Коготь берсерка

– Ничего не поделаешь, дружок, – ковыряясь в зубах, добродушно заметил сосед Ингвар. – Тут нет женщин. Женскую работу делаем все по очереди.

– Ага, сегодня начался твой месяц, ловкач! – подхватил шутку кормчий.

Викинги загоготали. У Дага невольно сжались кулаки, но от бессмысленной драки его опять спас форинг Краснодым. Он ни минуты не давал своим парням валять дурака. Часть свободной смены занялась починкой запасного паруса, другие чистили оружие, третьи под командой младшего херсира принялись отрабатывать приемы рукопашной. В конце концов Даг рассудил, что злиться ни на кого нет смысла. Если он будет вскипать после каждой грубой шутки, то передерется со всеми еще до первого настоящего боя. А скорее всего – его просто прикончат эти здоровяки!

Кое-как перемыв в тазу глиняные чашки, Даг собирался сам перекусить. Тут-то и выяснилось самое неприятное. Пища категорически не желала поступать в желудок. Даг еле успел добежать до борта, его буквально вывернуло наизнанку. Никто не обратил внимания на его легкое недомогание...

Однако очень скоро оказалось, что это вовсе не легкое недомогание. Чем сильнее волны били в борта драккара, тем хуже вел себя желудок. С огромным трудом Даг заставил себя покончить с посудой. Перекрыть палубу доской уже оказалось серьезной работой. Руки дрожали, лоб заливал пот. Даг свалился на мокрую палубу, не в силах поднять голову. В горле пересохло, хотелось тихо лежать, и чтобы никто не трогал, а еще лучше – тихо умереть здесь, завернувшись во влажную лисью шкуру...

Но умереть ему не позволили. Поздно вечером конунг безжалостно растолкал первую смену и погнал на скользкие банки.

– Что, первый раз вышел в море? – загоготали соседи, когда позеленевший Северянин в пятый раз метнулся к борту.

– Эй, Даг, хочешь соленой трески? – Дотир Германец подмигнул дружкам и сунул Дагу под нос здоровенную жирную рыбину. От одного запаха ее внутренностей несчастный желудок Дага вывернулся. Северянин был вынужден снова бросить весло и согнуться за бортом. Викинги дружно потешались.

– Ничего, скоро пройдет! – успокоил паренька кормчий. – Мне тоже было худо в первый раз. И тоже не мог жрать, все валилось обратно. Зато потом наваливался за двоих!

Даг жалобно улыбнулся старшему товарищу. Он не мог себе представить, как можно хотеть есть, как вообще можно хоть что-то думать о пище! Но прочие члены экипажа его сомнений не разделяли. Ужинать снова пришлось в море, прямо во время сильной качки. Форинг разрешил поочередно остаться на веслах шести парам гребцов, прочие собрались в кружок возле тайного рундучка и в два счета приговорили копченую козлиную ногу. Даг с трудом заставил себя выпить воды. К его великой радости, рано утром боги послали попутный ветер, зато земля окончательно пропала из виду. Со всех сторон вздымались неприветливые свинцовые валы. Секонунг приказал расчехлить парус, весла подняли, привязали к палубе, порты надежно законопатили.

– Крепи канаты! Растянуть парус! – скомандовал Краснодым.

Особая команда бросилась натягивать форштаг, рея с натужным скрипом развернулась следом за флюгером. Квадратный парус надулся громадным полосатым пузырем, увлекая за собой корабль.

– Держать по ветру! Кормчий, курс на юг, полдоли к берегу!

– Держу к югу на полдоли, – заученно ответил кормчий, проверяя ход по своему деревянному прибору. Он вынес деревянный барабан из шатра, насадил его на палку, повернув внешний диск с прорезями. Солнце редко выныривало из туч, компас работал урывками, лишь изредка позволяя взять верное направление. Перед кормчим стояла непростая задача – одновременно идти как можно дальше от берега, чтобы не столкнуться с кораблями местных ярлов и при этом не потеряться окончательно, не дать себя увлечь сильным морским течениям. Чтобы драккар не терял хода, команде, управлявшей парусом, приходилось то ослаблять, то натягивать снасти, пропущенные через лебедки на бортах. По три человека с каждой стороны тянули за шкаторины паруса, еще двое крепили шесты на шкотовых углах. Все вместе действовали крайне слаженно, а свободные воины готовились схватиться за луки и щиты.

Даг мало смыслил в мореходстве, но в течение дня разобрался, что к чему. Задача кормчего и тех, кто держал парус, состояла в том, чтобы идти не больше пятидесяти градусов к ветру, иначе управление терялось. При помощи блоков нижняя сторона паруса растягивалась, образуя подобие стакселя. Опытный кормчий совмещал на компасе две прорези, смотрел, куда указала тень от центрального колышка, и выкрикивал, на сколько локтей натянуть или ослабить канаты. Удерживать курс Краснодым поручил младшему херсиру, сам оставаясь на носу с бьорсьерками. Остальным драккарам было проще, они шли в форватере, стараясь не слишком отставать. На высоких гребнях показывалась то голова свирепого «Кабана», то распахнутый клюв «Журавля». «Журавль» теперь гибко перекатывался с волны на волну, дубовый киль еле заметно прогибался, бока чуть шевелились, как бока настоящего кита...

Вечером пристали к берегу в суровом неприветливом месте. Разожгли костры. Северянин буквально выпал на твердую землю. Дага окружили викинги с других драккаров.

– Это правда, что ты носишь коготь с колдовскими письменами?

– Правда, что ты перегрыз глотку самому Хаскульду?

– Ты пил варево вместе с бьорсьерками?!

Даг не стал сопротивляться любопытству новых братьев. Они поочередно разглядывали коготь, щелкали языками и обсуждали, какого размера должен быть обладатель таких когтей.

Бьорсьерки Ивара и здесь держались особняком. К ним у костра присоединились еще пятеро, они сидели молчаливой группой, жевали мясо и ни с кем не общались. На «Золотой деве» люди Ивара находились на самом носу, они даже спали там, в брызгах соленой пены. Даг намеревался отужинать со старыми боевыми товарищами, но на сей раз его удержал Эбби Краснодым.

– Тебе не надо с ними.

– Но... это мои друзья.

– У бьорсьерков нет друзей. Или ты служишь у меня в команде, или идешь к ним. Тогда можешь проваливать.

Даг скрипнул зубами. Ивар издалека кивнул ему, мол – подчиняйся приказам!

– А почему ты «из клана Топоров»? – любопытствовали соседи. – Где такой клан?

– Ты не датчанин?

– Он понимает язык русов. Он говорил с Иваном, с тем, что сидит на шестом руме...

– Эй, покажи нам, где солнце!

– Меченый, ты – рус? Ты из кривичей?

– Оставьте его в покое! – прорычал Торир Скала. – Садись со мной, парень. Будем ужинать.

Даг оценил расположение се-конунга. Скале прислуживали двое меченых рабов. В шатре его ждала рабыня. Прочими привилегиями вождь не пользовался, делил со своими дренгами все на равных. Одни звали его хавдингом, другие – конунгом, третьи, самые взрослые – просто по имени, но уважали все одинаково. Когда принимались за еду, никто не выделял Ториру лучший кусок или лучшее место, в его ведении оставался только тайный рундучок в шатре. Еще сам шатер и четвертая часть добычи, из которой, впрочем, покупалось многое необходимое для хирда. На этом привилегии заканчивались.

Юный Северянин уже видел, как викинги честно делили добычу. Впрочем, Даг уже имел возможность убедиться, чем оборачивается неповиновение. Когда двое на «Кабане» подрались и не прекратили драку даже после приказания форинга, их связали и кинули в трюм. Но пыл драчунов не угас, один из них заехал в глаз своему корабельному форингу. Торир приказал притащить парня на берег. Ближние лютые ретиво исполнили приказание. Перед лицом всех трех экипажей Торир показал, что не зря носит свое прозвище. Несмотря на то что разбушевавшийся викинг четыре года ходил под началом се-конунга в походы, храбро дрался и был честен с друзьями, Скала приказал отнять у него оружие, долю добычи и привязать его на берегу. Отверженному оставили только тупой нож:, которым предстояло долго пилить ремни из тюленьей кожи. Второй драчун отделался огромным штрафом в пользу экипажа.

Торир Скала действовал жестоко. Но это Северянину тоже нравилось. Невольно для себя он примечал каждое движение, каждое слово вождя. Еще на берегу он твердо решил, что станет сильным конунгом. Пусть у него пока нет своих ленных земель и своих усадеб, он станет конунгом на море, а потом подчинит себе всех, всех...