Страница 5 из 9
Уно мучился оттого, что не знал, как возразить, да и поймет ли его собеседник… Ведь этого нельзя было объяснить в двух словах.
Исида же болтал без умолку:
– Конечно, не все зло в школе и учителях! Вот тоже – до чего же беспечный народ эти служащие, железнодорожники например! Чтобы повысить себе зарплату, устраивают забастовки, не работают неделями – людям сколько неудобств! А правительство не умеет пресечь безобразие! А ведь и это на молодежь влияние оказывает!
Выговорившись, Исида отхлебнул чай. Уно с самого начала заметил его странную раздражительность, но наконец ему показалось, что он понял ее причины. Видимо, Исида был недоволен экономическим положением в стране. Однако форма проявления этого недовольства показалась Уно нездоровой и опасной. Он хотел было высказаться по этому поводу, но тут стеклянная дверь приоткрылась – и в комнату заглянул Юдзи Асао.
– А-а, сэнсэй!
Он почти не изменился, все то же неопределенное выражение лица и полуулыбка на губах, и только на левом запястье из-под рукава беспомощно белел бинт.
– Эй! Может, ты как следует поздороваешься?!
Вздрогнув от окрика Исиды, Юдзи низко поклонился.
– Сэнсэй прищел за тобой. Отправляйся-ка в школу!
– Что, прямо сейчас? – насупился Юдзи.
Уно взглянул на часы – стрелки показывали четвертый час.
– Но я еще даже не пообедал!
– Ничего, с голоду не помрешь! Видали, сэнсэй, каков? Впредь будьте с ним построже!
Исида поднялся с места. Заметив, как Юдзи при этом инстинктивно отпрянул, Уно вдруг понял, почему тот сторонится дома.
Настроение у Юдзи заметно упало. Вместе с Уно они вышли на улицу, перешли железную дорогу и оказались в торговом квартале. Это был кратчайший путь – в конце улицы виднелась железнодорожная станция.
Юдзи, отстав на несколько шагов, уныло плелся сзади. Убегать он, кажется, не собирался. И все же Уно время от времени оглядывался на него. Видимо, тот хотел показать, что обижен. Но в его долговязой, неуклюже вихлявшей при каждом шаге фигуре проглядывала детская беззащитность. Остановившись, Уно дождался его.
– А не зайти ли нам куда-нибудь пообедать?
– Вы серьезно?…
– Да… Чего бы ты хотел поесть?
– Здесь неподалеку есть китайский ресторанчик, там кормят отменными гёдза![6]
Юдзи зашагал проворнее. Они свернули в переулок, где было множество ресторанчиков, кафе и баров. По всему было видно, что Юдзи был здесь частым гостем. Как только они вошли, к нему обратился полный круглолицый человек, видимо хозяин заведения:
– Как дела? Давненько ты не показывался!
Вокруг сидели, потягивая пиво, рабочие в спецовках, в шляпах с заломленными полями или просто с хатимаки[7] на головах. Уно заметил женщину с ребенком и присел за соседний столик.
– Сегодня в школе поговорим о случившемся… Не возражаешь?
– А-а… Мне не о чем особенно рассказывать…
– Это несерьезный ответ! И надо же было натворить такое… – Уно кивнул на перевязанное запястье Юдзи. Тот усмехнулся, спрятав руки под стол.
– Наверное, здорово тебе досталось от дядюшки…
– Да нет… Не очень…
– Правда?
– Ну, две-три затрещины получил!
– Вот как… – горько усмехнулся Уно. Не трудно было представить, как этот здоровенный боров оплеухами и подзатыльниками препроводил племянника домой.
– Знаете, – неожиданно разоткровенничался Юдзи, – каждый раз, когда он лупит меня, я думаю, что он негодяй, а сдачи дать все-таки не могу!
– Почему?
– Он заботится о родителях. От меня-то тут пользы мало… Вот и приходится во всем полагаться на дядюшку. Если б не это, я бы уж не стерпел!..
– Но почему ты считаешь себя бесполезным?
– Все так считают! А ведь я еще хуже, чем они думают!
– Не наговаривай на себя!
– Да ладно! Не надо мне комплиментов!
– Комплиментов?… Опомнись, Асао, что ты говоришь?! – Сам того не замечая, Уно перешел на наставительный тон.
Юдзи, театрально взмахнув руками, воскликнул:
– Довольно! Остальное – в школе! Вы, кажется, любезно пригласили меня пообедать. Не стоит портить аппетит!
Официант принес гёдза. Уно, наблюдая, как самозабвенно Асао орудует палочками для еды, вспомнил вдруг рассказ Исиды о подобном зрелище в госпитале и поймал себя на мысли, что замечания дядюшки были не столь уж необоснованными.
Итак, попытки поговорить с Юдзи ни к чему не привели. Он поступил дурно, однако, судя по его настроению, отнюдь не чувствовал себя виноватым. Не то чтобы он не понимал, что натворил, – просто он привык делать что хотел без всяких рассуждений. Здесь было над чем призадуматься. Юдзи не был исключением. Многие ученицы не брезговали угощаться в барах за чужой счет, а если от них требовали расплаты, не отказывались пойти в гостиницы. Они даже не пытались задуматься над своей жизнью. Исида обвинял школу, но не мог понять того, что корни – гораздо глубже: в деградации всего общества…
Погруженный в невеселые мысли, Уно безучастно смотрел на стоявший в углу телевизор. На экране молодая женщина бойко рассказывала что-то собравшимся в студии зрителям. Краем уха Уно уловил, что речь шла о каком-то убийстве. Живописуя подробности, комментатор явно старалась придать этой истории занимательный характер. Где-то на севере в небольшом городке был найден труп женщины. Замужняя женщина пришла на свидание к женатому мужчине; изрядно выпив, они забрались в кладовую сельскохозяйственного кооператива и вступили там в связь, после чего женщина была убита.
– Подумать только! Она умерла в экстазе любви! – Комментатор вскочила и, опустившись на татами, изобразила объятия. – Счастье, не правда ли? Отправиться на тот свет, будучи на верху блаженства! Кстати, женщина была очень волосатой…
Зрители – и те, кто собрался в студии, и завсегдатаи ресторанчика, потягивавшие пиво, и даже сидевшая за соседним столиком женщина с ребенком – дружно рассмеялись. Громче всех, будто заискивая перед пившими пиво взрослыми мужчинами, рассмеялся Юдзи.
– Дурень, что здесь смешного? – одернув его, тихо сказал Уно.
– Да ведь смешно! Что уж, нельзя посмеяться, когда смешно?
– Неужели можно смеяться над смертью человека?
– Не в этом дело! Просто эта женщина очень забавно рассказывает. Вы, сэнсэй, юмора не понимаете!
– Да, такого юмора я не понимаю…
– Полно вам! Вы слишком строги! И то нельзя, и это нельзя… Вот Хамамура понимает все с полуслова!
Хамамура – это был молодой преподаватель физкультуры. Действительно, он был очень популярен среди учеников. На Уно он производил впечатление человека довольно развязного. Он даже одевался так же, как его ученики. На музыкальных фестивалях, в темных очках и красной широкополой шляпе, Хамамура вместе с учениками играл на гитаре, распевал песенки. Безусловно, его обаяние притягивало ребят. И то, что Юдзи противопоставил Уно Хамамуре, лишний раз заставило его почувствовать всю глубину пропасти разделявшего их времени. Уно работал в школе уже 18 лет. Юдзи Асао сносил побои Исиды, потому что тот заботился о его отце. Точно так же Уно вынужден был стерпеть этот разговор, больно задевший его самолюбие, потому что был в ответе за этого юношу.
– В данном случае речь не о том, – спокойно произнес он, взглянув Юдзи в глаза.
–. Ну вот, сэнсэй… Вы и рассердились…
– Не рассердился. Давай-ка ешь поскорее.
– Я-то ем. А почему бы вам, сэнсэй, не составить мне компанию? Тут и рамэн[8] готовят отменный! Я бы еще поел…
Уно, подняв два пальца, обернулся к стоявшему у кассы и с любопытством глазевшему в их сторону хозяину ресторанчика:
– Рамэн! Две порции! Да побыстрее!
Белый колпак хозяина, мелькнув, тут же исчез где-то за кассой.
– Да, сэнсэй, все-таки и вы понимаете с полуслова! – рассмеялся Юдзи.
6
Гёдза – традиционное блюдо китайской кухни. По виду напоминает пельмени.
7
Хатимаки – платок, обвязываемый вокруг головы во время работы.
8
Рамэн – традиционное блюдо китайской кухни, напоминает лапшу.