Ростки мёртвого мира

— У меня намного меньше оснований доверять вам, мастер, чем у вас — оснований доверять мне. — Девушка покачала головой, слегка скривила губы. — Вы на своей земле, среди своих родичей… Я бы сказала, что вы в полностью выигрышном положении. Но я так не скажу — ведь мы вам нужны, не наоборот. Не так ли?

— С чего бы это? — Кузнец недовольно набычился, его позу зеркально скопировали остальные мужчины. — Своим умом жили до сих пор, вроде справляемся. Чем ты, пигалица, нам поможешь?

— Своим умом вы жили всего месяц и ничего толком не надумали. В вашем доме днюет восставший, который для обычного человека представляет серьезную опасность. Я не знаю, в какой комнате спит Хастин, но если кто-то случайно потревожит его сон, рискует оказаться высосанным. — Селеста говорила тихим голосом, светски улыбаясь злым мужикам. — Днем мы, знаете ли, не способны контролировать инстинкты. Впрочем, есть беда посерьезнее. Соседи, клиенты, случайные гости…. Рано или поздно в вашем сыне опознают упыря. Зная людей, предположу, что в таком случае убьют всех.

В воздухе повисло молчание. Тарраш недовольно перекатывал желваки на скулах, сидевший справа от него мужчина крепко, до хруста сжал кулаки, с ненавистью глядя на наглую нечисть. Наконец он не выдержал:

— Отрубить им головы, и вся недолга.

Судя по выражению лиц остальных, идея пользовалась популярностью. Тихий одобрительный ропот поднялся над столом, люди подобрались, как перед прыжком. Еще немного, достаточно малейшего кивка сидевшего в торце хозяина, и они набросятся на упыриц. Медея слегка пошевелилась — ее руки скрылись в широких рукавах, поудобнее перехватывая метательные ножи.

Селеста на замечание не отреагировала, сейчас и здесь имело значение только мнение главы рода. Ответа Тарраша она и ждала, застыв каменным изваянием.

— Что ты можешь?

Упырица порадовалась, что не-мертвое тело позволило ей скрыть дикую радость. Она-то всерьез приготовилась драться. Напряжение никуда не ушло, но стало слегка слабее, немедленная расправа откладывалась.

— Мы готовы предоставить Хастину убежище и научить его выживать. Правильно охотиться, правильно питаться, передвигаться по городу, обманывать стражу. Взамен тебе — она впервые за время разговора посмотрела прямо на юношу — придется пообещать мне две вещи: беспрекословно повиноваться и не рассказывать об увиденном. Уйти, если захочешь, уходи, но языком трепать не смей.

— И все?

— В общем, да. Твои дела с родом меня не касаются, если только они не ставят под угрозу наш покой.

— Что-то ты больно щедра — недоверчиво высказался Тарраш.

— Ничуть. Во-первых, нам пригодится помощник. Во-вторых, пусть упырей ищут в Гнойнике, а не в порту. Мне не хочется, чтобы предстоящая Великая Охота началась с поиска внутреннего врага.

О том, что она рассчитывает на долгое сотрудничество, Селеста умолчала. Северяне запомнят оказанное добро и постараются выплатить «долг». Им можно будет продавать добычу по нормальной цене, узнавать бродящие среди мастеровых слухи, поручать задания, поначалу мелкие, потом серьезнее. Не бесплатно, конечно же, любые отношения должны строиться на взаимовыгодной основе. Например, девушки могут подсказать, какой товар вскоре поднимется или упадет в цене, или предоставить компромат на враждебно относящегося к роду чиновника, еще чем помочь. Иметь в союзниках целый клан — дело полезное.

Если же они окажутся свиньями неблагодарными, всегда есть возможность для шантажа. Вон, сидит, думает, глазками мерцает. Он тоже сейчас похож на человека, догадаться, что Хастин упырь, с первого взгляда почти невозможно. Потом наблюдатель обратит внимание на неестественно бледную кожу, слишком плавные движения и привычку улыбаться, не разжимая губ. Внешность восставших невольно притягивает взоры, есть в ней нечто завораживающее, чувственно-смертоносное.

— Моему сыну, — кузнец еле заметно, нечувствительно для человеческого уха выделил последнее слово — и впрямь нельзя оставаться. Но и отпускать его я боюсь. В первый год, что мы прожили в городе, упырем восставал едва ли не каждый. Отбились с трудом. Я не хочу, чтобы Хастин превратился в кого-то подобного тем тварям. Они убивали всех….

Патриарх пошевелился в кресле, оглядел прочих родичей. Под его взглядом они один за другим опускали головы, не осмеливаясь оспаривать власть.

— Пока Хастин с нами, он пусть мертвый, но человек. Думаешь, среди вас он останется прежним?

— Нет. — Неожиданно заговорила Медея, при первых звуках ее певучего голоса люди вздрогнули от неожиданности. — Уже сейчас он не тот мальчик, которого ты растил. Он видит мир не как человек, воспринимает его иначе, и со временем отличия становятся глубже.

— Я могу обещать тебе, что безумным убийцей твой сын не станет — Селеста положила подбородок на сцепленные руки и холодно оглядела Хастина, следующая фраза предназначалась ему. — Я скорее снесу сородичу голову, сама, чем позволю находиться рядом столь опасному существу. Впрочем, ты вправе не верить моим обещаниям — ведь никто не знает, во что со временем превращаются восставшие. Мы можем лишь надеяться сохранить остатки своей души в целости.

— Гладко говоришь.

Тарраш нахмурился еще больше, хотя куда уж, казалось бы. Потом раздраженно фыркнул, становясь как никогда похожим на могучего и сердитого медведя:

— Ладно. Выбора особого у нас действительно нет, Хастину надо уйти. Не дело мертвым ходить среди живых — Селеста спрятала усмешку. — Но смотри! Если только я узнаю, что ты мальца портишь — своими руками удавлю.

Угроза выглядела реальной. Такими руками в самом деле можно и упыря удавить, даром, что тому воздух не нужен. Девушка серьезно кивнула:

— Договорились. — Она повернулась к неподвижному и какому-то потерянному Хастину. — Сегодня прощайся с родными, собирай вещи, которые захочешь с собой взять. Завтра кто-то из нас зайдет за тобой.

— Ты обратила внимание, первыми нам выйти не позволили — Медея заговорила, стоило девушкам отойти подальше от «гостеприимного» дома.

— Наверняка арбалетчики. Они хорошо спрятали засаду, успели изучить возможности не-мертвых. Скорее всего, Хастин подсказал.

— Надеюсь, ты не предлагаешь привести его домой?

Красавица внимательно посмотрела на Селесту. Она ценила уютное убежище и не намеревалась открывать его чужаку. Если бы Селеста предложила выделить Хастину комнату, разразился бы скандал, подруги могли впервые всерьез поссориться.

— Нет, рано. Мы еще не настолько хорошо знакомы, чтобы ему доверять — маленькая девушка криво усмехнулась. — Точнее говоря, мы совсем друг друга не знаем, ничего, кроме имен и, скажем так, текущего состояния. Для начала устроим его в одной из временных лежек, постепенно начнем знакомить с делами. Имей в виду, учить станем по очереди, но основная тяжесть ляжет на тебя.

— Как будто других дел нет.

— Считай, что ничего важнее действительно нет. И только попробуй парня шпынять! Мы, городские восставшие, должны вместе держаться, а не склоки разводить. Он и без твоих подначек малость затюканный, его судьбу обсуждали, и ни слова не сказал.

— Это нормально, северяне все такие — усмехнулась Медея. — По крайней мере, те, что с Синих гор. У них до сих пор патриархат вовсю процветает, народ совершенно дикий.

— Повезло. В наше время родоплеменной строй как бы не самый удобный.

Дальше подруги шли молча. Медея раздумывала, как отразится на их жизни появление третьего члена шайки, причем мужчины. Или правильнее сказать, общины? Скорее, так, с обычными разбойниками у восставших мало общего. Мальчик Хастин симпатичный, но принесет ли пользу, неизвестно, да и вообще… Женщина честно признавалась себе, что продолжает завидовать молодому упырю, она-то о родственниках вообще ничего не знала. Надо думать, ее родители погибли, как и большинство дворян. Ей не нравилось и желание подруги немедленно приблизить незнакомого юношу. Слишком сильное желание, как ей казалось. Медея привыкла делить мир на две неравнозначные категории: вот она и Селеста, вот весь остальной мир, и эти части в лучшем случае находятся в состоянии нейтралитета (хотя чаще враждуют). Сейчас, видя, как к ним намеревается присоединиться кто-то еще, она заранее ревновала.