Этот идеальный день

Глава 3

Она не сводила глаз с пистолета.

– Генератор слабый, – сказал он, но его хватало, чтобы сделать дырку в сантиметр глубиной в стене музея, а в тебе будет дырка побольше. Так что лучше тебе подчиниться.

Извини, что испугал, но, возможно, ты поймешь, почему я делаю это.

– Это ужасно, – сказала она, – ты еще болен!

– Да, – сказал он, – мне стало хуже. Так что делай, что я тебе говорю, или семья потеряет двух ценных членов.

– Опомнись, Ли! – взвыла она. – Ты видишь себя с оружием в руке, которым угрожаешь?

– Встань и оденься, – сказал он.

– Пожалуйста, разреши мне позвонить…

– Одевайся быстро!

– Хорошо, – сказала она, откидывая одеяло. – Хорошо, я сделаю так, как ты велишь. – Она встала и расстегнула пижаму.

Он отступил, не отрывая от нее взгляда, по-прежнему целясь в нее из пистолета.

Она сняла пижаму, оставила ее на полу и повернулась к полке за комбинезоном. Он смотрел на ее груди и на все тело, которое едва заметно – полнотой ягодиц, округлостью бедер – тоже отличалось от нормального. Как она была красива!

Она ступила в комбинезон и продела руки в рукава.

– Ли, прошу тебя, – зашептала она, – пойдем в медицентр, и …

– Не разговаривай! – приказал он. Она застегнула комбинезон и надела сандалии. Почему ты надумал кататься на велосипеде в середине ночи? – спросила она.

– Упакуй свой мешок, – сказал он.

– Мой вещмешок?

– Да, – сказал он, – положи еще один комбинезон, аптечку и машинку для стрижки. И все важное, что ты хотела бы сохранить. У тебя есть фонарик?

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Упакуй мешок!

Она собрала вещи и когда закрыла мешок, Чип повесил его себе на плечо.

– Мы обойдем здание, – сказал он. – Там, за домом, у меня два велосипеда. Мы пойдем рядом. У меня, ты знаешь, в кармане пистолет. Если встретится член и ты подашь ему знак; мол, что-то не так, я убью тебя и его. Понятно?

– Да…

– Делай все, что я тебе скажу. Если остановлюсь и буду поправлять сандалию, ты остановишься и тоже будешь поправлять. До сканеров мы дотрагиваться не будем. Ты делала это раньше, теперь будешь делать снова.

– Мы сюда не вернемся? – спросила она.

– Нет. Мы уезжаем далеко.

– Тогда я хочу взять фотографию.

– Возьми, – разрешил он. – Я же сказал тебе взять все, что ты хочешь сохранить.

Она подошла к столу, выдвинула ящик и стала шарить в нем.

«Фотографию Кинга? – подумал он. Нет, Кинг – это часть ее «болезни». Возможно, фотографию семьи».

– Она где-то тут, – сказала женщина нервно, ненормальным голосом.

Он подбежал к ней и оттолкнул от стола. «Ли РМ пистолет 2 вело…» – было написано на дне ящика.

– Я пытаюсь помочь тебе, – сказала она.

Ему захотелось ее ударить, но он сдержался. И это было неправильно: теперь она будет знать, что он не причинит ей вреда. И он дал ей пощечину, обжигающую и сильную.

– Не пытайся дурачить меня! – сказал он. – Ты сознаешь, насколько я болен? Ты будешь мертва и, может быть, десяток других членов тоже умрут, если ты сделаешь что-нибудь еще в этом роде!

Она уставилась на него дрожа, держась рукой за щеку.

Он тоже дрожал, зная, что сделал ей больно. Вырвал ручку из ее пальцев, вымарал то, что она написала, и закрыл бумагами, ручку он швырнул в ящик, задвинул его, взял ее за локоть и подтолкнул к двери.

Они вышли из комнаты и пошли рядом по коридору. Он держал руку в кармане, сжимая пистолет.

– Перестань трястись, – сказал он, – я тебе не причиню вреда, если будешь делать то, что я говорю.

Они поехали вниз по эскалаторам. Навстречу попались два члена, которые поднимались вверх.

– Ты и они, – сказал он, – и любой другой, кто попадется на пути…

Она промолчала.

Он улыбнулся членам. Те улыбнулись в ответ, а она кивнула им.

– Меня второй раз за год переводят, – сказал он ей. Они спустились еще на несколько эскалаторов и ступили на тот, который вел в холл. Три члена, двое с телекомпами, стоя разговаривали у сканера одной из дверей.

– Теперь без фокусов, – сказал он ей.

Они ехали вниз, отражаясь в далеких стеклах, за которыми была темнота. Члены продолжали разговаривать. Один из них поставил телекомп на пол.

Они сошли с эскалатора.

– Подожди, Анна. – Она остановилась и повернулась к нему. – Ресница в глаз попала, помоги, – сказал он. – У тебя есть платок?

Она пошарила в кармане и покачала головой.

Он нашел платок под пистолетом, вынул и подал ей. Он стоял лицом к членам, оттянув пальцем веко, другая рука по-прежнему была в кармане. Она коснулась уголком платка его глаза. Ее все еще трясло.

– Это только ресница, – сказал он, – не из-за чего волноваться.

За спиной Лайлак член поднял с пола телекомп, и все принялись пожимать друг другу руки и целоваться. Двое с телекомпами коснулись сканера. «Да», промигал он, «да». Они вышли. Третий член пошел в сторону Чипа и Лайлак; это был мужчина двадцати с небольшим лет.

Чип отвел руку Лайлак.

– Теперь все, – сказал он, моргая. – Спасибо, сестра.

– Могу я помочь? – спросил член. – Я 101.

– Нет, спасибо, просто ресница в глаз попала, – сказал Чип. Лайлак сделала какое-то движение. Чип посмотрел на нее.

Она сунула платок в карман.

Член взглянул на ее мешок.

– Приятного путешествия, – сказал он.

– Спасибо, – ответил Чип, – спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказала Лайлак. Они шли по направлению выхода, увидели в стеклянной двери отражение члена, ступившего на ползущий вверх эскалатор.

– Я прислонюсь к сканеру, – сказал Чип, – а ты дотронься до него сбоку, но не до пластинки. Они вышли на улицу.

– Пожалуйста, Ли, – сказала Лайлак, – ради Семьи, давай вернемся и поднимемся в медицентр.

– Молчи!

Они свернули в проход между домом Лайлак и соседним.

Темнота становилась все непроницаемей, и Чип вынул фонарик.

– Что ты собираешься сделать со мной? – спросила она.

– Ничего, – сказал он, – если ты не вздумаешь снова меня дурачить.

– Тогда чего ты хочешь от меня? – спросила Лайлак.

Он не ответил.

На перекрестке за домами стоял сканер. Лайлак приподняла руку, но Чип сказал: «нет!» и они прошли мимо него, не дотронувшись. Лайлак страдающе простонала:

– Ужасно…

Велосипеды были прислонены к стене, там, где он их оставил. Закрытый сверху одеялом мешок лежал в корзинке одного из велосипедов, туда же были запиханы пироги и контейнеры с питьем. На корзинку второго велосипеда тоже было накинуто одеяло. Чип поставил на него мешок Лайлак и закрыл его сверху концами одеяла, плотно подоткнув.

– Садись, – сказал он, держа ее велосипед. Она села и взялась за руль.

– Мы поедем прямо к Восточной дороге, – сказал он. – Не поворачивай, не останавливайся, не делай рывков вперед, пока я тебе не скажу.

Он сел на другой велосипед. Затолкал фонарик за борт корзинки так, чтобы он через решетку освещал тротуар перед велосипедом.

Они поехали рядом по узкому проходу, который был совершенно темен, и только в промежутках между домами высоко над головой маячила полоска звездного неба. Бледно-голубой а от единственного фонарика бежал впереди.

– Поддай ходу, – сказал Чип. Они поехали быстрее.

– Когда у тебя следующее лечение? – спросил он. Она промолчала, но потом ответила:

– Восьмого Маркса.

Через две недели, подумал он. Христос и Веи, почему не завтра или послезавтра? Правда, могло быть и хуже: могло оставаться четыре недели.

– Я смогу его получить? – спросила она. Не было смысла волновать ее больше, чем она уже волновалась.

– Может быть, – ответил он, – посмотрим.

Он собирался проезжать в день небольшое расстояние, и лишь в часы свободного времени, когда велосипедисты не привлекают внимания, от одной парковой зоны до другой, минуя в день город, быть может, два; двигаться будут в направлении 12082 на северном побережье Афр, в город, ближайший от Маджорки.