Страница 24 из 192
Когда Израиль пал, царь Иудеи Езекия, чья профессиональная армия была небольшой и сильно уступала посаженной на колесницы былой армии Севера, воспользовался народной поддежкой, чтобы заново укрепить Иерусалим, построив новую стену вдоль западного гребня: «И ободрился он, и восстановил всю обрушившуюся стену, и поднял ее до башни, и извне построил другую стену». Он также подготовился к осаде города ассирийцами, отведя через Шилоамский тоннель, по которому вода из источника Гихон подавалась в емкость, вырубленную в скале, дополнительный канал, перепускавший избыток воды в Кедронский ручей. Теперь горожане могли пользоваться водой из емкости так, что осаждающие не знали бы об этом. Эти работы тоже описаны в Библии, причем факт их приведения был подтвержден при обследовании тоннеля в 1867-70 гг. На стене была обнаружена надпись на иврите, сделанная по завершении работы:
«Вот как пробивали туннель: проходчики работали кирками, идя навстречу друг другу; когда им оставалось пробить три локтя [примерно полтора метра], они услышали, как один человек обращается к другому, потому что в скале по правую руку и по левую руку оказались трещины. И в день окончания проходки проходчики продолжали пробиваться навстречу друг другу, кирка против кирки. И вода потекла из источника в бассейн на расстоянии 1200 локтей [500 метров]».
И Иерусалим сумел выдержать жестокую осаду, которой подверг его ассирийский царь Сеннахирим в 701 г. до н.э. Причем спасение пришло не столько от новых стен и бассейна с водой, сколько от внезапной вспышки бубонной чумы, которую мыши занесли в лагерь ассирийцев. Позднее это событие было описано греческим историком Геродотом. Во Второй Книге Царей это названо чудом: «И случилось в ту ночь: пошел Ангел Господень, и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые». Правители Иудеи пытались также обеспечить безопасность, вступая в союз с небольшими соседними государствами, а также с большим, но слабым Египтом, этой, как насмехались ассирийцы, «тростью надломанной», которая, «если кто опрется на нее, войдет ему в руку и проколет ее».
Однако постепенно и правители и граждане Иудеи стали связывать свою политическую и военную судьбу с состоянием своей религии и морали. Все шире стало распространяться мнение, что спасти народ может только вера и труд. Однако концепция религиозного решения проблемы национального выживания прямо противоположна идее, что привела Израиль к монархии в дни вторжения филистимлян, сама вела Иудею в двух направлениях. Как лучше всего умилостивить Яхве? Священники Иерусалимского храма настаивали, что лучше всего это сделать, покончив раз и навсегда с культовыми мероприятиями в горных капищах и провинциальных храмах и сосредоточив отправление культа в Иерусалиме, где можно сохранять ортодоксальный подход во всей его чистоте. Процесс ускорился в 622 г. до н.э., когда при ремонте Храма первосвященник Хилькия обнаружил древнюю книгу, то ли оригинальный текст Пятикнижия, то ли одну Книгу Второзакония, где приведен текст завета между Богом и Израилем и в довершение всего – ужасающие проклятия главы 28. Это открытие вызвало панику; оно как будто подтверждало пророческие предупреждения Осии и показывало, что Юг ожидает та же судьба, что и Север. Цар Иосия «разорвал одежду» и приказал полностью реформировать культ. Все статуи были изломаны, «высоты» разрушены, жрецы языческих, неортодоксальных и еретических культов убиты, а кульминацией фундаменталистской реформы явились общенациональные торжества по случаю Пасхи, причем такие, каких Иерусалим еще не видывал. Парадоксально, но больше всех от возвращения к национальным религиозным истокам выиграл Иерусалимский Храм, который сам явился в свое время полуязыческой новацией Соломона. Власть его священников резко возросла, и он стал общенациональным (или, во всяком случае, официальным) арбитром в вопросах веры.
Однако в этот предзакатный период появилась и стала выражаться вторая, неофициальная линия. Она указывала прямо противоположный путь к спасению, который в конце концов оказался верным. Осия писал о силе любви и призывал к изменениям в сердцах людей. Один его молодой современник-южанин пошел дальше в этом направлении. Исайя жил в то время, когда Северное царство находилось при смерти. В отличие от большинства библейских героев, он не был рожден в бедности. Согласно вавилонскому Талмуду, он был племянником иудейского царя Амассии. Однако идеи его были популистскими и демократическими. Он не верил ни в армии и крепостные стены, ни в царей и величественные храмы. Его деятельность знаменует тот момент, когда начинается духовная перестройка израильской религии, которая от конкретного места и времени уходит в некую универсальную плоскость. Книга Исайи делится на две части: главы с 1 по 39 посвящены его жизни и пророчествам в период 740—700 гг. до н.э.; главы 44-46 («Дейтеро-Исайя») относятся к гораздо более позднему времени. Историческая связь между этими двумя периодами не очень ясна, хотя развитие идей выглядит достаточно логично.
Исайя был не только самым замечательным из пророков; его по праву можно считать величайшим автором в Ветхом Завете. Очевидно, он был выдающимся проповедником, однако, похоже, что свои выступления он стремился записывать. Эти тексты были записаны очень рано и остались самыми популярными из всего Святого Писания. Среди текстов, найденных в Кумране после Второй мировой войны, был пергаментный свиток семиметровой длины, где полностью воспроизведена Книга Исайи в виде пяти столбцов на иврите; это самая объемистая и лучше всего сохранившаяся библейская рукопись, какой мы располагаем. Древние евреи любили его искрометную прозу с яркими образами, многие из которых с тех пор перекочевали в литературу всех цивилизованных народов. Но важнее языка была мысль, ибо Исайя настойчиво продвигал человечество к новым моральным открытиям.
Все темы у Исайи взаимосвязаны. Подобно Осии, он стремится предупредить о катастрофе. «Сторож! сколько ночи?» – он спрашивает, – «сторож! сколько ночи?» Глупые люди не обращают внимания, они говорят: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем». Или они возлагают свои надежды на крепости и союзы. Вместо этого они должны повиноваться Богу, который приказал: «Содержи дом свой в порядке». Это означает моральную перестройку в сердце, внутреннее реформирование личностей и общества. Целью должна быть социальная справедливость. Люди должны прекратить погоню за богатством как главной целью жизни: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места». Бог не потерпит угнетения слабого. Он требует: «Что вы тесните народ Мой и угнетаете бедных? говорит Господь, Господь Саваоф».
Вторая тема Исайи – покаяние. Если в сердце своем человек изменился, Господь всегда прощает: «Тогда придите, и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю». Чего Бог хочет от человека – это признания и ответного действия за его святость: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» – и Исайя представляет, как ангелы касаются уст человеческих горящим углем, чтобы выжечь грех. А когда изменится сердце грешника и он станет стремиться не к богатству и власти, а к святости, то тут выдвигается на первый план третья тема Исайи: идея наступления века всеобщего мира, когда люди «перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать». И в эту эпоху мира «возвеселится пустыня… и расцветет как нарцисс».
Исайя, однако, не просто проповедует новую этическую систему. Происходя из народа, которому присуще чувство историзма, он видит волю Бога, причину и следствие, грех и покаяние, которые поступательно и целенаправленно следуют друг за другом. Он демонстрирует свое видение будущего, и оно населено вполне различимыми персонажами. И в этот момент он открывает свою четвертую тему: идею не просто коллективного отказа от греха, но и специфической фигуры спасителя: «Се, Дева во чреве примет, и родит сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». Этот младенец будет играть в эпоху мира довольно специфическую роль: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их». Но он будет также и великим правителем: «Ибо младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекую имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира».