Готовая на все

— То есть довериться вам? — презрительно фыркнула княгиня.

— У вас есть иной выход?

Если бы взгляд мог убивать, маркиз немедленно рухнул бы с коня на землю.

Они молча поднялись на холм. При ближайшем рассмотрении грот оказался довольно большим. Вход закрывали литые бронзовые двери с изумительным рисунком, которые сделали бы честь любой часовне или даже монастырю. Нагромождения камней оказались искусно раскиданными осколками мрамора и малахита в гармоничных зеленоватых тонах, увитыми лозами, лианами и цветами и поросшими мхом.

— Весьма дорогая игрушка, — безапелляционно заметил Хью, спрыгнув на землю. Ему ли Не знать, для каких развлечений строятся подобные гроты!

— Может, это просто кукольный дом? — весело возразила София, оставшаяся в седле. Маркиз так и не выпустил поводьев.

— Именно поэтому ты не хочешь туда пойти? Опасаешься меня? — настаивал на своем маркиз, протягивая руки, чтобы подхватить ее.

— А это обязательно? — выдавила она.

— Ну… наверное. Если только ты не собираешься сбить меня с ног и умчаться.

— Господи, как ты невыносим!

— Вниз, — велел он, маня ее согнутым указательным пальцем.

— Я подумываю позвать на помощь, — закапризничала она.

— И это поможет получить тебе ребенка? — с невинно-мальчишеской улыбкой осведомился он.

— Будь ты проклят!

— Ничего не поделаешь, я необходимое зло, — мягко посетовал он. — Ну а теперь, если не возражаешь, я сниму тебя с лошади.

Она так резко подалась вперед, что стала падать, бессильно, как обмякшая лоскутная кукла, и только его быстрая реакция спасла ее. Рванувшись, он успел подхватить ее, сумел удержать равновесие, прижал ее к груди и спокойно сообщил:

— У твоего мужа есть все основания гневаться на тебя. Слишком ты упряма и своевольна.

— А эти качества, по-видимому, мужская прерогатива? — взорвалась София.

— Разумеется. Разве тебе не известны правила? — поддразнил он, шагнув к небольшому строению.

— Значит, пора изменить правила.

— Прекрасно. Поэтому мы бежим вместе, — решил он, внезапно став серьезным.

— Вполне возможно.

Но внутренний голос тут же остерег ее. Стоит ли отдавать себя на милость человеку, с которым она знакома второй день, пленнику, стремящемуся к свободе?

— Вижу, и с тобой можно договориться, — пробормотал он, готовый в эту минуту смириться со своей незавидной ролью жеребца-производителя. — Кроме того, я обещал Григорию соблюдать условия соглашения.

— И сдержишь слово? — кокетливо прошептала она, так же остро, как он, сознавая чувственное притяжение между ними.

— Начинаю думать, что излиться в тебя — не такая уж скорбная участь.

— Я была бы крайне благодарна за такое решение, — ответила она так же откровенно. Беременность спасет ее от гнева мужа и освободит мать.

— Что же, еще одно восхитительное приключение в этом детище архитектурной фантазии.

Дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях, и они оказались в залитом солнцем помещении: лучи проникали сквозь решетчатый потолок. Прохладный мрамор покрывал стены и пол, искусно украшенный сложной позолоченной мозаикой. С одной стороны находился небольшой бассейн с выложенными мхом бортиками. По воде шла мелкая рябь, скользили ослепительные солнечные блики. Из мебели были только плетеные кресла, покрытые цветастыми шелками.

— Очевидно, это настоящее царство порока, — сухо заметил маркиз, обозревая фривольную обстановку. — Поищем самое мягкое кресло?

— Мне следовало бы злиться и кричать.

— Вместо того чтобы сгорать от желания? — попенял он, насмешливо щурясь. — Понятно.

— Должно быть, это судьба, — улыбнулась она.

— Ничего такого романтического, дорогая, — поддразнил он, сам поразившись вырвавшемуся ни с того ни с сего нежному обращению. Но в этот момент она была такой милой и чертовски соблазнительной! — Скорее, позывы плоти. Но если желаешь романтики, я готов и на это.

Да что это с ним творится? Откуда такое великодушие?

— Ты не болен, Кру? — расплылась в улыбке княгиня. — Такое благородство!

— Охвачен внезапной лихорадкой. Не терпится добраться до твоей горячей щелки.

— Какая непристойность! — пробормотала она, потрясенная неожиданным шокирующим ураганом наслаждения, таким сильным, словно он уже оказался в ней.

— Мой конек. Я долго тренировался в подобных вещах.

— Значит, мне повезло.

— Не уверен, кому повезло больше, — объявил он, опалив ее взглядом темных глаз. — Поэтому скажи, чего ты хочешь прежде всего?

— Мы могли бы искупаться, — предложила она, показывая на сверкающую гладь.

— Ответ не принят. Прости. Я в самом деле не могу больше ждать.

— Как необычно для тебя!

— Или для тебя, — отпарировал он, угрюмо сведя брови. — Честно говоря, меня немного оскорбляет твоя неукротимая страсть. Только не допытывайся почему.

— Ты, случайно, не… прости за столь неприятное слово… не ревнуешь?

— Нет, — буркнул он, еще больше мрачнея.

— Если тебе станет легче, — начала она, рассматривая самого завидного любовника во всей Европе и ругая себя за неуместную искренность, — я никогда еще не была такой ни с одним мужчиной до тебя.

— Лжешь!

— Хотела бы солгать, — спокойно возразила она, — ведь это безмерно облегчило бы положение.

— То есть мы просто трахались бы с благословения твоего супруга?

— Что-то в этом роде.

— А теперь что-то изменилось, — медленно продолжал он.

— По крайней мере для меня. Мне очень жаль, — вздохнула она, наблюдая, как взгляд его становится отчужденным. — Знаю, мне следовало бы быть более искушенной, уметь скрывать свои чувства… Как, должно быть, ты устал от женщин, которые вешаются тебе на шею!

Маркиз добрался до ближайшего шезлонга и опустил ее на сиденье.

— Мы оба люди светские, — осторожно заметил он, встав на почтительном расстоянии, — и у каждого своя жизнь. Не совсем понимаю, что происходит, но обычные правила тут не действуют. Ты не желаешь оставаться для меня безликой и безымянной.

Он растерянно пожал плечами, и бахрома чуть качнулась.

— Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

Хью взглянул на нее, словно нуждаясь в подтверждении, и София кивнула:

— Дозволенный разврат.

— Все, что я хочу, — затрахать тебя до полусмерти, — пробормотал он с явным недоверием к собственным словам.

— Пытаешься сказать, что ненужные нам обоим эмоции вскоре развеются?

— Это было бы совсем неплохо, — с сожалением усмехнулся он.

Возможно, ей придется пойти на очередной компромисс… Возможно, ему в жизни не приходилось уступать…

— Через месяц ты не узнаешь меня на улице, если встретишь, — объявила она, уверенная, что и через сотню лет не забудет его.

— Неужели? — с неожиданной неприязнью хмыкнул он. — Так что другой мужчина будет слушать твои оргастические вопли?

— Послушай, — тихо откликнулась она, — мы оба знаем, что наши отношения ни к чему не приведут. И никакого другого мужчины не будет. Поверь, Кру, это ревность, просто ты, по-видимому, никогда ее не испытывал. Отметь этот день в своем календаре.

— Я мог бы взять тебя с собой, — упрямо повторил он.

— Надолго? Будь же хоть немного рассудительным! Уже через две недели ты не будешь знать, как от меня отделаться. Я не собираюсь прятаться от людей и скрывать свое существование, словно какая-то жалкая потаскушка, польщенная тем, что ты взглянул в ее сторону. Пойми, Кру, тебе каждый день придется видеть меня за обеденным столом. Учти это, когда немного остынешь и сообразишь, что сейчас в тебе говорит простая похоть. И благодари Бога, что у меня еще сохранился рассудок.

— Неужели это так очевидно? — улыбнулся Хью.

— Давай лучше не говорить на эту тему.

— Значит, для нас существует лишь настоящее время?

— По-моему, ты давно должен был к этому привыкнуть.

— И ты… — пробормотал он хрипло, — хотела бы иметь от меня ребенка?

— Опять ты за свое, дорогой! — игриво ответила она. — Думаю, нам обоим недостает обычного веселого распутника Хью Долсени. Будто не знаешь ответа! Ну, конечно!