Картина без Иосифа

— Если они того заслуживают, пожалуй

— Ладно. Ну… — Он слышал, как она затянулась сигаретой. — Инспектор… — Это слово она скорей провыла, чем выговорила.

— Что?

— Вы там держитесь. Ну, понимаете… Хелен… Легко тебе говорить, подумал он, кладя трубку.

Сел за стол и увидел, что Хелен изрезала крест-накрест всю поверхность сыра бри. Она перестала есть йогурт, не притронулась к салями. В этот момент она гоняла вилкой по тарелке маслину. На ее лице застыла маска отчаяния. Странное дело, в нем даже шевельнулось сочувствие.

— Пожалуй, твоему отцу не понравилось бы, как ты обращаешься с пищей, — заметил он.

— Нет. Сибела никогда не забавляется с едой. А Айрис никогда не ест, насколько мне известно.

Он без всякого аппетита взглянул на бри, который намазал на бисквит, взял его, снова положил, потянулся было к банке с маринованными овощами, но тут же убрал руку.

Наконец он заявил:

— Ладно. Мне пора. Я должен ехать в…

— Извини, Томми, — быстро сказала она. — Я не хотела тебя обидеть. Не знаю, что на меня нашло.

— Я отталкиваю тебя, — сказал он. — Мы отталкиваем друг друга:

Она сняла с головы эластичную ленту и намотала на руку.

— Наверно, я ищу доказательства, а когда не нахожу, то придумываю сама.

— Это наши с тобой взаимоотношения, Хелен, а не зал суда. Что ты пытаешься доказать?

— Никчемность.

— Понятно. Мою. — Ему хотелось произнести это равнодушным тоном, но он знал, что не получится.

Она подняла голову. Ее глаза были сухие, но кожа покрылась пятнами.

— Твою. Да. Потому что, Бог свидетель, свою собственную я уже доказала.

Он протянул руку к ленте, которую она вертела в руках. Она связала вместе ее концы, и он их развязал.

— Если ты ждешь, что я положу конец нашим отношениям, то не дождешься. Так что придется тебе это делать самой.

— Могу, если ты меня попросишь.

— И не собираюсь.

— Так будет гораздо проще.

— Да. Будет. Но только поначалу. — Он встал. — Я должен сейчас ехать в Кент. К вечеру вернусь. Пообедаешь со мной? — Он улыбнулся. — А заодно и позавтракаешь?

— Я даже не откажусь лечь с тобой в постель, Томми.

— Не откажешься, я знаю. Заниматься любовью достаточно просто. Другое дело — жить. Это дьявольски трудно.

Линли остановился возле железнодорожного вокзала в Севеноуксе как раз в тот момент, когда на ветровое стекло его «бентли» упали первые капли дождя Он поискал в кармане пальто схему, которую они с Сент-Джеймсом обнаружили среди вещей викария

Она была достаточно простой и привела его на главную улицу, а потом вообще вывела из городка. Сделав несколько поворотов возле того места, где когда-то до знаменитого урагана стояли эпоними-ческие городские дубы, он оказался за городской чертой. Спуск по двум узким проселкам, небольшой подъем, и он уже ехал по короткой подъездной дороге к месту под названием Уэлдон-Оуст (Хмеле-сушилка Уэлдон). Она вела к дому, облицованному белым кафелем сверху и кирпичом внизу и украшенному с северной стороны своеобразной округлой пристройкой для сушки хмеля, с изогнутыми дымовыми трубами. От дома открывался вид на Севеноукс на западе и на фермы и перелески на юге. Сейчас поля и деревья не радовали глаз, но в остальное время создавали постоянно меняющуюся цветовую палитру.

Припарковавшись между «сьеррой» и «метро», Линли подумал, неужели Робин Сейдж прошел пешком это расстояние от городка. Ведь он не ездил далеко на своей машине, а схема говорила о двух фактах: он приезжал на поезде и не намеревался брать у вокзала такси, его никто не встречал ни на вокзале, ни в городе.

Деревянная вывеска с аккуратными желтыми буквами, прикрепленная слева от входной двери, говорила о том, что хмелесушилка служит не только домом, но и бизнес-центром. Она гласила «Временные сотрудники. Гитерман». А ниже мелкими желтыми буквами «Кэтрин Гиттерман, собств.».

Вот и та самая Кейт, подумал Линли. Еще один ответ на вопросы, возникшие после знакомства с ежедневником Сейджа и коробкой «странные вещи».

Войдя в дом, Линли увидел за столом регистрации молодую женщину. То, что прежде было гостиной, превратилось в офис со стенами цвета слоновой кости, зеленым ковровым покрытием и современной дубовой мебелью, слабо пахнувшей лимонным маслом. Женщина кивнула ему и проговорила в тонкий проволочный микрофон радиотелефона:

— Я снова могу отпустить к вам Сэнди, мистер Коутсворт. Она неплохо ладит с вашими сотрудниками, а ее квалификация… Ну, да, она со скобками на зубах. — Она сделала красноречивую гримасу для Линли и закатила глаза. Как он отметил, они были искусно подкрашены аквамариновыми тенями, в тон ее джемперу. — Да, конечно, мистер Коутсворт. Сейчас посмотрю… — На ее столе, почти пустом, лежали шесть скоросшивателей с кольцами. Она открыла первый. — Нет проблем, мистер Коутсворт. Правда. Пожалуйста, позвольте мне подумать. — Она перелистала вторую папку. — Вы не пробовали Джой?… Нет, она не носит скобок И печатает… дайте-ка посмотрю…

Линли заглянул в дверь слева, которая вела в пристройку для сушки хмеля. В ее круглые стены были встроены полдюжины аккуратных клетушек. В двух из них девочки печатали на электрических машинках под тиканье стоящего рядом таймера. В третьем парень работал на компьютере. Глядя на экран, он качал головой и бормотал:

— Господи, этот точно полетел. Могу поспорить на сто фунтов, что напряжение снова прыгнуло. — Он нагнулся к лежащему на полу ящичку и стал рыться среди микросхем и прочих мудреных вещей. — Сбой дисковода. Ладно, — пробормотал он. — Надеюсь, получится.

— Чем могу вам помочь, сэр?

Линли вернулся к столу. Аквамариновая девушка приготовила карандаш, словно готовясь записывать. Убрала со стола папки и достала желтый блокнот. За ее спиной, на невысоком, сверкающем чистотой шкафчике, стояла ваза с тепличными розами. С одной упал лепесток. Линли не удивился бы, если бы словно из-под земли выросла уборщица с совком и убрала лепесток

— Я ищу Кэтрин Гиттерман, — сообщил он, вынув удостоверение. — Скотленд-Ярд, криминально-следственный отдел.

— Вам нужна Кейт? — Пораженная, девушка даже не взглянула на документ. — Кейт?

— Она сейчас здесь?

Все еще не отрывая от него глаз, она кивнула, подняла палец, удерживая Линли на месте, и ткнула в три цифры на телефоне. После краткого и невнятного разговора, во время которого девушка отвернулась на кресле к шкафчику, она провела его к двери мимо второго стола, где в кожаном коричневом бюваре лежала дневная корреспонденция, уложенная веером, и нож для разрезания бумаги. Открыв дверь, девушка жестом указала в сторону лестницы.

— Наверх, — сказала она и добавила с улыбкой: — Вы нарушили распорядок ее дня. Она не любит сюрпризов.

Кейт Гиттерман встретила его на лестничной площадке — высокая, в клетчатом фланелевом пеньюаре с поясом. Пеньюар был зеленый, как и пижама под ним, а также ковровое покрытие.

— Грипп, — пояснила она. — Кое-как выкарабкиваюсь. Надеюсь, вы меня простите. — И, не дожидаясь ответа, добавила: — Пойдемте сюда.

По узкому коридору она привела его в гостиную современной, благоустроенной квартиры. Когда они вошли, засвистел чайник, и, бросив «минуточку, пожалуйста», она покинула его. Подошвы ее узких кожаных шлепанцев стучали по линолеуму, когда она ходила по кухне.

Линли оглядел гостиную. Как и нижние помещения, она была безупречно чистой; полки, этажерки и вазы занимали строго предназначенные для них места. Подушки на софе и креслах были наклонены под идентичным углом Маленький персидский ковер перед камином лежал точно по центру. В самом камине горели не дерево и не уголь, а пирамида искусственных шариков, изображающих угли.

Он разглядывал названия ее видеокассет — выстроенных подобно гвардейцам под телевизором, — когда она вернулась.

— Люблю оставаться в хорошей форме, — заметила она, очевидно объясняя тот факт, что, кроме «Грозового перевала» с Оливье, все кассеты содержали видеозаписи упражнений, которые демонстрировала та или иная киноактриса.