Страница 22 из 76
— Подожди — широко раскрытые глаза женщины возбужденно блестели. — Значит, в своем мире ты был мужчиной?
— Да. Был.
— И… как отличия?
Хмурое выражение лица подруги ее не остановило. Хищник учуял добычу, спасти Селесту от растерзания в эту минуту не смог бы и сам Морван, заявись он во всей мощи своей.
— Без понятия. Тело-то изменившееся, не вполне человеческое.
— Плохо — надула Медея губы, на мгновение превратившись из красавицы-упырицы в сексуальную старшеклассницу. Примерно так выглядела в шестнадцать лет Моника Белуччи, подумалось Андрею. — В легенде о лучнице Шанне рассказывается, как злой колдун поместил ее душу в тело родного дяди. После тяжких испытаний колдуна удалось убить, Шанна воссела на трон, но при первой же возможности вернула себе изначальный пол. Выбрала рабыню покрасивее и переселилась в нее. Когда у нее спросили, почему она так поступила, она ответила: «Мужчина не ощущает и десятой доли тех наслаждений, что способна почувствовать женщина».
— Желания экспериментировать у меня нет. Совсем.
— Ну и зря. Надо пользоваться всеми возможностями, какие есть, чтобы потом не жалеть. Послушай, а как тебя на самом деле зовут?
— Андрей. — Девушка покосилась на маленькую, но четко очерченную грудь, осмотрела тонкие худые руки, гладкую кожу, пошевелила крошечной изящной ступней, пропустила через кисть прядь длинных светлых волос и со вздохом постановила. — Зови Селестой, как раньше. Иначе точно свихнусь.
Упыри редко объединялись в колонии. Всего в окрестностях Талеи существовало три группы — монастырские и еще две, в разных кварталах — плюс большое число одиночек или пар, не желавших присоединяться ни к кому. Почему так сложилось, объяснения найти не удалось. Может, виновато психическое состояние восставших из мертвых, может, все дело в неравномерном распределении потенциальной добычи, кто его знает. Год назад герцогские солдаты уничтожили единственную крупную колонию упырей, перебили почти три десятка, и с тех пор больших объединений не возникало. И, как прикинули девушки, их сородичей было не так уж и много. Пик «воскрешения» пришелся на первые три месяца после Чумы, затем количество вернувшихся из царства смерти стало уменьшаться. Основная масса погибала в первые ночи, кто-то загнулся от голода, оставались существовать (слово «жизнь» обе сочли в данном случае неуместным) немногие.
По понятным причинам люди упырей убивали. Кому ж охота иметь рядом кровососущее чудовище, рассматривающее тебя в качестве источника пропитания? В то же время, именно человеческая кровь придавала сил, позволяла сохранять активность больший период времени по сравнению со звериной. Волей-неволей требовалось подобрать убежище, где, с одной стороны, беглянки смогут чувствовать себя в безопасности, и одновременно добыча должна находиться в пределах досягаемости. Да еще хотелось бы устроиться с комфортом, аскезой они до конца жизни наелись. Но как найти такое место, если каждый человек, заметивший упыря, обязательно попытается его прикончить или как минимум сообщит в стражу?
Идти приходилось медленно, иногда возвращаясь назад, попутно обследуя подвалы на предмет защиты от солнца. Дневали где придется, всякий раз сомневаясь, встретят ли следующий закат. Осторожность не раз спасала их шкуры, позволяя заранее заметить угрозу впереди. Самую большую опасность представляли небольшие группы вооруженных людей. Опытный боец способен в одиночку справиться с восставшим, скорость реакции и умение видеть в темноте против опытного мечника не поможет. А мастеров клинка оказалось неожиданно много, чему имелись объективная причина — фехтование почиталось в среде дворянства, поэтому существовала достаточно большая прослойка обслуги для удовлетворения этой прихоти правящего класса. Кроме того, мечом владели офицеры и солдаты, обычные желавшие сделать карьеру чиновники из простолюдинов, словом, специалистов хватало. Вступать с ними в честную схватку желания у девушек не возникало, нападали они исключительно со спины. Благо ночное зрение позволяло передвигаться тихо и появляться неожиданно.
Один раз стали свидетелями самого настоящего жертвоприношения. Группа оборванцев под предводительством совершенно невменяемого евнуха (одежды псих не носил, что и позволило рассмотреть пикантную деталь его анатомии, вернее, ее отсутствие) разложила пойманную жертву на покрытой подсохшими подтеками плите и под дикие завывания быстренько ее расчленила. Жертвой послужил мужчина лет сорока на вид, судя по идущему от импровизированного алтаря запаху, он стал не первым несчастным, принявшим смерть от рук фанатиков.
Еще один неприятный момент заключался в конкурентах. Речь не о Карлоне с последователями, хотя о них Селеста тоже не забывала. Сородичи, раздраженные присутствием незваных гостей на своей территории, не желали помогать в поисках нового логова. Откровенно говоря, на контакт они шли плохо, намного проще было общаться с обычными людьми (жертвами), которые после обещания сохранить жизни выбалтывали все. Если не впадали в ступор от страха. Однажды повезло — пойманный старик согласился проводить их по безопасному маршруту между лежками пяти мутировавших чудовищ, в обмен затребовав помощь в схватке с враждебной бандой. Упырицы убили четверых бандитов, выполнив сделку, и не стали трогать семейство человека, более того, отдали ему почти всю добычу. Настолько прагматично мыслящая личность в будущем может пригодиться…
Город поражал размерами. Медея рассказывала, некогда герцог Парват Второй запретил строить здания, превосходящими в высоту центральную башню его замка, и с тех пор запрет неизменно выполнялся. В результате Талея росла вширь, пока цены на недвижимость в центре города не опускались из заоблачных высот. Целая неделя ушла только на то, чтобы удалиться от монастыря, соседство с которым нервировало Медею, попутно они составляли собственную карту. Отмечали мутантов, сородичей, крупные банды, источники воды, развалины библиотек, словом, все, что могло представлять интерес и принести пользу. Еще неделя ушла на поиски пристанища, каковым в конце концов стал заброшенный коллектор. Точнее говоря, как правильно называлось одноэтажное здание со здоровенными запорами на дверях и единственным окном на крыше, девушки не знали, потому называли просто «домом».
Чердак со всяким барахлом в функциональном плане пользы не приносил, хотя в набросанных там вещах стоило бы порыться. Еще Андрей намеревался заколотить окно, удержало его нежелание менять внешний вид здания. Вдруг местные обратят внимание и зайдут проверить, кто живет? По той же причине массивную дверь на первом этаже забаррикадировали изнутри, захламив небольшой предбанник тяжелыми глыбами. На чердачном окне же со временем надеялись изнутри установить металлическую решетку. Таким образом, жилым помещением стали две комнатки внизу, в которых и разместились скудные пожитки обеих новоселок. Света там недоставало даже для чувствительных глаз упыриц, поэтому пришлось разыскать, а точнее говоря, украсть маленький масляный светильник. Пол был покрыт странным темным материалом, пружинящим под ногами, из мебели шкаф, относительно целый столик и три стула с драной обивкой, в углу ведро с водой. Вот и вся обстановка. Медея мечтала о матрасе, спать пока что приходилось на куче тряпок в углу. В шкаф складывали найденные сокровища — книги, немногие действующие приборы, драгоценные камни и одежду.
Единственным входом (если не считать окна) стал подвальный люк в канализацию. На бетонном полу возле прикрытого отверстия расположилось габаритная добыча и большая бочка с водой, натасканной из ближайшей реки. В самой канализации воды давно не осталось, скопившаяся грязь высохла и превратилась в камень. Редкие дожди смачивали поверхность и почти не проникали вниз, под землю. Все изменится с наступлением зимы, тогда бурные потоки очистят подземелья от мусора. Кое-где грунт просел и переходы завалило, однако существовало еще достаточно проходов, через которые девушки выбирались ночами на поверхность. Следы, конечно, оставались, пыли хватало, поэтому на «своем» участке подземелья пришлось установить несколько примитивных ловушек. Эффективность их сомнительна, но какой-то выигрыш по времени при нужде дадут. Из-за пыли же в доме постоянно держали мокрую тряпку, пачкать обиталище не хотелось. Привести дом в жилой вид, тайком выгрести кучи мусора стоило обеим неимоверных усилий, зато теперь они гордились проделанной работой.