Одинокий голубь

— Как вы думаете, что там капитан делает в темноте? — спросил он.

Август улыбнулся пареньку, который скорчился на нижней ступеньке и напоминал испуганного щенка. Он задавал этот вопрос каждый вечер, когда опасался ссоры. Он хотел, чтобы в случае чего Калл находился рядом.

— Играет в индейцев, — ответил Август.

Ньют сомневался, что это так. Капитан ни во что играть не станет. Если он полагает, что ему нужно каждый вечер уходить и сидеть в темноте, значит, он считает это важным.

Упоминание об индейцах вывело Пи Ая из алкогольной дремы. Он ненавидел индейцев отчасти потому, что страх перед ними не давал ему спокойно спать вот уже тридцать лет. Когда он был рейнджером, никогда не закрывал глаз без опасения, что когда их снова откроет, то увидит индейца, готового его прирезать. Большинство индейцев, которых ему приходилось до сих пор видеть, были худы и малы ростом, но это вовсе не означало, что тот гигант, что гонялся за ним во сне, не существовал в действительности.

— А что, они вполне могут появиться, — сказал он. — Капитан прав, что опасается. Не будь я так ленив, помог бы ему.

— Да не нужна ему твоя помощь, — угрюмо заметил Август. Его порой раздражала слепая преданность Пи Каллу. Сам он прекрасно знал, почему Калл каждую ночь ходил к реке, и к индейцам это почти никакого от ношения не имело. Он говорил об этом раньше, по вторил и сегодня.

— Он идет к реке потому, что ему надоедает наш треп, — пояснил он. — Он необщителен, всегда был таким. В лагере его не удержать, если он уже поел. Он предпочитает сидеть в темноте и держать пистолет наготове. Сомневаюсь, что он заметит индейца, если таковой и появится.

— Раньше он их всегда выслеживал, — заметил Пи. — Это он нашел ту большую шайку около форта Фантом-Хилл.

— Черт возьми, Пи, — возмутился Август. — Ну разумеется, он находил иногда пару или тройку краснокожих. Что и говорить, их тогда было до черта, как саранчи. Но, уверен, сегодня ему ни одного не выследить. Калл из тех, кто вечно любит страдать за всех. Я не говорю, что он, подобно многим, гоняется за славой. Слава Калла не интересует. Он должен выполнить свой долг девятикратно, иначе не заснет.

Все помолчали. Пи Ай всегда чувствовал себя неловко, когда Гас критиковал капитана Калла, и не знал, что сказать. Если он и отвечал, то, как правило, словами самого же капитана.

— Что же, кому-то приходится и посидеть на жестком, — отозвался он.

— Ну и валяй, — проговорил Гас. — Пусть Калл страдает за меня, тебя, Ньюта и Дитца, да и за любого, кто отказывается это делать без приказа. Очень кстати иметь его под рукой все время, чтобы он нес на своих плечах этот проклятый груз. Но если ты думаешь, что он делает это для нас, а не потому, что ему так нравится, то ты дурак набитый. Он там восседает на склоне и радуется, что не приходится слушать, как Бол хвастает свой женой. Он не хуже нас с тобой знает, что тут в округе и за шестьсот миль нет никаких врагов.

Бол повернулся лицом к фургону и принялся мочиться, что, как показалось Ньюту, заняло у него минут десять — пятнадцать. Часто, когда Бол принимался за это дело, мистер Гас вынимал из кармана свои старые серебряные часы и засекал время. Иногда он даже доставал огрызок карандаша и маленькую записную книжку из кармана старого черного жилета, что он носил не снимая, и записывал время, на протяжении которого Боливар мочился.

— Это показатель того, как быстро Бол сдает, — объяснял Август. — У старика просто капает, как у новорожденного теленка. Лучше буду вести записи, что бы знать, когда подыскивать нового повара.

На этот раз занятием Бола больше заинтересовались свиньи, чем мистер Гас, который просто еще разок приложился к виски. Бол выдернул нож из стенки фургона и исчез в доме. Свиньи подошли к Ньюту, что бы он почесал у них за ухом. Пи Ай привалился к перилам и начал храпеть.

— Пи, проснись и отправляйся в постель, — сказал Август, пиная его до тех пор, пока тот не очнулся. — Мы с Ньютом можем забыть тебя здесь, и тогда эти черти сожрут тебя с потрохами, и пряжки от ремня не оставят.

Пи Ай поднялся, почти не открывая глаз, и шатаясь направился в дом.

— На самом деле они не станут его жрать, — предположил Ньют. Хряк расположился на нижней ступеньке и выглядел дружелюбнее собаки.

— Конечно, нет, но Пи надо чем-нибудь здорово пригрозить, чтобы заставить его шевелиться, — заметил Август.

Ньют увидел, как возвращается капитан, неся ружье на сгибе руки. Как всегда, Ньют почувствовал облегчение. Почему-то ему становилось спокойнее, когда капитан был здесь. Легче заснуть. Где-то глубоко в нем засела мысль, что когда-нибудь капитан может не вернуться. Не то чтобы он боялся, что капитана убьют или ранят, нет, он боялся, что тот просто уйдет. Ньюту казалось, что капитан скорее всего устал от них от всех, что вполне объяснимо. И он, и Пи, и Дитц старались делать свою работу, но мистер Гас никогда ничем не занимался, да и Бол целыми днями сидел и пил текилу. Может, однажды капитан просто оседлает Чертову Суку и уедет.

Иногда, правда редко, Ньют мечтал, что капитан не просто уедет, но возьмет его с собой в высокие равнины, о которых он слышал, но которых никогда не видел. В его мечтах никогда никого больше не было: только он и капитан, верхом в прекрасной местности, где кругом зеленая трава. То были приятные мечты, но всего лишь мечты. Если капитан и вправду уедет, он скорее всего возьмет с собой Пи, поскольку именно Пи много лет был у него сержантом.

— Что-то скальпов не вижу, — заметил Август, когда Калл подошел.

Калл не обратил на него внимания, прислонил ружье к перилам и закурил.

— Хорошая ночка, чтобы подразжиться скотом, — сказал он.

— Ну подразживемся, и что? — спросил Август. — Что-то я покупателей не наблюдаю.

— Мы могли бы сами доставить им скот, — предложил Калл. — Так уже делалось. Нет такого закона, который бы запрещал тебе работать.

— У меня свои законы, — возразил Август. — Мы за покупателями не бегаем. Они сами приходят. Тогда мы перегоняем скот.

— Капитан, а можно мне в следующий раз пойти? — взмолился Ньют. — Мне кажется, я уже достаточно вырос.

Калл поколебался. Скоро все едино придется согласиться, но сейчас он к этому не был готов. Не слишком честно по отношению к парню, надо же ему когда-то учиться, но Калл все равно не мог заставить себя сказать «да». Он в свое время водил таких мальчишек и видел, как их убивают, и он не хотел увидеть такое еще раз.

— Ты скоро совсем постареешь, если будешь всю ночь сидеть не спавши, — сказал он. — Завтра работать. Иди-ка лучше спать.

Мальчик пошел сразу, но вид у него был разочарованный.

— Спокойной ночи, сынок, — добавил Гас и посмотрел при этом на Калла. Калл промолчал.

— Тебе надо было разрешить ему посидеть, — заметил Август немного спустя. — Чего уж говорить, парень и образоваться может, только слушая меня.

Калл и это пропустил мимо ушей. Август в свое время год посещал колледж где-то в Виргинии, утверждал, что знает греческий алфавит и еще немного по-латыни. И никому не давал об этом забыть.

Из салуна доносились звуки пианино. Играл всегда Липпи Джоунс, один из старожилов. У него была та же проблема, что когда-то и у Сэма Хаустона, а именно — дыра в животе, которая никак не затягивалась. Кто-то засадил в Липли крупный заряд, но, вместо того чтобы умереть, тот продолжал жить с дырой. Ему еще повезло, что с таким физическим недостатком он мог играть на пианино.

Август встал и потянулся. Снял со спинки стула кольт в кобуре. С его точки зрения, было еще рано. Ему пришлось переступить через хряка, чтобы спуститься с веранды.

— Ты зря так упрямишься с этим парнем, Вудроу, — заметил он. — Он уже достаточно времени чистил дерьмо за лошадьми.

— Я чуть-чуть постарше него, однако тоже перелопачиваю свою долю дерьма, — отрубил Калл.

— Это уж как тебе вздумается, — откликнулся Август. — С моей точки зрения, есть менее вонючие способы подзаработать. В карты играть, к примеру. Пожалуй, пойду-ка я в эту забегаловку и посмотрю, не найдется ли с кем сыграть.