Страница 25 из 49
В самом Риме Август также провел существенные преобразования: он разделил город на районы и кварталы, причем районами должны были ведать годичные магистраты общеримские, а кварталами – выборные от населения каждого квартала.5 Для охраны от пожаров были расставлены посты и, кроме того, была введена ночная стража. Эти меры позволили создать организацию, дававшую возможность держать город под контролем. Были учреждены и новые должности – попечение общественными постройками, дорогами, водоводами, руслом Тибра, распределением хлеба народу и т. п.58
Вся эта громоздкая система получила в последующие века название империи, а возглавлявший ее правитель традиционно именуется императором. Этот режим едва ли можно считать компромиссом между сенатом и самодержавным правителем, едва ли можно говорить и о разделении власти между императором и сенатом; фактическим носителем власти был император, тогда как сенат обладал лишь фикцией, видимостью власти, хотя совсем избавиться от него Август, желавший следовать староримской традиции, не мог. И только принимая видимость за сущность, можно видеть в режиме, созданном Августом, магистратуру, ограниченную республиканскими формами, что-то вроде конституционной монархии.
Придя к власти, Август установил тот режим, который отвечал как назревшим общественно-политическим потребностям, так и традиционным социально-психологическим характеристикам римского общества. Гражданские войны показали полную неспособность традиционной римской системы, так называемого республиканского строя, обеспечить в государстве мир и стабильность. Режим, созданный Августом, принес и то, и другое. Мир! Это слово было у всех на устах. Мир прославляли (Августов мир), его берегли как зеницу ока, ему воздвигали алтари. Когда Август возвратился из Испании в Рим, по решению сената на Марсовом поле был воздвигнут алтарь мира; он был заложен 4 июля 13 г. до н. э. и освящен 30 января 9 г. до н. э.э9 Август ставил себе в особую заслугу тот факт, что при нем храм Януса запирался трижды в знак того, что по всей Римской державе царит мир, тогда как до него за всю историю Рима только дважды.60 Установление мира, прежде всего гражданского мира, прочные гарантии мира обеспечили Августу широкую поддержку всех слоев римского общества. И в то же время монархия не должна была быть монархией. Август удовлетворил и это требование. Монархия? Да нет же, восстановление свободы в государстве, угнетенном господством партии, восстановление древних и старинных римских порядков и обычаев, а что до власти Августа, то ведь это – власть первого в сенате, первого гражданина, его авторитет, его магистратские полномочия… Люди всегда охотно верят в то, во что они хотят верить.
Во внутренней жизни Римского государства Август столкнулся со сложными проблемами.
Прежде всего следовало навести и поддерживать элементарный порядок, разрушенный Гражданскими войнами. По Италии среди бела дня при оружии бродили разбойники; на полях и дорогах хватали свободных и рабов и заключали их в эргастулы, принадлежавшие владельцам сельских поместий; создавались новые коллегии – фактически разбойничьи шайки. Август принял решительные меры; он приказал расставить в удобных местах караулы, произвести ревизию эргастулов и распустить коллегии, кроме законных и существовавших издревле. Умиротворению общества должны были содействовать и уничтожение списков должников казне, и уступка спорных казенных участков в Риме их держателям, и прекращение затянувшихся судебных процессов.61
Август всячески демонстрировал стремление поднять престиж римского гражданства и чрезвычайно скупо его давал, хотя исключения, как можно было видеть, все же были; даже своей жене Ливии и пасынку, будущему императору Тиберию, он отказывал в их ходатайствах.62 Он добивался, чтобы римляне носили древнюю римскую одежду – тогу.63 Все эти поступки могут быть поняты только в рамках политики, направленной на консолидацию коллектива римских граждан.
Конечно, сенат, с которым Августу пришлось иметь дело, был уже далеко не тем сенатом, в котором гремели речи Фабия Кунктатора или Катона Старшего, и даже не тем, в котором подвизался и на который возлагал свои надежды Цицерон. Император был одним из председательствующих в сенате, и сенат действовал в полном соответствии с его волей – так было при императоре Веспасиане,64 и так было, конечно, и при Августе. Долголетние Гражданские войны, проскрипции и другие проявления массового террора научили сенаторов подобострастию и смиренной покорности. К тому же в сенате оказалось много ставленников триумвиров, в том числе людей незнатного и неримского происхождения, включая выходцев из социальных низов и даже бывших вольноотпущенников. За их счет численность сената резко возросла; всего сенаторов было больше 1000 человек. Многие республикански настроенные сенаторы в ходе войн и репрессий были уничтожены.
И все же слишком свежи были воспоминания о той решающей роли, которую сенат играл в жизни римского общества, слишком отчетливо сенаторы помнили в Августе равного себе, говоря словами поэта, или даже сына сенатора Гая Октавия, внука толстосума-всадника из заштатного города Велитры, да и в сенате еще оставались люди, тесно связанные и с республиканцами, и еи сторонниками Антония; от них можно было ожидать скрытой, а то и явной оппозиции. Хотя сенат покорно вотировал все, что требовал Август, опасность оставалась, и не раз, и не два злобное ворчание выплескивалось наружу.
Так, при обсуждении законов против прелюбодеяний (18 г. до н. э.) 65 сенаторы посмели поинтересоваться, как сам Август воспитывает своих детей; Август в ответ вынужден был долго распространяться об идеальных нравах, будто бы царящих в его семье, что как небо от земли, было далеко от реальности. В другой раз при аналогичных обстоятельствах ему был задан вопрос: что нужно сделать с гражданином, если он был любовником замужней женщины, а потом увел ее от мужа. В вопросе описывались похождения самого Августа, и последний мог только сказать, что во время Гражданских войн совершалось много ужасных вещей, которые нужно забыть и в будущем не допускать. На заседаниях сената иногда возникали бурные прения и перепалки, приводившие Августа в раздражение. Он был вынужден выслушивать реплики вроде: «Я не понял», «Я бы возразил тебе, если бы было возможно» и даже «Сенаторам должно позволить свободно* говорить о государственных делах».66
По рукам у сенаторов ходили всякого рода подметные листки и пасквили, направленные против Августа. Один из них, распространившийся в 6 г. до н. э., призывал, по-видимому, к восстанию. В 12 г. до н. э. в Риме и других местах было предписано сжечь враждебные правительству памфлеты, а авторов – в своем большинстве выходцев из римской знати – наказать.67 Но драконовские меры не помогали, и Август в конце концов махнул рукой. Он не опровергал подобные выступления, не разыскивал их авторов; единственная мера, которую он избрал, – проведение расследования о тех, кто под чужим именем издает позорящие кого-либо сочинения.68
Случались и другие демонстрации. Так, в 4 г. до н. э. римский квестор в Африке Гай Ливиней Галл выпустил монеты от имени и с изображением проконсула Африки Фабия Максима, не упомянув об императоре, и Август это проглотил.
Иногда оппозиция принимала более серьезные формы. В 23 г. до н. э. был составлен заговор против Августа, во главе которого стояли Фанний Цепион, бывший легат Кассия, т. е. человек республиканских убеждений, и Варрон Мурена, родственник Мецената, друга Августа.69 В 4 г. н. э. составился еще один заговор во главе с Корнелием Цинной, племянником Гнея Помпея. В заговоре участвовал и Эмилий Павел, муж внучки Августа Юлии.70 Август отвечал на заговоры свирепыми казнями; избежал ее только Цинна. Светоний говорит и о других заговорах с целью убить Августа.71 Не случайно, желая иметь сенаторов постоянно перед глазами и не допустить, чтобы они организовывали волнения в провинциях, Август запретил сенаторам покидать Италию; без его разрешения могли посещать Сицилию и Нарбоннскую Галлию только те, кто имел там имения.72