Страница 27 из 29
Сцена ухода кормовой части в бездну (эффект лифта) — наверное, самый “крутой” здесь аттракцион. С другой стороны, почти библейские сцены копошения тысячи тел среди бушующих волн поражают вображение и каким-то образом напоминают холсты Айвазовского.
Удачно подобрана актриса на главную лирическую роль. Хорошо, что Кейт Винслет не очень красива и немножечко косолапа. Это придает какую-то натуральность, к тому же “очарованную странницу” становится в конце-то концов жаль. До слез в партере…
Наконец, картина не лишена духа мистицизма. Здесь работает тема граненого драгоценного камня “Сердце океана” (таинственный талисман сверкает фиолетовыми гранями и напоминает о студеных безднах Северной Атлантики). А образ главной героини, спустя 85 лет вернувшейся на “Титаник”, приоткрывает печальную тему мимолетности жизни и странности бытия. Данные направления, хоть и не разработаны, однако заметно усложняют конструкцию плоского повествования сработанного в ритме катастрофы-милодрамы. Вероятно, на мистику работают “чистые эмоции” создателя картины. Известно, что Камерон при помощи советских глубоководных аппаратов “Мир” лично погружался на глубину в 4 000 метров и производил съемки палубы и внутренних помещений настоящего “Титаника”. Столкновение с реальностью не могло не потрясти человека, связанного с искусством.
Приятно поражает не характерная для Голливуда сдержанность в некоторых эпизодах изображаемой катастрофы. Камерон будто стесняется “усугубить впечатление”. Сложно сделать вывод, чего здесь больше — человеческого такта или коммерческого конформизма…
Дико, конечно, раздражают голливудские уши, торчащие из всех пробоин тонущего лайнера. Рэмбовский бег от набегающей по коридору волны и вскрытие роковой калитки в самое последнее погранично-томительное мгновение — все это оставляют впечатление некамуфлированной, приторной пошлости. Заметно, что Камерон исправно платит дань специфическому жанру, который называют фильмом-катастрофой.
По моим личным ощущениям, настоящий биологический страх вызывает лишь один эпизод: коридор наполняется водой, свет начинает гаснуть и мерцать, и в лучах стробоскопа герои начинают панически биться и метаться, уже не думая о том, куда бежать… На мой взгляд, во время просмотра именно этой сцены у зрителя есть шанс почувствовать себя пассажиром гибнущего “Титаника”. Но в этом, скорее, сознательно дозированное допущение ужаса. Камерон отлично понимает, что передозировка пронзительных сцен разрушает структуру самого жанра (в том-то и смысл коммерческого кино: чтобы не напугать зрителя, но лишь пощекотать ему нервы).
Скверно, что ряд сцен впустую дразнят намеками на возможность появления здесь масштабных киносимволов. Идеи сверкают кремневыми искрами, не превращаясь в полноценное пламя художественных метафор. Это касается и плохо прочерченной мистической линии, и ряда других эпизодов (например с людьми, которые в миг погружения тщетно тянутся к священнику, но из-за крена палубы срываются вниз — чем не Страшный Суд?). Хотя если принять во внимание тот факт, что фильм был рассчитан на шесть часов, но по настоянию каких-то сучьих продюсеров был урезан почти вдвое, то многие вышеназванные огрехи объясняются дефицитом времени.
Не трудно догадаться, что мифология “Титаника” связана с прамифом о бунте против богов, за который бунтаря ждет неменуемая кара. Античные титаны восстали против Зевса и были наказаны. “Титаник” — заявка на господство человека над Океаном. Зарвавшееся человечество гордо объявляет о создании великого непотопляемого судна и тут же получает урок от Провидения. Если воспринимать “Титаник” как закамуфлированную под пароход Вавилонскую башню, то здесь четко проступает и библейская схема.
Все конструкции, строящиеся по архетипу Вавилонской башни, в принципе ожидает одна и та же участь, однако чисто американская специфика мифа о “Титанике” ясна как Божий день. Реальный “Титаник” плыл из Белфаста в Нью-Йорк. Мифологический “Титаник” плыл из дряхлой ветхой Европы к новой земле и новому небу свободной Америки. До великой Американской мечты доплыла малая часть пассажиров — большинство из них богатеи, путешествующие 1-м классом. А вот парни с нижней палубы не доплыли — захлебнулись к такой-то матери…
Есть в мифологии “Титаника” чисто американский аспект, связанный и с темой внезапной гибели цивилизации. Слишком хорошо жили Соединенные Штаты последние сто тридцать лет, и слишком самоуверенно они себя чувствуют сегодня — иллюминаторы сияют, палуба блестит, поршни бешено скачут, в роскошных залах играет веселая музыка. Но где-то в подсознании таится страх…
Есть, впрочем, другой, социально-политический аспект, связанный с грандиозной премьерой фильма Камерона. Похоже, что Голливуд постепенно превращается в идиальную машину времени.
Конечно, машина времени есть вещь невозможная, поскольку времени во вселенной не существует, а есть только постоянно движимое пространство. Для того, чтобы попасть в прошлую минуту, требуется каждую молекулу вселенной вернуть на то место, которая она занимала минуту назад. Требуется повернуть все галактики, туманности и млечные пути; развернуть вспять волны всех океанов мира, а также остановить скольжение всех ветров, облаков и лучей в универсуме. Ясно, что такое сделать под силу лишь Всевышнему Творцу. Однако сымитировать на каком-то локальном участке ситуацию прошлого — дело хоть и хлопотное, но вполне осуществимое…
В условиях нарастающей культурно-информационной компоненты нашей цивилизации тема массовой культуры упирается в тему власти. Проблема создания машины времени, способной “изменять” прошлое, меняя тем самым настоящее, — эта проблема стояла перед любым видом Агитпропа: будь он советский, нацистский или голливудский.
Если вчера советскому Агитпропу удавалось “подружить” Александра Суворова и Емельяна Пугачева, но так сказать, лишь заочно, то сегодня Диснею, например, превратить старца Григория Распутина в Микки Мауса никакого труда не представляет (см. мультфильм “Анастасия”).
Режиссер Валерий Усков рассказывал мне, как американцы предложили доснять его фильм “Ермак”, но с условием обязательного “хеппи-энда”. То есть Ермак, по замыслу голливудских продюсеров, должен был всем на радость выплыть живым из бурных вод Иртыша…
Вскоре мир увидит грандиозный голливудский киноспектакль о жизни и смерти Адольфа Гитлера, причем там не будет места ерничеству и пасквилю. Я не сомневаюсь, что Голливуд родит пафосный фильм о Гитлере. Маленький бесноватый кривляка с усиками устал служить Америке? Теперь Америке будет служить трагический герой, воплотивший в себе мечту и гений нации (“Эвита” — это только первые отдаленные раскаты будущей пропагандистской грозы).
Печальный смысл сегодняшнего мирового триумфа “Титаника” раскрывается в осознании того факта, что самая совершенная на сегодняшний день машина времени оказалась в руках у американцев.
Что встанет на дороге голливудского монстра, в экстренном порядке прерабатывающего саму историю? Может быть, заросшие мхом развалины “Мосфильма” или кабалистика чопорных кумиров элитарного искусства?
Как говорил фольклорный персонаж советского кинематографа солдат Сухов: “Это — вряд ли…”