Страница 172 из 192
11 июня началось месячное прекращение огня, в течение которого арабы основательно укрепили свои войска. Но и израильтяне получили большое количество тяжелого вооружения, причем не только от чехов, но и от французов, которые поставляли его, главным образом чтобы насолить англичанам. Когда 9 июля бои возобновились, то быстро стало ясно, что израильтяне контролируют ситуацию. Они захватили Лидду, Рамлех и Назарет и заняли значительную территорию за пределами границ раздела. Через 10 дней арабы согласились на второе прекращение огня, которое временами нарушалось вспышками насилия, и в середине октября израильтяне начали наступление с целью открыть дорогу к поселениям в пустыне Негев. Оно закончилось захватом Беершебы. К концу года израильская армия насчитывала уже 100 000 человек и была хорошо экипирована. Она установила военное господство над районом, который больше уже не отдавала. 12 января 1949 г. на острове Родос начались переговоры, которые завершились подписанием перемирия с Египтом (14 февраля), Ливаном (23 марта), Трансиорданией (3 апреля) и Сирией (20 июля). Ирак не стал заключать соглашения, и 5 арабских стран остались формально в состоянии войны с Израилем.
События 1947-48 гг., когда возник Израиль, создали также и арабоизраильскую проблему, которая существует по сей день. У нее имеется два главных аспекта – беженцы и границы, которые лучше рассматривать по отдельности. Согласно данным ООН, с удерживаемой Израилем территории бежали 656 000 арабов, населявших подмандатную Палестину: 280 000 – на Западный берег реки Иордан, 70 000 – в Трансиорданию, 100 000 – в Ливан, 4000 – в Ирак, 75 000 – в Сирию, 7000 – в Египет и 190 000 – в зону Газы (израильтяне называют несколько меньшую суммарную цифру – между 550 000 и 600 000). Они бежали по четырем причинам: чтобы не погибнуть в районе боевых действий, из-за коллапса власти, в результате приказа или дезориентации и паники, которые сеяли арабские радиопередачи, а также спасаясь паническим бегством от резни, которую банда Иргун-Штерн устроила в деревне Деир-Яссин 9 апреля 1948 г.
Последнее событие заслуживает того, чтобы рассмотреть его подробнее, поскольку оно характеризует моральные устои государства Израиль. Начиная с 1920 г. и до описываемого момента евреи воздерживались от вооруженных нападений на арабские поселения, несмотря на бесчисленные арабские провокации. Когда зимой 1947-48 гг. начались бои, Деир-Яссин, небольшая (менее 1000 жителей) арабская деревушка при каменоломне, заключила своего рода пакт о ненападении с близрасположенным пригородом Иерусалима Гиват-Шаул. Однако два расположенных неподалеку еврейских поселения были опустошены и разрушены, и у евреев было огромное желание отомстить. Банда Штерн предложила разрушить Деир-Яссин, чтобы преподать арабам урок. Старший офицер Иргуна Егуда Лапидот свидетельствует: «Очевидной целью было сломить дух арабов и укрепить моральное состояние еврейской общины Иерусалима, сильные удары по которому наносились время от времени. Особенно тяжелой была недавняя история, когда арабы надругались над телами евреев, попавших к ним в руки». Бегин согласился на операцию, но сказал, что необходимо использовать автомашину с громкоговорителем, чтобы дать возможность жителям деревни сдаться без кровопролития. Местный командир Хаганы нехотя согласился, но оговорил дополнительные условия. В налете участвовало 80 человек из Иргуна и 40 штернистов. По дороге машина с громкоговорителем свалилась в канаву и ею не воспользовались. Арабы предпочли сражаться, они были сильнее и лучше вооружены. Иргун-штернистам пришлось вызвать на подмогу армейский взвод с крупнокалиберным пулеметом и 50-миллиметровым минометом, и тогда сопротивление арабов было сломлено.
После этого налетчики вошли в деревню и вышли из-под контроля. Агент Хаганы, который тайно находился с ними, называл то, что произошло, «неорганизованной резней». Налетчики отвели 23 мужчин в каменоломню и расстреляли. Свидетель-араб утверждал, что в деревне были убиты еще 93 человека; по другим свидетельствам количество убитых достигало 250. Бегин, еще не зная подробностей сражения, прислал приказ, выдержанный в духе Книги Иисуса Навина: «Примите мои поздравления по случаю столь славной акции захвата… Повсюду, как в Деир-Яссине, мы атакуем и сметем врага. О Боже, Тобою мы избраны для завоеваний». Известия об этом злодеянии быстро распространились, причем в преувеличенной форме, и несомненно, заставили бежать многих арабов в течение ближайших двух месяцев. Прямого свидетельства, что все было задумано во имя такого результата, не существует. Но в сочетании с другими факторами этот эпизод способствовал тому, что арабская диаспора на территории молодого государства сократилось всего до 160 000 человек. Это оказалось удачным.
С другой стороны, были евреи, которых побуждали или заставляли бежать из арабских стран, где в ряде случаев еврейские общины существовали по две с половиной тысячи лет. В 1945 г. в арабском мире проживало свыше 500 000 евреев. Между началом войны 15 мая 1948 г. и концом 1967 г. большинству из них пришлось бежать в Израиль: 252 642 из Марокко, 12 118 – из Алжира, 46 255 – из Туниса, 34 268 – из Ливии, 37 867 – из Египта, 4000 – из Ливана, 4500 – из Сирии, 3912 – из Адена, 124 647 – из Ирака и 46 447 – из Йемена. В итоге общее количество евреев, бежавших из арабских стран (567 654), оказалось ненамного меньше числа арабов, бежавших из Израиля. Разница в том, как их принимали и устраивали, определялась соображениями чисто политическими. Израильское правительство систематически занималось расселением беженцев, делая ставку на осуществление политики национального очага. Арабские же правительства при содействии ООН держали арабских беженцев в лагерях, обещая им несбыточное возвращение Палестины. В итоге в результате естественного прироста в 80-х годах насчитывалось больше палестинских беженцеварабов, чем сорок лет назад.
Этот контраст в отношении к беженцам проистекал из принципиально разного подхода сторон к переговорам. Евреи в течение двух тысячелетий были угнетенным меньшинством, которое никогда не прибегало к силе. Они поэтому были привычно склонны вести переговоры, зачастую просто для того, чтобы выжить, причем почти всегда были вынуждены вести переговоры с позиций слабой стороны. Веками у них вырабатывались не просто навыки ведения переговоров, но целая философия, направленная на то, чтобы договариваться. Они были готовы договариваться на самых невыгодных условиях, зная, что в дальнейшем все-таки можно будет что-то подправить, опять же путем переговоров. Эта предпочтительность компромиссного урегулирования по сравнению с силовым решением любых вопросов взросла в них генетически. В этом одна из причин того, что они никак не могли поверить в масштаб гитлеровских злодеяний, даже когда имели дело со свидетельством очевидцев: им невозможно было представить человека, который не хотел бы урегулирования вообще ни на каких условиях и которому требовалось бы только одно – их жизнь.
Арабы же, напротив, были расой завоевателей, чьи священные книги вдохновлялись только одним и воспитывали лишь одно: максималистское отношение к другим народам, презренным дхимми. Для них сама идея переговоров, направленных на окончательное урегулирование, была равносильна измене принципам. Прекращение огня, перемирие – да, это возможно и приемлемо, поскольку сохраняется на будущее возможность силового решения. Что же касается мирного договора, то это было для них равносильно капитуляции. Вот почему они не стремились к расселению и обустройству беженцев – это означало сдачу моральных позиций. Как заявляло каирское радио: «Беженцы – это оружие арабов и арабского национализма». Поэтому они без всякого обсуждения отвергли план расселения, предложенный ООН в 1950 г. И в последующие четверть столетия они отвергали неоднократные предложения компенсации со стороны Израиля. Итоги оказались ужасными и для беженцев и для их потомства. Эта позиция оказалась и источником нестабильности самих арабских государств. Она чуть не погубила Иорданию в 60-е годы. Она разрушила тщательно сбалансированную структуру в Ливане в 70-е – 80-е годы.