Страница 8 из 29
Сергей Черняховский МЕТОДЫ ПРОТИВ ЦЕЛЕЙ Антикризисная стратегия правительства
Представленный только что правительством первый в рамках создания новой традиции отчет перед парламентом вполне ожидаемо в большей степени стал докладом плана антикризисной стратегии.
Причем даже в рамках этой естественности отчетная часть оказалась в некотором дистанцировании от сложившейся ситуации и от заявляемых планов. Просто в силу того, что тот год, за который формально отчитывалось правительство, складывался из трех частей. Первой трети, когда оно формально еще не существовало, хотя то, которое существовало действовало в рамках стратегии, определяемой как раз главой нынешнего. Второй, когда нынешнее правительство действовало в условиях благоприятной экономической конъюнктуры. Третий - когда оно столкнулось с кризисом.
Отчет же в целом, который подводил итог в первую очередь года в целом, неизбежно оказывался отчетом и неких средних результатах: а вполне естественно, что если две трети года цена на нефть стремилась к 140 долларам за баррель и треть года - к 40, то общий итог и должен был быть положительным.
Программа же дальнейших действий в этих условиях могла бы носить как оборонительный характер - ответа на вызовы кризиса, смягчения его результатов - так и характер развития, использования достигнутого ранее, и выхода на более высокие рубежи.
В целом общий концептуальный плюс программы правительства это то, что она как минимум в постановке задач признает совмещение обеих задач - отразить вызовы кризиса, но не отказываться от задач стратегического развития, от планов вывода экономики и производства на более высокий уровень.
Отсюда и два артикулированных - и действительно верных, значимых приоритета - развитие инновационного сектора, поддержка и развитие реального производства и сильная социальная политика. Причем важно и то, что сама социальная сфера как минимум в артикуляции рассматривается не только как сфера обороны - защиты граждан от снижения уровня жизни - но как сфера будущего развития, установок и на повышение защищенности, и уровня жизни в будущем.
Другой вопрос, что наряду с этими установками и приоритетами, в концепции программы, в той степени, в какой речь идет о методах и инструментах движения к этим приоритетам, по-прежнему присутствуют экономические идеи прошлого и значительные рецидивы консервативного рыночного мышления.
Отсюда - и идеи приоритетной поддержки банковской сферы, и представления о базе пополнения государственного бюджета не как о сфере целенаправленного развития, в частности на основании госзаказов -реального промышленного производства, то есть реального увеличения товарной массы, а как о сфере мелкого и среднего предпринимательства, которое в основе своей связано с производством услуг и торговлей, то есть с перераспределением реального богатства общества. а не с его увеличением.
Хотя, в общем-то, понятно, что без увеличения количества товаров самая сильная социальная политика окажется политикой печатания денег и увеличения инфляции. А в этих условиях, кстати, никогда не будет складываться и реального эффективного кредитования, о котором немало говорится в докладе правительства.
Вообще, достаточно спорно выглядит положение о том, что само по себе увеличение госзаказа не может покрыть сокращения мирового спроса в той или иной сфере, работавшей на экспорт. С одной стороны, оно верно - было бы странно, если бы государство попыталось скупить всю производимую в стране сталь и сложило ее в государственные запасники - тогда действительно выделенные государством средства оказались бы и недостаточными. И неэффективно заморожены. Хотя, кстати, хранение государственных резервов в натуральных материальных ресурсах - возможно и более эффективно, чем хранение их в меняющих свою стоимость финансовых активах и ценных бумагах, включая и иностранную валюту.
С этой точки зрения хранение резервов в стали в принципе не очень отличается от хранения их в золоте, разница в том, что для золота, конечно, нужно много меньше места и его проще при необходимости реализовать в деньги - но зато сталь, при необходимости всегда может быть реализована в реальном производстве.
Однако дело не в этой крайности. Дело в том, что закупка государством тех или иных продуктов производства у предприятий, столкнувшихся с падением спроса на международном рынке, более важна не столько тем, что выручает это предприятие, сколько тем, что может переориентировать его продукцию на развитие в своей стране тех новых производств, которые могут возникать на основе использования этого сырья.
Тут просто нужно понимать, что к тому же госзаказу нужно относиться и осуществлять его не как некую экстренную пожарную трату средств - а как к вложению капитала, направленного на развитие производства.
В этом принципиальное отличие монетаризма - кстати, даже от либерализма в его истинном изначальном смитовском виде. Для монетариста богатство заключается в накопленных деньгах и других финансовый активах. Для нормального классического либерала (не говоря даже о более современных экономических концепциях) богатство заключается в произведенных товарах.
В этом отношении лидеры экономического блока правительства мыслят на уровне в лучшем случае Кольбера (то есть на уровне даже не 18, а 17 века) - экономический идеал представляется им не в виде работающих заводов и фабрик, а в виде накопленных и хранимых сундуков с деньгами, которые в крайней ситуации можно использовать на тушение того или иного пожара.
Поэтому в финансовой стратегии правительства авторы этой части правительственной программы и видят приоритетную задачу не в том, чтобы наладить производства и сократить свою зависимость от международного рынка, а в том, чтобы сохранить в целости и поддержать хранилища денег - банки. Причем в непонятно откуда берущейся уверенности, что банк, если у него будет много денег, - обязательно начнет кредитовать реальное производство. Они просто знают, что в определенных условиях банки извлекают выгоду из того, что дают деньги производству, но никак не хотят понять, что для банка это лишь один из множества способов получения прибыли - целью его просто изначально является не производство и его развитие, а прибыль.
Отсюда и такое положение, когда на поддержание финансовой сферы направляется в десять раз больше (более 6 с половиной триллионов рублей) денег, чем в пенсионную сферу.
Общая декларируемая логика защиты банковской сферы обосновывается тем, что таким образом спасаются вклады населения, которые могли бы погибнуть при крушении банковской сферы. Но, по данным опросов (http://bd.fom.ru/report/map/d090414), во второй половине 2008 года, то есть тогда, когда возник вопрос о банковском кризисе, сбережения имели лишь 25% граждан России - в январе их стало 20%. И, как известно, далеко не все из них хранили эти сбережения в банках. То есть даже в рамках этой логики эта мера была направлена на поддержку 20-25 процентов наиболее состоятельных граждан, но в указанное число раз превосходила по своим затратам помощь малоимущим.
Но и точки зрения поддержки социальной сферы реальное исполнение этой политики явно страдает определенными ограничениями.
Бесспорно, достойным и оправданным является стремление Путина к совершенствованию пенсионной сферы и превращению пенсий в то, на что человек, по завершению своей трудовой деятельности, может достойно существовать. Но, с одной стороны, было бы хорошо услышать, на какой все же уровень предполагает правительство вывести пенсионные доходы граждан хотя бы в некой среднесрочной перспективе. Потому что сегодня и самые высшие пенсии могут обеспечить лишь уровень "верхнего этажа нищеты", тогда как нижние обеспечивают нижние этажи. Скажем честно, в привязке к нынешнему уровню покупательной способности рубля справедливой и достойной можно считать пенсию не меньше хотя бы 20 тысяч рублей. Для примера: в последние годы советского периода нижней границей пенсии были 70 рублей, а верхней - для основной массы, если не брать многие особые категории, - 120 рублей. Причем 120 рублей - это то, что было вполне реально и досягаемо при нормальной трудовом стаже и нормальном, достижимом уровне зарплаты в 300 рублей - стандартная зарплата сборщика на конвейере ЗИЛа, водителя троллейбуса или доцента ВУЗа.