Железная Дева

ГЛАВА 5

До рассвета я чутко прислушивалась к тому, что делается на лестничной клетке, надеясь уловить звук шагов беглянки, но было тихо. Прежде чем отправиться на работу, я позвонила в соседнюю квартиру, рассчитывая, что Оксана могла связаться с родителями по телефону.

Открыл дядя Валера. Его покрасневшие глаза и углубившиеся морщины дали ответ раньше, чем он успел сказать хоть слово. Он старался выглядеть спокойным, но я заметила, как дрожат его руки.

– От Оксаны никаких известий. – Сказал он, не дожидаясь вопроса. – Жена ушла в милицию, хочет подать заявление, да что там…

Он безнадежно махнул рукой.

– Может, стоит еще раз обзвонить подруг? А еще лучше – съездить к ним. Возможно, они просто из солидарности скрывают ее присутствие.

Дядя Валера кивнул. Вряд ли в другой ситуации он стал бы прислушиваться к советам малознакомой соседки, к тому же вдвое моложе себя, но неожиданная беда стерла условности. Оцепеневший после бессонной ночи отец не возражал – он был рад, что кто-то принимает решение вместо него. Я смотрела на его осунувшееся лицо, с трудом сдерживая волнение.

Скрипнула дверь в глубине коридора. Я повернула голову на звук и увидела Тобика, любимого щенка Оксаны. Обычно он встречал меня заливистым лаем, но сегодня не обратил никакого внимания, проковылял к своему коврику и со вздохом улегся на место, положив голову на лапы.

– Он со вчерашнего дня такой. – Пояснил дядя Валера. – Не ест, даже от воды отказывается, только лежит и вздыхает. Чувствует, наверное, что с хозяйкой беда случилась.

– Ерунда. – отрезала я, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее. – Просто вы волнуетесь, а собаки это очень тонко чувствуют.

– Спасибо тебе, Лиза. – Дядя Валера посмотрел на меня с благодарностью и я отвела глаза, чтобы он не заметил моего страха. Пообещав выяснить все подробности в институте, я поспешно попрощалась.

День прошел как в тумане. Наплевав на свирепые взгляды Софьи Николаевны, я потратила полчаса, чтобы трижды просмотреть все поданные документы за вчерашний день. Мои старания оказались напрасными. Документов Оксаны среди них не оказалось.

С тяжелым сердцем я вернулась к работе. Очень хотелось позвонить соседям, но мне было страшно: вдруг Оксана все еще не объявилась? Мой звонок только еще больше расстроит их, да и мне спокойствия не прибавит.

К трем часам поток абитуриентов неожиданно схлынул, воспользовавшись этим, я выскользнула за дверь и помчалась в деканат. Не давая себе возможности передумать, решительно набрала знакомый номер.

Новости были отвратительными. В милиции к заявлению Сазеевых отнеслись более чем прохладно. Дело завести отказались, упирая на положенные трое суток. Интересно, преступник, прежде чем разделаться со своей жертвой, тоже будет ждать трое суток? – Зло подумала я, слушая, как Галина Яковлевна, всхлипывая, рассказывает об оскорбительных намеках грубого капитана, сделанных в адрес девочки.

Мои утешения были бесполезны. Дело приняло серьезный оборот. Теперь я уже не сомневалась – с Оксаной что-то случилось. И случилось это либо в этих стенах, либо по дороге домой. Первое вероятнее, потому что, если она не намеревалась отказаться от поступления, то почему не сдала документы?

Положив трубку, я долго сидела, неподвижно глядя в одну точку. Требовалось немедленно что-то предпринять, но что?

Я решила позвонить единственному человеку, который обязан был знать, что следует делать в подобной ситуации. Я позвонила Борису.

Его реакция на мой звонок неприятно меня поразила.

– Чего вы паникуете раньше времени? – Спокойно спросил он. Судя по всему, мой взволнованный рассказ не произвел на него никакого впечатления.

– Но ведь девушка не ночевала дома!

– Ну и что? Тебе неизвестно как это бывает?

– Известно. Но это не тот случай.

– Почему?

– Оксана не такая. Она скромная, застенчивая. У нее и парня-то по-моему нет.

– Это по-твоему. – Насмешка в его голосе задела меня за живое.

– Слушай, не издевайся, пожалуйста. Знаю, ты весь из себя такой бывалый и опытный, а мы – так себе, суетимся понемногу. Но я видела ее родителей. Они измучены. И им нет дела до ваших взглядов на молодежь. У них дочь пропала. Единственная.

– Родители должны волноваться. Это закон природы. Материнский инстинкт называется. Но это не повод впадать в истерику, если девчонка одну ночь провела вне дома.

– Ну, знаешь ли… – Я задохнулась от возмущения.

– Вот именно – знаю. Если ты немного успокоишься и попробуешь рассуждать здраво, то сама поймешь, что я прав.

– Ты не прав.

– Прав. Вот послушай: каждый год к нам посткпает несколько сотен подобных заявлений…

– Вот видишь…

– Не торопись. Половина «потеряшек» находится сама собой в течении недели. Еще треть – в течение месяца-двух. И только оставшуюся часть можно действительно считать пропавшими.

– Но почему же вы их не ищете?

– Ищем. Но те две трети, так называемых, «ложных» заявлений отнимают на себя значительную часть времени и сил. Поняла теперь?

– Нет. Не поняла. Как вы можете определить сразу – ложная тревога или нет? Что, если с человеком, именно с этим самым человеком, которого вы три дня выдерживаете в «отстойнике», случилась беда? Он ждет помощи, надеется, что его вот-вот найдут, а вы еще и искать-то не начинали!

– Так положено. Таков порядок. – Вздохнул он. – Не я его придумал, не мне и менять. Мы встретимся сегодня?

Я чуть не зарычала от злости. Как он может? Оказалось очень даже запросто. Пока я подбирала слова для ответа, он повторил уже настойчивее:

– Так я зайду?

– Не знаю, Борис, я очень расстроена. – Мне хотелось добавить «и разочарована». – Позвони мне вечером.

– Как скажешь. – Недовольно бросил Борис и положил трубку.

В данный момент я была очень рада, что разговор проходил без свидетелей и никто не видел выражения моего лица в тот момент, когда я швырнула трубку на рычаг, иначе в списке подозреваемых мне было бы уготовано место под номером один.

Едва я успела отдышаться после неприятного разговора с «возлюбленным», который вместо ожидаемой помощи окатил меня волной казенного равнодушия, как дверь в деканат, деликатно скрипнув, отворилась и в комнату вошла молодая женщина.

Даже находясь в растрепанных чувствах, я не могла не заметить, что она представляет из себя нечто исключительное. Неправда, что мужчины – лучшие ценители женской привлекательности, по-настоящему оценить внешность женщины может только другая женщина. Другое дело, что мы в жизни не признаемся, если обнаружим, что кто-то хоть на йоту привлекательнее, но оценить – всегда пожалуйста, особенно если это не просто красота, а некая изюминка. Именно это я сразу разглядела в незнакомке.

Высокая, изящная блондинка была не то чтобы красива, но, несомненно, привлекательна. Мне показалось, что ей не больше тридцати и хотя она была определенно старше меня, ее коже можно было только позавидовать – удивительно гладкая, того редкого цвета, который принято называть персиковым, хотя это определение выглядит несколько старомодным, впрочем, и кожи такой я что-то не встречала у своих современниц. Рекламные картинки не в счет: компьютерная ретушь с кем угодно творит чудеса. Лицо незнакомки было правильным, с темными, хорошо очерченными бровями и серыми глазами. Черные длинные ресницы выглядели натуральными, хотя не исключено, что тут не обошлось без дорогой косметики. Особенно меня заинтересовал ее рот, чуть больше чем следует, но необыкновенно выразительный, он, скорее всего доставлял хозяйке немало хлопот, так как был способен выдать ее сокровенные мысли даже скорее чем глаза.

Словом, увидев ее, я сразу же захотела написать ее портрет, но естественно, оставила свои мысли и желания при себе. И так я уже довольно неприлично пялилась на нее. Она смотрела на меня спокойно, по взгляду ничего прочесть было нельзя, глаза были абсолютно бесстрастны, но губы слегка сжались и я поняла, что она не в восторге от моего пристального внимания.