Ростки мёртвого мира

Вот, собственно говоря, и все. Информаторы из числа жертв не поведали ни о внутренней структуре управления городом, ни о системе распределения и циркуляции товаров. Зато назвали несколько полезных имен людей, занимавшихся нелегальной скупкой всякого барахла. В будущем связи с криминалом могут пригодиться — к официальной власти упырю идти нет смысла. Сообщили также сплетню, для Андрея представлявшую особую ценность. Один смертельно напуганный оборванец клялся, что в герцогском дворце пережили Чуму то ли один, то ли несколько истинных магов из числа высшей аристократии, и даже сохранили часть сил. Сколько правды в этом слухе, неизвестно, однако на сегодняшний день он оставался единственной ниточкой, дающей хоть какую-то надежду вернуться домой.

Девушки возвращались после удачной охоты, посматривая по сторонам. Восставшему намного проще перемещаться по городу, чем живому человеку с горячей кровью в венах, однако опасностей хватает. Настроение, тем не менее, было хорошим. Сегодня удалось подкрепить силы двумя мужчинами, причем даже не пришлось напрягаться, добыча сама пришла в руки. Что конкретно приняли оборванцы, ни Селеста, ни Аларика опознать не смогли, исходивший от жертв запах обеим оказался незнаком, но сопротивления дурачки не оказали никакого. Криво ухмыльнулись при виде возникших из темноты женщин, получили камнем по голове и прилегли рядышком. Возможно, бродившие в их крови вещества подействовали и на упыриц, ибо впервые с момента перемещения в полумертвое тело Андрея отпустило гнетущее напряжение и он не чувствовал себя загнанным в угол зверем. Расслабился.

Поганка-судьба любит такие моменты.

В маленьком дворике перед монастырем маячил Артак, при виде вошедшей Аларики он вскочил и с решительным видом направился к ней. Злобно взглянув на Селесту, мужчина, тем не менее, ничего ей не сказал и обратился к старшей девушке. Видимо, решил окончательно прояснить отношения с бывшей любовницей.

— Мы не могли бы переговорить? — еще один взгляд в сторону. — Наедине.

— Конечно — кивнула Аларика. Ей тоже надоела неопределенность, поэтому в ответ на немой вопрос подруги она успокаивающе улыбнулась. — Селеста, я вскоре подойду. Если хочешь, подожди в моей келье, почитай Священные Свитки. Они на столике.

— Хорошо.

Артак проводил взглядом удаляющуюся Селесту, затем, перестав слышать ее шаги, круто развернулся. Он давно собирался переговорить с внезапно охладевшей к нему возлюбленной. Впрочем, живописец в глубине души признавал искусственность их отношений, основанную скорее на общем прошлом и схожести интересов, нежели на искренних чувствах. Они сошлись вовсе не потому, что любили друг друга. Просто оба — люди искусства — могли поговорить на общие темы, у них нашлись несколько совместных знакомых из прошлой жизни, они даже фразы строили одинаково. Словом, им было что вспомнить. С первой встречи они инстинктивно потянулись друг к другу, и общая постель стала лишним знаком симпатии, не более. И мужчина, и женщина надеялись обрести друг в друге поддержку, искали опору в новом жестоком мире. К сожалению, Аларика не сразу поняла, насколько сильно ее друг зависит от религии. Поначалу его разговоры о скором конце света казались ей обычным явлением, она слышала подобные повсюду последние два года. Возможно, она сама стала бы верной последовательницей Карлона, если бы жрец не оттолкнул ее своей холодностью.

Некоторая доля экзальтации, повышенная чувствительность свойственна всем творцам. Умение выражать эмоции рука об руку идет с тонкой душевной организацией и повышенной интуицией. Почему Аларика отшатнулась от наставника своего любовника, она не сумела бы сказать и сама. Не смогла ему довериться, и все. В какой-то момент, на невидимом и неощутимом перекрестке судеб, Карлон допустил ошибку, маленькую, совсем ничтожную. Бросил, сам не сознавая того, лишнюю крупинку на противоположную чашу весов.

Иногда достаточно даже не слова — взгляда, чтобы двое существ стали врагами.

Первая же дерзость обернулась для нее наказанием. Три ночи в камере, без крови, три наполненных усиливающейся болью ночи. И жуткое осознание простой истины: Артак не собирается ей помогать. Каждый вечер он приходил и с жаром объяснял, как нехорошо она поступила, яростно убеждал ее в правоте наставника, уговаривал раскаяться, извиниться. Она сломалась, молила о пощаде. Ее выпустили, она бунтовала снова и снова плакала в каменной камере, высасывая собственную кровь в напрасных попытках заглушить голод.

Всякий раз, стоило девушке выйти из заточения, Артак заботливо опекал ее. Провожал на охоту, сдерживал попытки наброситься на заведомо сильного противника, приносил пойманную и оглушенную добычу. Потом помогал добраться до кельи, ругая ее непонятливость. Зачем она нарушает приказы старшего брата? Ведь он желает ей только добра. Насколько беспощаден Артак был с людьми, выполняя «очищение» с эффективностью механизма, без тени сомнения, настолько же он нежно и старательно заботился о раненой подруге.

Ему нравилось чувствовать себя сильным и мудрым.

— Ты избегаешь меня.

— Разве? — Аларика удивленно захлопала ресницами. — Мне казалось, это ты не хочешь меня видеть.

— Не говори глупостей. Всякий раз, стоит мне подойти, ты куда-то торопишься.

— Да? Сегодня вечером я никуда не спешила. И что ты мне ответил?

— Ты же знаешь, завтра состоится жертвоприношение! — возмутился Артак. — Старший брат поручил мне найти банду подходящих размеров. Это большая честь, выбирать, чей настал черед войти в царство Тьмы!

Женщина вздохнула, сгорбилась, словно под невидимым грузом.

— Именно так — ее голос прозвучал по сравнению с предыдущими словами странно тихо. — Для Карлона время у тебя всегда найдется.

— Конечно. Как же иначе? — удивился восставший. — Устами наставника гласит сам Господин, его приказы должны выполняться незамедлительно. Или ты до сих пор продолжаешь упорствовать и сомневаться в истинности его слов? Аларика, сколько можно?! Мне больно видеть, как ты подвергаешь опасности свою душу.

— Убивать людей, чтобы стать святыми?

Непонятно, прозвучал сарказм в последних словах Аларики или нет. Артак решил, что ему показалось, и с жаром уточнил:

— Святыми Тьмы! Да, наш удел тяжел, но кому еще вершить волю Его?

— Хватит, Артак — устало вздохнула бывшая певица. — Мы собирались говорить не о Карлоне или Господине. А о нас с тобой. Так чего ты хочешь?

Мужчина помолчал. Смена темы не пришлась ему по вкусу, но он все-таки ответил:

— Я просто хочу, чтобы наши отношения стали прежними. Ты не желаешь меня видеть, избегаешь встреч, часто уходишь из монастыря. Я мог бы понять необходимость охоты — если бы ты не охотилась каждый день. Опять же, твое сближение с Селестой вызывает тревогу, в этой девушке есть нечто странное.

— Ты полагаешь, я должна общаться с Палтином? — на сей раз в вопросе действительно слышалась ирония. Артак смутился.

— Нет, конечно. Брат Палтин верно служит Господину….

— Однако убитые им люди перед смертью сильно страдают. Это ты хотел сказать?

— Нет, просто… Тебе действительно не стоит иметь с ним дел.

— Да уж конечно! Ганн и Тик отпадают. Селеста же, хоть и потеряла память, умна, с ней интересно беседовать. Она обладает хорошими манерами, дружелюбна, возможно, ты был прав, предположив ее высокое происхождение. И уж во всяком случае, никаких странностей в ней я не заметила.

Насчет странностей Аларика покривила душой, в поведении новой подруги таковых хватало. Взять хотя бы упорное нежелание объяснять Чуму божественной волей и поиск рациональных, «земных» версий катастрофы. Среди ее знакомых никто, кроме Селесты, не сомневался в мистической природе постигшей людей кары. Или язык — манера разговора и построения фраз Селесты скорее подошли бы иностранке, хотя говорила она без акцента. В любом случае, женщина лучше откусила бы себе язык, чем признала правоту Артака.

— Старший брат считает, она слаба в вере — хмуро поведал мужчина.