Страница 17 из 20
— Иль-Ра-Вен.
— Точно.
— Жаль, мне не назвать тебя первым именем.
Вен пожала плечами.
— Это ни к чему не приведет, Пайлок.
— Но…
В этот момент в залу по лестнице слетел врач, резко остановился перед Вен и заорал:
— Как вы могли?!
— Ччто? — Лучница отшатнулась, непонимающе глядя на мужчину.
— Вы зверь! Святая Матерь, женщину ли я вижу перед собой?!
— Да что случилось?! — Вскочила Вен.
— Вы лечите их и снова издеваетесь. Я прав?! Лечите и снова…!
От нежданной обиды у Вен навернулись слезы.
— Я не…
— Что вы не?! Что вы не?!
— Госпожа не причиняла нам вреда. — У лестницы стоял Ральт.
— Госпожа спасла нас. — Хени переминался с ноги на ногу рядом с ним.
Врач медленно обернулся к ним.
— Нет?
— Нет. — Два спокойных, уверенных голоса.
Врач застонал и рухнул в стоящее рядом кресло.
Лучница пошатнулась, все еще ошеломленная нападением.
— Вен, вы в порядке? — Хени уже стоял рядом с ней, поддерживая под руку.
Ральт усадил ее и встал за спиной.
— Я так порадовался за мальчика. — Мужчина почти шептал. — Хотел спросить у вас, что это за субстанция на ране. Очень хорошо подействовало. И увидел… Та же рука. Лечили вы. А это ваши люди. И я решил…
— Я поняла. — Вен решительно поднялась. — Забудем. Это просто недоразумение.
— Простите меня.
— Я же сказала. Это просто недоразумение.
— Тебе повезло, — подал голос Пайлок.
Вен недоуменно посмотрела на него.
— С ними, — острый подбородок указал на бабочек.
Вен оглянулась на Ральта, затем на Хени, усевшегося на ковер у ее ног, и ответила:
— Да, несомненно.
16. Голубятня
— Это было несколько неожиданно, — я помотала головой и уселась на кровать.
— Мы и не поняли ничего. Сорвался, как бешеный.
Ральт примостился рядом.
— Уфф… это надо запить. Хени, принесешь чего-нибудь с кухни?
Хени кивнул и вышел.
— Он хоть посмотрел вас?
— Хени — да. А как взялся за меня, так и…
— Мда…
Хени вернулся с экхе — хайрским обжигающим.
— Самое оно.
Напиток обжег горло, и я закашлялась.
— Там доктор… внизу.
— И что?
Хени ответил пожатием плеч.
— Рьмат Всемогущий! Чтоб ему ни корней, ни веток. Позови его, а?
Робкий стук в дверь.
— Да!
Было странно смотреть на пожилого мужчину, жмущегося к двери. Чего он боится?
— Господин лекарь, вы не могли бы завершить свою работу?
— А? Да-да, эрэ. Конечно.
На сей раз я выходить не стала. Просто отвернулась от них, роясь в сумке в поисках бумаги и пера с шерховым соком. Пара строк листовой вязью, вот и все письмо. След горностая внизу. Только сворачивая листок, я заметила, что моя подпись изменилась. В центре отпечатка красовалась руна, означающая породу моего эштевани. Что ж, значит, до Ра дошла радостная весть, и теперь дед свободен. Пришла моя пора.
— Эр?
— С ними все в порядке, эрэ Ильравен. У вас… хорошо получилось.
— Вот. Возьмите. Субстанция на ране Теритэль — это подкорный пух шерха. Это такая порода дерева. Найдите торговца, который отправляется в Сады, отправьте с ним эту записку в Сад Шаль. Вам продадут, сколько смогут.
Лекарь дрожащими руками развернул листок.
Да что с ним такое, в конце-концов?!
Увидев печать, мужчина охнул и согнулся в поклоне:
— Благодарю вас, йеи.
— А, так значит, вы уже знакомы с Садами?
— Да. И эр Пайлок был столь любезен…
— Что просветил вас…
— Да, правда, он не сказал, что вы…
Ну да. Небось, ждет, что я тут в горностая превращусь и разорву его на клочки.
— В данный момент это не важно. В ваших руках не приказ, а просьба, и обещать я ничего не могу.
— Все равно, спасибо вам, эрэ Ильравен. Если будете в Караере, не останавливайтесь в гостинице, я с радостью приму вас у себя. Мой дом вам всякий покажет.
Предлагая помощь, он собрался и перестал дрожать. Вот и славно.
— Обязательно, эр…
— Ох. Простите мое невежество. Меня зовут Гонта Белый.
— Рада знакомству.
Лекарь засобирался и быстро ушел. Мальчишки, сидевшие рядышком на кровати, переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Эт точно. Ну что, крылатые, завтра утром выходим?
— А почему «крылатые»? — Хени забавно поднял бровь.
— Потому что бабочки, — прошипел Ральт и ткнул его в бок. Почти незаметно.
Хени немедленно дал ему сдачи.
— Эй! Прекратить безобразие!
Оба вскочили и вытянулись по стойке смирно.
— Завтра утром выходим. Аль, на тебе провизия. Хени, лошади.
— Да, госпожа.
— Как пожелаете, госпожа.
— Вон!
Дверь закрылась, и только поэтому жизнерадостный хохот не оглушил меня. Парршивцы!
Не слишком приятно начинать день со скандала. И ладно бы затеянного тобой самим.
За дверью надрывался юный голос, но слышно было, что он уже на последнем издыхании.
— Но я могу ехать, эр Торнтон.
— Нет.
— Но…
— Нет, я сказал!
До чего же эти хайрцы… шумные. Долгий зевок чуть не вывернул челюсть. Доброе утро. В дверь постучали.
— Завтрак!
— Заходите!
Знакомая парочка.
— Что там случилось?
Хени хмыкнул и поставил поднос на табурет рядом с кроватью.
— Теритэль хочет ехать верхом. — Ральт закатил глаза.
— С несросшимися ребрами-то?
— Но, похоже, тейт Торнтон уговорил его не делать этого.
— Уговорил! Слышала я эти уговоры.
— Ну, на самом деле, он сначала пытался уговорить его, — Хени мягко улыбнулся.
— Ладно. Рьмат с ними. Сами-то ели?
Два кивка.
— Собрались?
— Все готово, Вен.
Парни посерьезнели.
— Ну, славно. Ступайте. Я быстро.
Я наскоро попрощалась с Пайлоком, сунув ему в руку серебряный, забрав подготовленную холстину на перевязки. Он усмехнулся, но плату взял.
— Береги себя, Ильравен.
— И ты, Пайлок.
У коновязи танцевали Ромашка и битюг-недоубийца. Поводья вольно свисали с морд. Судя по истоптанному снегу, все, что могло случиться, уже произошло. Будем ждать прибавления в семействе.
Из конюшни вышел Хени, ведя в поводу Монашку. Ральт следовал за ним с ромашкиными упряжью и седлом. Недалеко от ворот в широких санях доктор и Рети устраивали рыжего. Пара тейтовых лошадей переминалась с ноги на ногу рядом, поглядывая на свободных счастливчиков. Наконец, больного укрыли медвежьей шкурой, тейт коротко переговорил с Гонтой, подхватил повод вороной кобылки и подошел ко мне.
— Доброе утро, — короткий поклон.
— Доброе утро.
Мальчишки поклонились в ответ и тактично скрылись в доме.
— Эрэ Ильравен, прошу вас принять в дар, — грубые руки воина соприкоснулись с моими, вкладывая в ладонь повод, — ее зовут Тучка. Вам не помешает третья лошадь, а мне она теперь ни к чему. — Шаг назад. Глубокий поклон.
Эрэ Ильравен, значит. Официальная просьба.
— Тейт Торнтон. С благодарностью принимаю ваш дар. — Ответный поклон. И уже попроще: Мальчик не будет скучать по ней? Это же его кобылка, как я понимаю.
Улыбка. С ума сойти, улыбаясь, он скинул лет десять, если не больше.
— Спасибо вам, Вен. Его Звездочка стоит дома, в конюшне. Она приболела перед отъездом.
— Ну, тогда славно.
Мы еще раз обменялись поклонами.
Мальчишки вынесли поклажу. Вскоре мы уже выезжали со двора. Обогнав неторопливо едущие сани, попрощались и пришпорили лошадей.
Нас вел Ральт. Не доезжая Караера, мы свернули на узкую тропу справа от дороги и углубились в лес.
Солнце уже заходило, когда деревья раздвинулись, открыв просеку, ведущую к небольшому поселению. Возбуждение от скачки схлынуло, и мороз с голодом, будто сговорившись, набросились на меня.