Страница 15 из 20
Внезапно меня осенило.
— Ральт, ты сказал, что он может стать третьим в моей коллекции… — Малыш несмело улыбнулся. — Так значит, он бабочка?
— Да. А что?
— Посмотри внимательно.
Несколько минут Ральт присматривался к парню. Затем лицо его помрачнело, и он неохотно кивнул.
— Он падает в бурю, госп… Вен.
— Я тоже так думаю.
Не было причин вмешиваться, но робкая надежда в глазах Ральта заставила меня. Я решительно поднялась и остановилась у кресла хайрца.
— Вы позволите задать вам вопрос, тэйт?
Мужчина встал и представился:
— Байрет Торнтон, Ледяная берлога. К вашим услугам, эрэ.
— Ильравен Златосадская.
— Давайте присядем, эрэ Ильравен, и вы зададите свой вопрос.
Мы расположились в соседних креслах. Тэйт, глядя на меня, бросил подошедшей бабочке:
— Тэритэль, проверь лошадей.
Юноша вздрогнул и, поклонившись, вышел из комнаты.
— Ваш вопрос, эрэ?
Я собралась с духом и выпалила:
— Зачем вы мучаете парня?
— Ему это полезно.
— Вы убиваете его.
— Убиваю? Всего лишь выбиваю ребяческую дурь. Он должен знать, что я им недоволен.
— Что он должен был сотворить, чтобы…?
— О, всего лишь без приказа броситься на авангард гхайс, оставив без прикрытия катапульту. Сопляк! Не спорю, в Голубятне готовят отличных бойцов, но вот воин из него пока никакой.
Я скрипнула зубами и рявкнула:
— И за это вы обрекли на безумие?!
— О чем вы говорите, эрэ?! — Его изумление было неподдельным.
Неужели, я ошиблась? Нет, не может быть.
— Что вы знаете о буре Эйхри, тэйт Торнтон?
— Все, что мне удосужились сказать в Голубятне, но к чему… Погодите, вы хотите сказать…?!
— Когда вы в последний раз касались его?
— В конюшне, когда мы приехали.
Я ничего не понимала.
— Но отчего у него вид, как будто он падает в бурю?
— Вид? Я не заметил. Ну да, он устал от поездки, но…
В комнату вбежал конюх и, остановившись рядом с нами, выпалил:
— Там, того-этого, парень ваш…
— Что? — Тейт привстал с кресла.
— Кажись, окочурился он.
Только руки Хенрика — оказывается, он давно уже стоял за моей спиной — не дали мне залепить пощечину седовласому лицемеру.
Тейт вскочил с кресла и выбежал в коридор. Конюх ринулся наверх, за Пайлоком. Через несколько минут они пробежали мимо нас в конюшню, откуда послышался львиный рев:
— Врача!! Врача!!
Он жив.
— Ральт, теплой воды. Хенрик, сумки. — И я сорвалась с кресла.
Конюшенные ворота скрипели под порывами ветра. В лицо пахнуло свежим навозом и… молоком? А… Справа за тонкой, не достающей до потолка перегородкой Пайлок устроил коровник. Из глубины здания доносился хриплый голос конюха:
— Я, стал быть, пекарева битюга-то пристроил тут. Ага… Хибара-то его сгорела надысь. Ну вот… а парень ваш… небось раздразнил его. Вона как, еще и не отошел, стал быть.
В стойле, перекрытым толстой лесиной, ярился гнедой северной Выносливой породы.
— Тэли? Тэли! Ответь мне!
Мальчик на руках Тортона молчал. Света факела не хватало, и я нагнулась ближе. Ресницы дрожат. Жив.
Подбежавший Хени поставил сумку рядом со мной.
Так, сначала посмотрим, что с ним.
Пальцы коснулись запястья. Пульс быстрый до ста ударов, лицо бледнее мела. Быстрые, короткие вздохи. Шок.
Пуговицы на рубашке разлетелись в стороны.
— Что вы делаете?! — Тэйт попробовал оттолкнуть мои руки, но его схватил Ральт.
— Вы звали врача, госпожа сделает, что сможет.
Я лечила Ральта и привязала его, я лечила Хени и привязала его, неужели в шутке Ральта есть доля правды?
Неважно.
Так. Сломано два, нет… три левых ребра снизу. Прикосновение заставило парня забиться под моими руками.
— Приподнимите и держите его.
Тейт подложил ноги под спину бабочки и уцепился в его плечи.
Но ребра не ушли внутрь, хорошо. По левому боку разлилось грязное бордовое пятно. Сильная лошадка. Я аккуратно еще раз ощупала бок, Рьмат милосерден, характерного «похрустывания» не было слышно. Значит, легкие не повреждены.
Так. Правый бок в крови.
— Вода.
Ральт поднес мне миску и кусок чистой ткани.
Юноша застонал. Не пойдет. Я нашла в сумке пузырек толстого стекла. Маковый настой. Пара капель меж почти бесцветных губ. Через минуту мальчик расслабился и начал дышать глубже. Так-то лучше. На правом боку красовалась разошедшаяся рана. Значит, виной всему вовсе не буря… Битюг среагировал на запах.
— Святая Матерь, — тейт отчаянно выдохнул короткую молитву, — но почему, почему ты не сказал мне?
Угу. Догадайся с одного раза, почему он не сказал тебе.
Кровь еще шла. Ребра подождут. Несколько капель исанны догнали маковый настой. Затворный порошок покрыл рану. Коробочка с нитками. Пальцы привычно взялись за изогнутую иглу. Стежок, еще стежок. Правая рука дрожала от напряжения. Но шов вышел ровным. Подкорный пух шерха лег на зашитую рану. Теперь свернутая ткань. И тугая повязка на ребра. Благо, загодя нарезанных кусков достаточно.
— Все. Несите осторожно. Голова должна быть выше ног, так и положите на постель. И пошлите за врачом в город. Ральт, Хени, помогите.
Мальчики подняли рыжего и вынесли из конюшни. Я устало прислонилась к столбу, наслаждаясь тишиной. Пайлок унес факел, конюх аккуратно вывел успокоившегося битюга из стойла и, уведомив, что едет «того-этого в город», потрусил наружу.
Меня немного потряхивало, я обхватила себя руками и прикрыла глаза. Давно, давно я не зашивала ран. Парня спасла лишь старая привычка держать такие вещи при себе. Семь лет, как Ирш при поддержке других Садов отбросил кочевников в степь, а руки еще помнят.
Что-то теплое укутало меня, и я довольно заурчала. Спа-а-ть.
— Эрэ, эрэ.
Ну что там еще?
Рьмат-Нерушимый-Всемогущий. Тейт. Мальчик. Я чуть не уснула прямо в конюшне.
— Я не знаю, как благодарить вас, эрэ.
Дать мне выспаться.
— Я покупал телохранителя, эрэ, — отчаяние и смирение звенели в его голосе, — а приобрел сына. И чуть было не потерял его.
— Странные методы воспитания.
— Вы не поверите, но я не знал. В Голубятне все было в порядке. Гхайс умудрились как-то повредить нашу связь, и Тэли чах на глазах. Мастера все исправили. И он не жаловался на рану.
— Еще бы.
— Я испугался. Все Брайки погибли той ночью, помощь не шла. Нас было пятеро, и он увел гхайс за собой, прочь от катапульты.
— Это ваша бабочка, тейт, и вам решать, что с ней делать. Но поймите же! Ваш гнев ранит его подобно мечу. Вам стоило бы просто поговорить с ним, объяснить… Впрочем, это не мое дело…
— Теперь ваше, эрэ Ильравен. — Серебряное кольцо, мерцающее отраженным светом Ожерелья, скользнуло на мой указательный палец. — Все, что вы сочтете нужным… позвольте, я отнесу вас в дом.
— Я сам отнесу ее, тейт Торнтон. — Сильные руки Ральта подняли меня с пола.
— Это начинает входить в привычку, ты не находишь? — Я обняла его за шею.
— Мне нравится. — Ральт широко улыбнулся.