Картина без Иосифа

Затем неторопливо последовал за ним, придерживаясь тропы. У Великого Севера остановился и приложил к нему руку, сразу ощутив холод — древние, наверно, называли его магической силой камня.

— Она или нет? — спросил он и закрыл глаза в ожидании ответа.

Ответ пришел по его пальцам. Да… да…

Спуск был не слишком опасным, хотя достаточно крутым. Столько ног утрамбовывали эту тропу за минувшие сотни лет, что трава, кое-где скользкая от мороза, не росла среди этих камней. В результате риск упасть снижался. Подняться на Ко-утс-Фелл мог практически кто угодно. Даже в тумане. Даже ночью.

Тропа меняла направление трижды, соответственно менялся и открывающийся с нее вид. Холл сменили поля с фермой Скелшоу вдалеке. И тут же на месте фермы появилась церковь и дома Уинсло. И наконец, когда склон перешел в луг у подножия горы, тропа пошла вдоль территории Холла.

Колин остановился. Тут не было лестницы через стену, которая бы позволила легко попасть в Холл. Однако, как и все остальное, стена тоже начала разрушаться. В некоторых местах ее оплели заросли ежевики. Кое-где осыпались целые куски и на земле лежали груды щебня. Добраться до такой дыры не представляло никакого труда, что он и сделал, и свистнул пса, который последовал за ним.

Местность здесь полого спускалась к пруду, находившемуся ярдах в двадцати. Дойдя до него, Колин оглянулся на путь, который прошел. Отсюда он мог различить только Великий Север. Туман и небо были одного цвета, а мороз, покрывший землю, тоже не создавал особого контраста. Все утонуло в тумане. Лучшей маскировки трудно было и придумать.

Он обогнул пруд вместе с собакой, остановился, присел на корточки и рассмотрел корень, который выдернула Джульет по просьбе Линли. Потер его, открыв грязновато-желтую кожицу, нажал ногтем на стебель. Появилась тонкая полоска масла. Да… да.

Он швырнул растение на середину пруда и поглядел, как оно коснулась воды. От него побежали круги, слегка пошевелив тонкую ледяную корку.

— Лео, нельзя, — сказал Колин, когда собачий инстинкт принести брошенное хозяином привел ретривера слишком близко к воде. Колин бросил теннисный мячик в сторону террасы и направился следом.

Она сейчас в теплице. Он видел, как она туда вернулась после отъезда Линли, и знал, что она нуждается в разрядке, которую получала, когда возилась со своими растениями, подрезала, пересаживала, рыхлила. Он подумал, не зайти ли к ней. Ему хотелось поделиться с ней тем, что он знал. Но она не станет его слушать. Начнет протестовать, найдет эту идею отвратительной. Поэтому, вместо того чтобы пересечь двор и войти в сад, он пошел по дороге. Дойдя до первой дыры в растущей на границе участка лаванде, он проскользнул в нее вместе с собакой и оказался в лесу.

Через четверть часа он вышел к задам дома Полли. Сада там не было, просто открытое место — листья, грязь и один анемичный итальянский кипарис, который, казалось, мечтал о пересадке. Он наклонился от ветра к единственной хозяйственной постройке возле дома, ветхому сараю с дырами в крыше.

Замка на двери сарая не оказалось. Не оказалось и дверной ручки. Только ржавое кольцо. Когда он нажал на него, одна петля отделилась от рамы, шурупы выскочили из гнилого дерева, дверь перекосилась и осела в узкую ямку в сыром грунте, куда вошла вполне естественно, словно по привычке. Получившегося отверстия оказалось достаточно, чтобы он мог проскользнуть внутрь.

Он дождался, когда глаза привыкнут к полумраку. Окна там не было, серый дневной свет просачивался сквозь щели в стенах и дверной проем. Пес обнюхивал ствол кипариса. Колин ничего не слышал, кроме собственного дыхания.

Постепенно стали появляться предметы. То, что сначала показалось куском дерева на уровне груди, наполненным странными фигурами, оказалось верстаком со стоящими на нем нераспечатанными банками краски. Среди них валялись засохшие кисти, окаменевшие валики и стопка алюминиевых лотков. За краской лежали две коробки гвоздей и литровый контейнер на боку, из которого высыпались болты, гайки и шурупы. Все это было покрыто многолетним слоем пыли.

Между двумя банками висела паутина. Колин провел по ней рукой, насекомых там не было, да и паук давно уже сгинул.

Впрочем, это не имело значения. В сарай можно было попасть, не оставив никаких следов. Что он и сделал.

Он пробежал глазами по стенам, где на гвоздях висели инструменты и садовый инвентарь: ржавая пила, тяпка, грабли, две совковые лопаты и одна облысевшая метла. Под ними свернутый зеленый шланг. В его середине стояло побитое ведро. Он заглянул внутрь. В ведре лежала только пара садовых перчаток, с проношенными указательным и большим пальцами на правой руке. Он рассмотрел их. Большие, мужские. Ему как раз впору. В том месте, где они лежали на дне ведра, металл остался чистым и блестящим. Он положил перчатки на место и продолжил поиски.

Мешок с семенами газонной травы, еще один мешок с удобрениями и треть мешка с торфом прислонились к черной тачке, загнанной в самый дальний угол. Он оттащил мешки в сторону и, отодвинув тачку от стены, заглянул за нее. От маленького деревянного ящика, наполненного тряпками, слабо пахло мышами. Он поднял ящик, увидел двух зверьков, юркнувших под верстак, пошевелил тряпки носком башмака и ничего не нашел. Однако тачки и мешки выглядели такими же заброшенными, как и все остальное в сарае, поэтому он не удивился, только задумался.

Колина удивило, что здесь не было ни молотка для гвоздей, ни отвертки для шурупов, ни гаечного ключа. Что еще более важно, он не обнаружил ни садовой лопатки, ни культиватора, только тяпку, грабли и совковые лопаты. Если выбросить лопатку или культиватор, это сразу бросится в глаза. Уж лучше выбросить все вместе.

Не обнаружил он также инструментов, которые отбывший мистер Яркин прихватил с собой, когда бежал из Уинсло больше двадцати пяти лет назад. Конечно, они стали бы странным дополнением к его багажу, но, возможно, они требовались ему для работы. Что же там было? Колин постарался вспомнить. Плотницкий инструмент? Но почему тогда он оставил пилу?

Он стал продумывать свой сценарий дальше. Если в доме нет ручных инструментов, значит, она знает, где взять то, что ей нужно. Возможно, она знала, когда их нужно взять, так как могла выждать нужный момент со своего наблюдательного поста на Коутс-Фелле. Более того, она могла дождаться нужного момента прямо у себя дома. Ведь он стоял на краю поместья. Она слышала каждый проезжающий автомобиль и, быстро подскочив к окну, могла увидеть, кто проезжает.

Это было наиболее правдоподобным. Если бы даже у нее были свои собственные инструменты, она не стала бы рисковать и использовать их, когда могла взять их у Джульет и потом снова незаметно вернуть в теплицу. Ведь ей все равно пришлось бы идти через сад, чтобы добраться до подвала коттеджа. Да. Вот так У нее имеется мотив, средства и возможность, и хотя Колин чувствовал, как учащается его пульс, он понимал, что не может двигаться дальше по этой цепочке подозрений, не подкрепив их несколькими новыми фактами.

Он приподнял и закрыл дверь, затем пошел по грязи к дому. Лео выбежал из леса, являя собой картину полного собачьего счастья — на шкуре комочки свежей земли, на ушах пожухлые листья. Этот день выдался для него удачным: прогулка с хозяином на гору, погоня за мячиком, возможность вываляться в лесу. Какая там дичь, если можно порыться возле дубов, как свинья, охотница за трюфелями?

— Сидеть, — приказал ему Колин и оставил пса на площадке возле двери. Потом постучался, надеясь в душе, что день окажется удачным и для него.

Он услыхал ее до того, как она открыла дверь. Грохот ее шагов по полу. Свист ее дыхания, сопровождающий ее манипуляции с задвижками. Затем она предстала перед ним, словно морж на льду, приложив ладонь к своей массивной груди, как будто от этого ей было легче дышать. Он увидел, что нарушил ее процедуру раскрашивания ногтей. Два ногтя были аквамариновые, три пока еще обычные. Обычные по цвету, но невероятно длинные, как когти у зверя.