Страница 11 из 15
Они просидели у Егора часа два, о чем-то тихо рассказывая. Марина прошла в кухню за соком и случайно услышала, как Самсонов говорит Егору:
– И вообще, Егор, будь осторожнее с этой девкой, она тебе просто мозги затрахала, ты ничего не видишь, кроме ее сексуального тела. А внутри что? Она же настоящая бандитка, беспредельщица, не выбирает способов, по трупам идет, если ей надо. Егор, как друг говорю, присмотрись к ней повнимательнее, иначе…
– Иначе – что? – входя в комнату, спросила Коваль, в упор глядя на Самсона, заметно побледневшего при ее появлении. – Сказал "а", так скажи "б", ты ж у нас друг, оказывается! Только таких друзей надо в бетон укладывать.
– Думаю, тебе не привыкать, ты не раз такое проворачивала, – огрызнулся он.
– Правильно думаешь. Как твои глаза не лопнули за это время, что ты смотришь на Егора и знаешь, как пытался кинуть его? Не меня – его!
– Шла бы ты отсюда, Наковальня! – вспылил Самсон, но спокойный голос Егора заставил его поубавить прыти:
– Ты говоришь с моей женой, Самсон!
– Извини, Малыш, я не могу спокойно говорить с бабой, у которой нет ничего святого! Она замахнулась на наших детей…
– Что – на детей? – поинтересовалась Марина, садясь на подлокотник кресла, в котором развалился Егор. – Я что, обижала их, или мои люди сделали что-то не то? Были жалобы?
– Нет, что вы, – зачастил Щепкин, радуясь возможности сменить опасную тему. – Мой пацан прямо плакал, как домой вернулся…
– Заткнись, дурак! – оборвал его Самсон. – Речь не о том! Она посмела шантажировать нас детьми, вот что!
– Есть люди, которых только так можно вернуть с небес на землю. Согласись ты сразу – и не произошло бы ничего. Я ведь предупреждала. Ты не хотел понять меня, и тогда я просто уравняла шансы.
Егор обнял жену за талию, внимательно глядя на своих компаньонов, а потом тихо, но внятно и жестко сказал:
– Все – вон. Я сказал: вон из моего дома.
Они не стали спорить, ретировавшись в считаные секунды, потому что знали, что Малыш в гневе – это на самом деле значительно хуже, чем Коваль.
– Не переживай, – сказала Марина на ухо мужу, потрепав его по волосам, – без них справишься.
– Я понял сейчас одну вещь, детка. Никогда не доверяй тому, кто тебе чем-то обязан, он не простит твоих добрых дел, – жестко произнес Егор. – Ты отдала свои казино за меня, а они не пожелали рискнуть тем, что принадлежит мне самому.
– Дорогой, это разные вещи. Я ради тебя могу отдать все, потому что нет у меня ничего дороже.
Егор задумчиво гладил ее ногу под халатом, и ей стало так хорошо оттого, что он снова дома, с ней, что ее потянуло на откровенные разговоры. Марина потянула его в спальню и, когда они легли в постель, сказала:
– Егор, мне нужно тебе кое в чем признаться, иначе я буду мучиться.
Он посмотрел на жену и улыбнулся, положив руку ей на живот:
– Что, детка, здесь кто-то побывал без меня?
Коваль виновато опустила глаза и кивнула.
– Дай угадаю! – весело продолжал муж. – Опять этот жгучий мачо с сексуальной походкой? А, прячешь глазки? Значит, он!
– Егор…
– Что – Егор? Ну, было и было. Неужели ты думаешь, что меня беспокоит тот факт, что моя любвеобильная девочка немножко сняла стресс и утолила голод с каким-то жеребцом? Это же смешно, малыш. Все равно, как если бы ты начала ревновать меня к проституткам.
– Ты серьезно? – удивилась она, в душе довольная тем, что разговор свернул на Карлоса, а не на Строгача, о котором собиралась рассказать.
– Конечно. Не мог же я думать, что за два месяца вот это сладкое тело не запросит мужской ласки, а? Я хорошо тебя знаю, дорогая. Но теперь я дома, и все буду делать сам.
Он целовал Марину, спускаясь губами по груди, прижимаясь к ней лицом, лаская ее руками. "Нет, таких, как Егор, в природе единицы…"
– Боже мой, я и забыл уже, какая ты на вкус, девочка моя, – простонал он. – Иди же ко мне… – он посадил ее сверху, не переставая ласкать грудь и живот, но она покачала головой:
– Ты забыл не только мой вкус, но и то, что в этой постели хозяин – ты, а я только игрушка. Тебя слишком долго не было, дорогой…
– На колени, Коваль! – велел Егор жестко, и она покорно опустилась на колени, зная, что вот сейчас все пойдет как надо, как она любит.
– …Господи… – выдохнул обессиленный Малыш, падая рядом с женой. Потом, протянув руку, взял с тумбочки бутылку текилы, неведомо как там оказавшуюся, и поднес к Марининым губам. Она, сверкнув глазами, обхватила горлышко и сделала пару глотков.
– Нет, ты точно ненормальная, – вздохнул Егор, забирая бутылку. – Тебе бывает достаточно?
– Разве мне может быть достаточно тебя? Нет, мне мало, мало…
– Не могу понять, почему ты постоянно будишь во мне что-то животное, не поддающееся никакому контролю, а? Что может нравиться в этом?
– Видимо, дело в том, что в жизни мне приходится принимать решения, подчинять себе толпу мужиков, быть сильной, жесткой. Я устаю от этого, Егор, мне так хочется побыть слабой, чтобы меня подчиняли, мной командовали и заставляли делать то, чего я не хочу. Опять же, не каждый мужик способен на это. Вот ты… Я с первой встречи поняла, что от тебя хочу и буду принимать все, и это доставит мне удовольствие. Ты оправдал мои надежды, дорогой. – Коваль говорила это, прикрыв глаза и наслаждаясь его нежными ласками. – Ты всегда знаешь, когда прижать меня, а когда отпустить и погладить, как сейчас.
Ее угнетало одно только – связь со Строгачом, о которой она не рассказала Егору, зная, что он не поймет. Это мучило ее постоянно, сводило с ума. Возвращаясь из офиса в субботу, Марина заехала в "Шар", велев повару упаковать ей с собой чего-нибудь вкусненького. Пока он суетился, она курила у машины, представляя, как приедет домой, накроет столик в каминной японскими штучками, они посидят с Егором, расслабятся. Но в голове все время вертелась мысль о том, что в любой момент может позвонить Строгач и приказать приехать к нему, и ей придется пойти на это, так как ослушаться она не может. Вот только плакать нельзя, иначе Егор сразу заметит, что происходит с женой что-то, и раскрутит на разговоры. "Все, еще затяжка, сигарету в урну, все, все, возьми себя в руки, Коваль!" И это помогло – домой она явилась абсолютно спокойная, переоделась в короткий шелковый халат, подколола волосы кверху лаковыми шпильками. Покачивая бедрами, вошла в каминную, где горел огонь, и Егор сидел в кресле, удивленно глядя на заставленный японскими блюдами стол. Перевел взгляд на жену и спросил:
– Что это?
– Хочу побыть с мужем, отвлечься от всего. А что расслабляет лучше, чем японская кухня, горячее сакэ и неторопливый секс перед камином? – Марина обняла его за шею, запустив руки в вырез рубашки, погладив слегка грудь и губами прижавшись к седому виску.
– Странная фантазия, но красивая и заманчивая. Охрана где?
– Нет никого, в сауну рванули, только те, кто на воротах, но они в дом не заходят. Мы с тобой совсем одни, любимый, совсем одни…
Она опустилась на колени на медвежью шкуру, Егор присоединился к ней. Они долго и неторопливо ужинали, а потом так же неторопливо любили друг друга прямо здесь же. Коваль старалась угадать каждое движение, каждое желание мужа и доставить ему максимум удовольствия. Ей это удавалось, как, впрочем, и всегда, ведь она тоже неплохо знала его. А потом в ней во весь голос орало чувство вины… И Коваль зализывала ее, как могла, эту свою рану… Уже в постели она поцеловала мужа в губы, прошептав:
– Ты, как всегда, неподражаем, любимый…
Засыпая в его руках, Коваль думала, что вот это и есть счастье – когда тебя понимают и принимают такой, какая ты есть, со всеми закидонами и странностями, не осуждают, что бы ты ни сделала, просто любят за то, что ты вообще есть. И, к великому сожалению, на это способны очень немногие. Вот ее муж, например, способен, его, кажется, даже забавляет то, что его красотка Коваль иногда позволяет кому-то, кроме него, получить удовольствие с ней. Но, возможно, это просто потому, что он знает о том, что Карлос, например, для Марины совершенно ничего не значит, просто жеребец – и все. Никакой угрозы браку.