Зубная Фея

От идеи залезть в спальню Клайва пришлось отказаться. Дабы скрыть следы своего визита, он отнес все кирпичи на место, закрыл за собой калитку и пошел к дому Терри. Его ноги, казалось, функционировали независимо от его сознания, и эта самостоятельность давалась им нелегко: шаги получались какими-то судорожными и неуверенными. Случайный прохожий бросил косой взгляд в его сторону.

К Терри он обычно заходил с заднего крыльца. Там в распахнутых дверях стояла тетя Дот, взмахами полотенца выгоняя из помещения кухонный чад. У нее не было времени на разговоры: разве он не в курсе, что Терри отправился на футбол? Сопровождаемый взмахами ее полотенца и запахом горелой картошки, Сэм пошел прочь.

Его била сильнейшая дрожь, когда, готовый увидеть перед своим крыльцом кучу полицейских машин с синими мигалками, он заявился домой. Он хотел незаметно проскользнуть в свою комнату, но Конни попалась ему навстречу на лестнице. Сэм застыл, поставив ногу на нижнюю ступеньку.

– Вернулся наконец, – сказала Конни.

– Они здесь были?

– Кто?

– Кто-нибудь.

Тут она заметила, что Сэм дрожит, и потрогала рукой его лоб.

– У тебя температура. Да ты весь горишь! Поднимайся к себе и ложись в постель. Где ты пропадал целый день?

Конни уложила его в постель, принесла горячее питье и две таблетки аспирина. Он притворился сразу уснувшим; мама еще раз потрогала его лоб, погасила свет и вышла, тихо притворив Дверь. Некоторое время Сэм лежал в темноте; его по-прежнему знобило.

A потом явилась Зубная Фея.

И явилась она сильно изменившейся.

Сначала на полу в нескольких футах от его кровати образовался сгусток мерцающего света. Внутри этого сгустка Сэм разглядел крошечную – ростом не более дюйма – Зубную Фею. Это видение отозвалось в нем сильнейшим приступом лихорадочного озноба. Но вот мерцание погасло, и фигура начала быстро раздуваться, заполняя пространство комнаты, пока не уперлась головой и плечами в потолок. Ничего женского в этой фигуре уже не было.

Огромный монстр взирал на Сэма злобно сверкающими глазами. Спутанная грива черных волос нависала, покачиваясь, над склоненным лбом. Вернулся и уже почти забытый тяжелый дух ночного пришельца из его детства – запах конюшни и унавоженного поля, на сей раз дополненный чем-то горько-химическим, а также привкусом гари и тления. Никогда прежде одеяние Зубной Феи не было в столь плачевном виде; Сэм не без труда распознал лишь традиционные полосатые брюки.

Существо – обращение в женском либо мужском роде сейчас было к нему неприменимо – сделало шаг вперед и склонило уродливую голову над постелью. Заостренные зубы обнажились в хищном оскале, придвигаясь все ближе к Сэму. Ядовитое дыхание коснулось его шеи.

– Не стоило этого делать.

– Что?

– Автопергамент. Кровь и плоть. Не стоило этого делать. Кто за тобой следил? Кто о тебе заботился? Разве не я? – Когтистая лапа сгребла спичечный коробок, в котором Сэм хранил Али-син автопергамент и волосы, снятые с ее расчески. – Отвечай.

– Ты.

– Кто тебя защищал? Разве не я?

– Ты.

– Я расскажу всем, как ты прикончил того парня. Ты получил его берет?

– Пожалуйста, не надо…

– Ты расплатишься за это. Теперь моя очередь взимать должок.

– Нет. Прошу тебя…

– Кровь и плоть, Сэм. Кровь и плоть.

– Нет!

Чудовищная рука схватила Сэма за горло, вдавила его голову в подушку. Он отчаянно замолотил ногами, но массивное колено уперлось ему в грудь, окончательно лишив его возможности сопротивляться. Сэм не мог дышать. Он не мог издать ни звука. Вонючие пальцы Зубной Феи проникли ему в рот и добрались до пострадавшего при недавнем падении зуба. Вспышка жгучей боли пронзила голову Сэма, когда разорвался зубной нерв. Пальцы яростно дергали и раскачивали зуб; Сэм хотел позвать на помощь, но железная хватка на горле свела эту попытку к слабому, едва слышному хрипу. Боль накатывала волнами, вспышками электрических разрядов пульсировала в его мозгу.

Наконец зуб подался с отвратительным чавкающим звуком. Дырку в десне тотчас заполнил холодный воздух. Из руки Зубной Феи окровавленный трофей перекочевал в заветный спичечный коробок. Перед тем как потерять сознание, Сэм услышал пронзительный вой ветра и заметил выражение мрачного торжества на лице Зубной Феи.

– Ларингит, – бодро сообщил доктор, запихивая щупальца стетоскопа в потертый кожаный футляр. Сэм лежал в постели, закрыв глаза и вполуха слушая беседу доктора с Конни. – У мальчика ларингит. Отсюда воспаленное горло и хрипота. Пусть пьет как можно больше жидкости. А если опять начнет заговариваться, не беспокойтесь. Его сильно лихорадило, при этом нередко бывает бред. Антибиотики собьют температуру, и все придет в норму.

Обследование больного заняло у доктора не более минуты. Когда он ушел, Конни и Нев переглянулись.

– Эти врачи не очень-то любят, когда их вызывают на дом в воскресный день, – сказала Конни.

Остаток дня Сэм провел в блужданиях между сном и явью. И каждый раз, приходя в сознание, он ощупывал языком дырку на месте вырванного зуба и ждал стука в дверь, возвещающего о прибытии полицейских. Его терзали мысли о предстоящих допросах, судебных заседаниях и исправительном центре для малолетних преступников. Жаль, он не успел связаться с Терри и Клайвом до появления полиции. Последнее было лишь делом времени. Оставалось покориться неизбежности.

Миновал понедельник, и ничего не случилось. Сэм провел весь вторник в тревожном ожидании, но стук в дверь раздался только вечером в среду. Он напряженно прислушивался к голосам внизу, но при всем старании не мог разобрать, кто пришел и о чем идет речь.

Наконец скрипнула, медленно отворяясь, дверь спальни, и в проеме возникли вытянутые физиономии Клайва и Терри. Оба держались скованно, эскортируемые мамой Сэма.

– Твои друзья пришли тебя проведать, – объявила она. – Я им разрешила перемолвиться тобой парой слов, но не больше, потому что тебе еще рано принимать гостей.

Конни стояла за их спинами, а они переминались с ноги на ногу, явно не зная, что сказать. Наконец Терри нашелся:

– Как твои дела?

– Да, – сказал Клайв. – Как дела?

Сэм мучительно пытался прочесть на их лицах какой-либо намек, закодированное послание. Он посмотрел на Конни, стоявшую руки в боки и явно не собиравшуюся оставлять их одних.

– Так себе, – сказал Сэм.

– Стало быть, плохо, – заключил Клайв.

– Да нет, все не так уж страшно, – поспешила успокоить их Конни. – Через пару дней он встанет с постели.

– Надоело лежать пластом? Небось, уже в лес смотришь? - Терри многозначительно шевельнул бровью.

– На твоем месте мы бы тоже смотрели в лес, - сказал Клайв.

Сэм невольно поежился.

– Не будем его сейчас беспокоить, – вмешалась Конни. – Заходите через денек-другой, ладно?

– Да, – сказал Клайв, – при ларингите вредно говорить. Лучше не говорить совсем.

– Не надо говорить, – подхватил Терри. – Ни единого слова.

– Будет вам! Не преувеличивайте, – рассмеялась Конни, выпроваживая их из комнаты. – Он ведь не на смертном одре.

Когда внизу захлопнулась дверь, Сэм уставился в потолок. Смотри в лес. Не говори ни слова. Смотри в лес. Слова звучали в его голове глухо, как на дне глубокого колодца. Смотри в лес. Он почувствовал себя скользящим в глубь земли, мягкой черной земли, которая расступается и проваливается под ним; мелькают, проносясь вверх, стенки ямы-колодца, пахнущие прелой листвой и корнями деревьев, пока он не достигает самого дна этого мира и с разгону пробивает его – замедленный беззвучный взрыв, и он продолжает падение уже в космосе, среди звезд, которые, мигая, поглядывают на него не без интереса, но в то же время холодно и отчужденно.

Глава 28. Смотрящие в лес

К четвергу Сэм пошел на поправку. Температура спала, и голос обрел нормальный тембр. Он сидел в постели, разглядывая письмо-открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления, которую Конни положила на столик у его кровати. Конни не стала вскрывать конверт, а Сэм сделал это лишь после того, как она покинула комнату.