Необычная история

Она была почти готова, когда ее осенило: он хочет узнать что-нибудь про Маргарет! И как это она сразу не догадалась? Он явно был очарован ею на вечеринке, вероятно, встречался с ней и после и теперь хочет поговорить о ней, а разве можно найти лучшего собеседника – все же член семьи! Она надела пальто из темно-синей шерсти, не новое, конечно, но элегантное, засунула усталые ноги в лучшие свои туфли, ссыпала разные необходимые мелочи в сумочку и пошла к выходу.

Посреди холла она остановилась, сильно желая повернуться и убежать, но было уже слишком поздно: профессор стоял у двери, прислонившись к стене, и писал что-то в блокноте, но, подняв глаза и увидев Трикси, пошел ей навстречу.

Он ослепительно улыбался, и она улыбнулась в ответ.

– Вас ведь крестили не Трикси?

– Нет, Беатрис. Но тете больше нравилось имя Трикси.

Он кивнул:

– Да, в это несложно поверить. – Он придержал для нее дверь и потом провел через двор к машине, темно-синему «бентли», усадил на сиденье и устроился за рулем.

В это время в Тимоти не так трудно вести машину. Час пик прошел, и теперь окрестные жители ужинали перед своими телевизорами – если бы они и собрались в кино или в местную пивную, то непременно пошли бы пешком.

«Бентли» плавно скользил на запад и скоро влился в поток элегантного вечернего транспорта, а минут через десять остановился у «Коннаут-отеля».

Профессора здесь, казалось, знали; Трикси, чувствуя, что ее голубое платье не подходит к шикарной обстановке, проследовала за официантом к освещенному свечами столику, взяла предложенный коктейль и стала ждать, чтобы профессор объяснил истинную причину приглашения.

Однако ожидания ее были напрасны. Он завел непринужденный разговор ни о чем, прерываясь только для того, чтоб посоветовать ей попробовать мусс из омара или бараньи фрикадельки в таррагоне, а так как она была голодна, а угощение потрясающе, она удержалась от расспросов. И только когда разделалась с профитролями и принялась за кофе, спросила:

– Почему вы пригласили меня пообедать, профессор? Должна же быть причина.

Он не ответил, и она продолжала:

– Смею предположить, что вы хотите поговорить о Маргарет.

– Маргарет? Ах да, это ваша кузина. Вы что, думаете, она меня интересует?

Трикси всегда отличалась сдержанностью, но тут ее повело от коктейля и двух бокалов вина.

– Я думала… мне показалось, что вы заинтересовались ею… что вы захотели поговорить о ней.

– Милая девушка, нет никаких сомнений, но я хотел поговорить о вас. Позвольте сказать, что имя Трикси вам совсем не подходит; я буду звать вас Беатрис.

– Конечно, если вам так нравится. Мама и папа всегда звали меня Беатрис, а вот тетя Алиса называла Трикси.

Казалось, он не слушает. В эту минуту, подумала Трикси, он готовится записать что-то в блокнот – вероятно, забыл, где находится.

Она кивнула своим мыслям, когда вдруг он сказал:

– Я пишу книгу. Она занимает огромную часть моей жизни. На самом деле я хотел бы посвятить ей больше времени, но сейчас это невозможно – у меня пациенты, лекции и консультации, от этого я не могу отказаться. А вот моя светская жизнь – другое дело. Я хочу исчезнуть из нее на то время, пока буду писать книгу. Но трудно отказываться от приглашений на обеды, в театры и так далее. Насколько легче было бы, если б у меня была жена, которая взяла бы эту сторону жизни на себя, выполняла, как бы это сказать, роль буфера между мной и всеми этими развлечениями. Я, конечно, понимаю, что время от времени мне нужно что-то такое делать: принимать у себя друзей, например… Но со всем остальным жена управлялась бы так искусно, что я смог бы спокойно дописать книгу.

Трикси подлила кофе и ему, и себе.

– Она очень важна для вас, эта книга?

– Для меня – да. Надеюсь, для медицины тоже.

– А сколько вы уже написали?

– Несколько первых глав… Это очень серьезное исследование.

– Почему вы рассказываете мне это, профессор?

На мгновение он поднял тяжелые веки, и она увидела, какие голубые у него глаза.

– Я недостаточно ясно выразился? Я считаю, что вы будете самой подходящей для меня женой, Беатрис.

Дрожащей рукой она поставила на стол чашку с кофе.

– Почему?

– Вам до сих пор не понятно? Вы спокойная, у вас приятный голос, пациенты любят вас, вы популярны в больнице. Вы не хихикаете по пустякам и не хохочете истерически, вы скромно одеваетесь, и, что немаловажно, у вас нет семьи, и вы, как я понял, побывав у вашей тетушки, относитесь к разряду бедных родственниц.

Она сухо проговорила:

– Вы описали меня очень дотошно, профессор, не сказали только ничего о моем внешнем виде – я не высокая и не стройная; напротив, я пухленькая и далеко не красавица.

Он удивленно поднял глаза.

– Я этого не замечал и вообще не думаю, что это имеет значение.

– Не думаете? – резко сказала она. – Скажите, профессор, неужели у вас нет кузин или сестер, которые могут выполнять роль буфера между вами и светом?

– Сестер? У меня их четыре, все замужем и живут в Голландии, а насчет кузин – да, тоже есть несколько, половину из них я и по именам-то не знаю. Нет-нет, только жена может мне помочь. – Он откинулся в кресле, чувствуя себя вполне комфортно. – Поймите, я до вас и пальцем не дотронусь, обещаю; все, о чем я прошу, – это вести мое хозяйство так, чтобы мне не приходилось вмешиваться.

– Вы по-прежнему будете работать в Тимоти?

– Очень скоро я вернусь в Голландию – у меня там пациенты в нескольких больницах, но сюда буду приезжать регулярно, и к больным, и, когда необходимо, на консультации.

– Я не говорю на голландском, – возразила Трикси, у которой был практический взгляд на жизнь.

– Выучитесь! В любом случае английский широко распространен.

Она сердито заметила:

– Вы говорите так, будто я уже согласилась на ваше предложение, но я… не согласна.

– Я и не ожидал, что вы тут же согласитесь. Для этого вы слишком рассудительная девушка. Поразмышляйте на досуге.

Он пристально смотрел на нее, на какое-то время даже вышел из своего обычного забытья.

– Да, хорошо… но я не думаю… Это все так… так необычно… – Она на секунду закрыла глаза и тут же открыла их снова. Он по-прежнему сидел напротив, это был не сон. – Если вы не возражаете, мне бы хотелось вернуться обратно в Тимоти.

Он отвез ее назад, непринужденно болтая о том о сем, и не сказал больше ни слова о своем безумном предложении. Она позволила ему помочь ей выйти из машины, запинаясь, поблагодарила за ужин – и вернулась в дом медсестер. Надо же – ни слова не сказал о том, когда они встретятся снова, думала она, стаскивая с себя одежду и укладываясь в постель. Вероятно, когда они увидятся вновь, он забудет об этом эпизоде. Она начала прокручивать вечер в воображении и заснула на середине, говоря себе, что что-нибудь все равно должно произойти.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ничего не происходило – по крайней мере между Трикси и профессором. Следующая неделя прошла на редкость неудачно. Сестра-монахиня Снелл взяла отгулы, а старшая сестра Беннетт придиралась ко всему, к чему только можно было придраться. Обычно такая спокойная, Трикси стала раздражительной. Но вот, к счастью, наступили выходные. Накануне вечером она вышла из палаты уже довольно поздно и спустилась по каменной лестнице на этаж ниже. Хотелось скорее поужинать, пораньше лечь в постель и спокойно подумать о том, что делать с драгоценными выходными днями. Надо бы сходить в парк: прогулка успокоит издерганные нервы. Тем более что ноябрь обещает быть солнечным.

Она медленно спускалась по лестнице, с головой уйдя в свои планы, и вдруг сзади раздался голос профессора. От неожиданности Трикси отказали ноги, она споткнулась. Профессор протянул руку, поддерживая ее, и тут же отступил на шаг.

– Я когда-нибудь сломаю ногу, – сказала Трикси сердито, – если вы будете так ко мне подкрадываться. – И тут, вспомнив, с кем разговаривает, пробормотала: – Простите, сэр, вы напугали меня.