Дети Бога

— Там присутствовало определенное созвучие душ, — осторожно произнесла она, прежде чем возобновить подъем. Затем продолжила: — Когда Хлавин Китери был лишь Рештаром, он вел порочную жизнь. Он был в отчаянии, и им владели пороки отчаяния. Это изменилось, когда он обрел власть.

Тропинка сделалась крутой и скользкой, и какое-то время они взбирались молча. Слегка запыхавшись, Суукмел села на гладкий массивный ствол упавшей тупы и через долину Н'Джарр посмотрела на горы, вздымавшиеся из земли, точно колоссальные снаряды, выстреленные из центра Ракхата.

— Конечно, власть может достаться негодным людям, — признала она, отдышавшись. — Слабые умы, мелкие сердца, убогие души иногда наследовали власть. Сейчас такие же люди могут ее захватить, купить или получить случайно. — Голос Суукмел сделался жестче. — Власть не обязательно облагораживает.

Она произнесла это, глядя на юг, затем снова поднялась на ноги.

— Скажи, Дэнни, почему ты проводишь со старухами так много времени? — глядя в сторону, спросила Суукмел, когда они возобновили прогулку.

Он предложил ей свою странную голую руку, помогая обойти размытую канаву; пересекавшую тропку.

— Когда я был совсем юным, — сказал он, — предматерь моего отца переехала к нам. Она рассказывала нам предания старины, которые узнала от своих предматерей. Все изменилось за эти несколько поколений. Все.

— Ты помнишь ее рассказы? — спросила Суукмел. — Возможно, — предположила она весело, — знания старины не принесли тебе пользы.

— Я их помню.

Дэнни остановился, и Суукмел, оглянувшись, увидела, что он на нее смотрит — с нерешительностью, подумалось ей.

— Но я был ученым. Поэтому я проверил истинность преданий, которые пришли ко мне от пяти поколений, недоступных для исследований многих других ученых.

— И твои предматери помнили верно? — спросила она.

— Да. Предания оказались не сказками, но историей. Стал бы я иначе тратить время в обществе пожилых леди? — поддразнил он, и Суукмел рассмеялась.

— Изменения могут вести к лучшему, — сказала она, вновь зашатав вперед. — Многие джана'ата до сих пор полагают — как и все мы на протяжении веков, — что изменения опасны и неправильны. Они считают, что все, сделанное моим Господином Китери, было ошибкой — что он из злобы изменил стиль жизни, переходивший от поколения к поколению без ухудшения или отклонений. Можешь понять это? Существует ли на твоей Земле, Дэнни, подобная завершенность?

Дэнни подавил улыбку.

— О да. Я сам являюсь членом «церкви», которую многие считают непогрешимым хранилищем вечных истин.

— Мой господин Китери и я весьма тщательно рассмотрели эту проблему, — сказала Суукмел. — По нашему мнению, любая организация, считающая себя хранилищем истины, будет ценить постоянство, ибо изменения вносят ошибки по определению. У таких организаций всегда есть мощные механизмы, поддерживающие неизменность и защищающие от перемен.

— Обращение к традициям, — произнес он, — и к авторитетам. И к божественности.

— Да, — подтвердила она спокойно. — Тем не менее, изменения могут быть желаемы или необходимы — или то и другое вместе! Каким же образом мудрому принцу ввести перемены, если многие поколения держались законов и запретов, которые ныне вредны или ущербны?

Остановившись, Суукмел уперлась в него взглядом, уже не пугаясь четкости ближнего зрения, а скорее наслаждаясь им сейчас — без вуали, заслонявшей глаза.

— Скажи, Дэнни, тебе не наскучила старуха? — спросила Суукмел, задумчиво наклонив голову. — Рассказать о первых днях правления Китери?

Даже теперь, зная, чем все закончится, она ощутила волнение, а ее глаза разгорелись.

— Пожалуйста, — сказал он. — Все, что ты сможешь вспомнить.

И Суукмел начала рассказ.

Первые указы Китери не встретили противодействия, поскольку он просто возродил турниры, давно не проводившиеся: танцевальные дуэли, хоровые сражения.

— Не перемены, — заговорщически прошептала Суукмел, вспоминая. — Лишь возвращение к прежним обычаям, которые, как он говорил, чище и ближе к старой правде.

Вскоре Китери учредил национальные состязания в поэзии, архитектуре, инженерном искусстве, математике, оптике, химии. Вступая на пост Верховного, он поклялся поддерживать неизменным государственное устройство Инброкара, поэтому ему приходилось оставлять в неприкосновенности древние линии наследования, а призы в состязаниях не представляли серьезной ценности.

— Символические подарки, — сказала Суукмел. — Цветок траджа'анрона, вымпел, рифмованный триплет, сочиненный лично Верховным.

Но вскоре появились новые возможности для воинов, имевших склонность к науке, или третьерожденных торговцев, наделенных спортивными талантами, оттачивать свою умелость или умножать знания — чтобы их ценили за личные качества, а не только за то, для чего они были рождены.

— Параллельные иерархии, базирующиеся на компетентности, — заметил Дэнни. — Открытые для всех и позволяющие выпускать пары недовольства. Твоя идея, моя госпожа?

После Хлавина Суукмел не наслаждалась так обществом мужчины.

— Да, — сказала она, опустив глаза, но весьма довольная. — Эти состязания позволяли моему господину Китери выявлять людей талантливых, умных, энергичных.

Проведя всю жизнь в хорошо организованном заточении, Суукмел Чироту Ваадаи усвоила, что почти любое событие или обстоятельство можно обратить к своей пользе.

— Целям Верховного могут в равной степени способствовать как сильное местное правительство, так и проявления некомпетентности, ибо то и другое рождает недовольство у нижестоящих, — сказала она Дэнни во время одной из прогулок. — Мой господин Китери был третьерожденным, поэтому его готовили и управлять, и воевать. Почти всегда он мог найти законный прецедент, чтобы сместить опасно могущественного или откровенно глупого аристократа, если его младшие братья лучше годились для нового строя. А когда не хватало легальных средств, — сухо добавила Суукмел, — происходили несчастные случаи.

Наставив уши на Дэнни, она ждала его комментария.

— Устроенные при участии Верховного? — спросил он.

Суукмел не стала этого отрицать.

— Поэтому те, кто вступал в должность при таких обстоятельствах, знали, кому обязаны своим возвышением. Их претензии на власть и положение были бы столь же сомнительны, как у Хлавина Китери. — На минуту Дэнни задумался. — Полагаю, такие люди сформировали бы надежные кадры сторонников Китери. Их судьбы были связаны с его судьбой.

— Именно так.

Чем больше времени они проводили вместе, тем откровенней делалась Суукмел. Дэнни был благодарным слушателем, способным ценить тщательно выстроенные фразы, и его восхищение добавляло Суукмел удовольствия от часов, проведенных с ним.

— Мы нашли способы расширить сферу влияния Верховного, — сказала она. — Например, когда умирал какой-либо лорд, паузу между его смертью и вступлением в должность нового правителя можно было продлить, откладывая инвеститурные церемонии. Верховный, чье присутствие было обязательным, просто не мог выделить для этого время… нередко, — невинным тоном прибавила Суукмел, — в течение многих сезонов. А пока бухгалтерские книги и налоговые документы подвергались ревизии, проводимой торговцами-джана'ата или бухгалтерами-руна из отдаленной провинции, регентом назначали племянника, шурина или третьерожденного дядю. — Иногда это использовалось для наведения на данной территории финансового порядка, — вспоминала Суукмел. — Часто региональные доходы значительно возрастали, и тамошние правители на этом недурно наживались.

— А Верховный выяснял все источники доходов.

— К этому сроку он наконец делался доступен для необходимых церемоний, — сказала Суукмел. — Когда происходила передача контроля над наследием, все уже знали в точности, какие налоги должны быть выплачены. Смещаемые со своих постов регенты, если они подавали надежды, могли быть затем введены в новый канцлерский суд.

— И эти люди тоже вливались в разрастающиеся ряды сторонников Китери, — заметил Дэнни.