Возжелать невозможного

Форс вздохнул, оседлал стул и поведал приятелю историю с королевской охотой, спасением жизни августейшей особы и неожиданным подарком за подвиг.

— В общем, я так и не определился, что мне делать с этой девчонкой, — подвел итог гоблин.

— Смеешься? — удивился эльф. — Тебе ее подарили! Вот и пользуйся! Король оказал тебе особую милость, вручив в подарок девственницу. Похоже, ты Горморлу действительно нравишься.

— Да на кой демон мне нужна это костлявое недоразумение? Она мне не нравится! Совершенно! — возмутился Форс.

— Не нравится потому что костлявая или потому что небельс? — уточнил Лавр. — Я давно заметил, что ты избегаешь дам, принадлежащих к человеческой расе.

— Да это не я их, это они меня избегают! — возмущенно оправдался гоблин. — Они боятся меня! Может, чуть меньше, чем файернов, но все равно боятся! И потом… разве ты не знаешь, что люди всех, кроме себя, считают низшими расами? Они называют бельсов нечистью и брезгуют нами! Хотя к эльфам, разумеется, это не относится. Так что объяснять тебе это бесполезно.

— А что говорит сама… подаренная?

— А что она может сказать, если верх ее желаний попасть в гарем барона Плимстина? — буркнул гоблин. — А как я могу отдать кому бы то ни было подарок короля? Или от него отказаться? Горморл наверняка сочтет это неуважением!

— Пожалуй,… - задумался Лавр. — Сложная ситуация. Попробуй поговорить с Горморлом откровенно. Скажи, что тебе не нравятся невинные девицы, что клан Охотников не позволяет тебе принимать людей в подарок…

— Да? И почему я этого Горморлу сразу не сказал? — язвительно поинтересовался Форс.

— Да потому что сам не знал! До сих пор ни одному Охотнику небельсов не дарили, — логично возразил Лавр. — Скажешь, что растерялся. Не знал что делать. Боялся оскорбить короля. Горморл должен поверить, поскольку большинство из сказанного тобой будет правдой.

— Хорошо, — обреченно вздохнул гоблин. — Я попробую. В крайнем случае, придется использовать артефакт.

— Королевский? — оживился Лавр.

— Тише ты! Чего орешь?! — шикнул на приятеля Форс. — Хочешь, чтобы все узнали о том, какого я рода?

— Я думаю, что ты зря опасаешься сказать о себе правду, — заметил Лавр, едва заметно поведя плечами. — Ни Террел, ни Хант не желают тебе зла. Впрочем… я не уверен, что Татьяна не возжелает получить несколько капель твоей крови для создания артефактов.

— Вот именно. И не она одна. Нет уж, пусть все считают меня обычным гоблином. А артефакт, который я собираюсь применить, действительно королевский.

— Может, ты все-таки скажешь, что он из себя представляет? — оживился любопытный эльф. — Или снова решишь обменять информацию на мой меч?

— Чего уж там менять… — махнул рукой Форс. — Я и так знаю, что ты со своим клинком никогда не расстанешься. Но про артефакт ладно уж. Расскажу по-дружески. А то, чего доброго, умрешь от любопытства. На самом деле это даже не совсем предмет. Это нечто вроде врожденного свойства организма, усиленного магией. У меня, например, шаманы обнаружили дар внушать доверие. Они сконцентрировали его и подпитали заклятьями, привязав к моей королевской крови. Так что если мне очень нужно кого-нибудь в чем-нибудь убедить, я незаметно активирую артефакт. Но пользуюсь им исключительно редко, поскольку не хочу привлекать к себе внимание. Однако, как ты понимаешь, вызывать доверие — это отнюдь не главное свойство артефакта. Главное заключается в том, что он трижды может спасти жизнь своего владельца. И два раза я уже использовал.

— А как этот артефакт выглядит? — заинтересовался любопытный эльф.

— Вообще-то, ты сто раз его видел, — глумливо усмехнулся гоблин, закатав рукав и показав широкий шрам. — Он вживлен в организм. Только не спрашивай меня, как это делается, я понятия не имею.

— Что ж… применить артефакт к Горморлу — не самая плохая идея. Хотя я думаю, что король и без этого тебе поверит. Слушай… а как это активируется? Тебе обязательно самому надо с человеком разговаривать, чтобы он тебе доверять начал? — оживился эльф.

— Нет! — тут же раскусил замысел Лавра Форс. — Нет, и даже не проси меня об этом. Ты представляешь, что со мной Татьяна сделает, если поймет, что я воздействовал на нее магически?

— Форс, ну мне очень нужно, пойми! — начал уговаривать приятеля эльф. — Мне действительно необходимо знать, что Татьяна скрывает, и как в действительности произошло мое спасение из тюрьмы. Вдруг все-таки окажется, что магичка изобрела способ влиять на эльфов?

— Лучше бы она изобрела заклятье верности, которое на клинок можно наложить! — вздохнул гоблин и сдался. — Ладно, демон с тобой! Но если что, я знать ничего не знаю! Сам с разъяренной Татьяной разбирайся!

— Ладно, — рассмеялся Лавр. — Хотя, может быть, лучше было бы еще раз в пыточную попасть. Зови Татьяну, скажи ей, что я плохо себя чувствую. Я давно заметил, что когда магичке меня жалко, она прекращает на меня злиться.

— Интриган!

Татьяна не просто злилась на Лавра. Она была в бешенстве. И потому, что не могла совладать с собственными чувствами, и потому, что теперь не смогла их скрыть при всем желании. Нет, ну это надо же, а? Оказывается, Лавр ее чувствует! Да, конечно, выяснив это, магичка повесила на себя все имеющиеся в наличии экранирующие амулеты. Но кто даст гарантию, что это поможет? Магия эльфов была абсолютно не изучена. И их возможности оставались тайной даже для Террела, который общался с Лавром много лет. Боги, что же ей делать? Татьяна не хотела, чтобы эльф узнал, насколько сильно она им увлеклась. У нее уже был опыт безответной влюбленности. Спасибо, больше не хочется. Тем более, по отношению к Лавру. Хладнокровный, циничный, безжалостный убийца не погнушается воспользоваться ее доверием. И ее чувствами. И если по поводу Сержена в свое время Татьяна еще питала какие-то иллюзии (типа, рыцарь без страха и упрека), то по поводу Лавра у нее подобных глупых мыслей не возникало. Когда-то магичка искренне верила, что растеряла все свои страхи. Но оказалось, что это не так. Татьяна безумно боялась. Боялась привыкнуть к Лавру, привязаться, прикипеть душой… боялась в один далеко не прекрасный день понять, что обходиться без эльфа она больше не может.

— Лавр плохо себя чувствует. Подойдешь? — прервал ее размышления Форс и неожиданно взял за руку. — Татьяна, пожалуйста, постарайся не злиться на него. Насколько я понял, эльф слышит твою злость. И ему это неприятно.

— Лавр чувствует мою злость? — искренне удивилась Татьяна. Она окончательно перестала понимать что бы то ни было. — Но почему?

— Наверно, потому, что ты действительно злишься, — язвительно предположил Форс. — Я не могу тебя чувствовать, но даже я вижу, что ты в отвратительном настроении.

— Но я же не на Лавра злюсь, а… — и тут Татьяна все поняла. Ну конечно! Потому-то эльф до сих пор ни о чем и не догадался! Татьяна прежде всего злилась на себя, на собственные неуемные и неуместные чувства, которые не могла подавить, и эта злость была настолько сильной, что заглушала все остальное.

— Поговори с ним, — продолжал уговаривать Татьяну гоблин. — Только спокойно, без истерики. И если ты собираешься мстить своим врагам на пару с Лавром, тебе не кажется, что пора просветить эльфа в детали своего плана?

— Да нет у меня никакого плана, — устало огрызнулась Татьяна. — И вообще… иди отсюда, не мешай! Мы с Лавром сами разберемся! — магичка вырвала у Форса руку и направилась в комнату эльфа. А гоблин только удрученно покачал головой, понимая, что безотказный артефакт, обычно вызывающий у людей доверие, на магичку практически не действует. Что ж… значит, Лавр так и не откроет интересующую его великую тайну.

— Это ты так плохо себя чувствуешь? — ехидно поинтересовалась Татьяна, зайдя в комнату. Лавр, которому полагалось тяжко болеть, сидел на постели и разминал кисти рук, вращая свой заклятый на верность клинок.

— Ну, я подумал, что на больного меня ты будешь сердиться не так сильно, — ухмыльнулся эльф. И, враз согнав с губ ехидную ухмылку, серьезно спросил: — ты на меня злишься?