Группа особого резерва

Этот дом стал прибежищем для двух ласточек. Они ли прилетали каждый год и лепили гнезда под потолком, прямо на выключателе, которого уже скорее всего никогда не коснется рука человека? Это они, был уверен Сергей.

Ласточки притаились в соседней комнате, и Сергей их не заметил. Он вышел из дома, куда его притягивало как магнитом, и плотно закрыл за собой вечно открытую дверь.

Через неделю он снова перешагнул порог этого дома и увидел ласточек, полет которых его всегда восхищал. Одна касатка лежала на полу, другая распласталась над гнездом, раскинув крылья, будто защищала от опасности еще не вылупившихся птенцов.

Это была первая потеря в жизни Сергея Марковцева; впереди — десятки потерь, но эта станет самой тяжелой утратой. Его не манили к себе могилы родителей так, как притягивали образы двух мертвых птиц. Он мог честно признаться: оплакивал он, когда вспоминал о них, и не чувствовал жара сентиментальности. Он мрачно усмехался: горевал, когда вспоминал. Но ведь помнил же. Как будто он убил не живых существ, а более живые души некогда умерших людей.

Часы показывали половину седьмого, а он уже набирал номер Катерины Майорниковой.

— Можешь приехать? — спросил он.

— Что-то случилось? — раздался в трубке ее спросонья голос.

— Так ты можешь приехать?

— Да… Дай мне полчаса.

Ответом послужил обрыв связи: Марковцев нажал на клавишу отбоя.

Катя приехала через сорок минут ровно. Сергей отдал должное ее виду. Она выглядела бодро, как в середине рабочего дня.

— Марафет наводила в машине? — спросил он, проводя у лица ладонью.

— Не твое дело. Так что стряслось? — Она прошла в комнату и села на стул. Демонстративно отвернулась от неубранной мятой постели.

Марк взял простыню и, встряхнув ее, чихнул. Майорникова встала, открыла балкон и застыла на пороге, придерживая ногой дверь. Она возненавидела этого неопрятного, самодовольного, самоуверенного типа. Где были глаза у Сеченова, когда из десятка претендентов он выбрал этого? Еще вчера она подумала о том, что, будь Сергей Марковцев помоложе, мог бы завоевать ее сердце. Не сразу. Поэтапно. Что это за этапы, она и сама не знала. Не могла объяснить, какая причина заставила ее думать о Марковцеве в этом ключе. Может быть, не он сам, а его репутация, образ наемного убийцы, мастера диверсий, его громкое имя?

Громкое?

«Времена так быстро меняются, что на слуху давно другие имена, а если уж быть совсем точной, — продолжала рассуждать Катерина, — то громко о себе заявлять уже никто не хочет. — Она хмыкнула, глядя на Марка, который запихивал подушку в шкаф: — Так себе раскаты».

И вдруг не выдержала:

— Хорошо спал? Слюни, наверное, на подушку пускал?

— Жалеешь, что не тебе на волосы?

— Кретин! — Она сорвалась с места; и если бы Сергей не ушел с дороги, сшибла бы его.

Хлопнула дверь. Марковцев засек время. Он полагал, что через десять-пятнадцать минут Катерина вернется. Это же не любимая женщина скандал закатила, их связывало дело, за которое в крайнем случае можно схлопотать пулю. К тому же она ничего не решает. А для того, чтобы переговорить с Сеченовым…

Рассуждения Сергея прервал повторный звонок в дверь.

— Открыто! — крикнул он, не вставая с места.

Катя буквально нависла над ним.

— Марковцев, я хочу тебя предупредить…

— Валяй, — разрешил он, глядя на нее снизу вверх и малость жалея, что не сверху вниз.

Майорникова набрала в грудь воздуха, но вдруг иссякла, как воздушный шар, проткнутый толстой иглой. Какого рода предупреждения она хотела вынести Марковцеву? В первую очередь должна бы попенять себе: она показала себя с неприглядной стороны своей несдержанностью. Почему она нетерпима к этому человеку? Причина не в нем, а в ней самой. Вокруг много людей, которые раздражают одним своим видом, взглядом, голосом. Что, идти и срываться на всех и каждом?

— Извини, — она нашла в себе силы, чтобы произнести это короткое слово, а дальше — целую фразу: — Я была не права.

— Значит, прав был я.

— Насчет твоих слюней в моих волосах?

— Это ты сказала, — Сергей подчеркнул этот факт поднятым пальцем. — Не забудь об этом, когда постучишься ко мне в третий раз.

— Ладно, ты меня уел. Черт с тобой. — Катя села на стул. — Так что у тебя стряслось?

— Скорее всего, я откажусь от консультаций с пилотом, которого предоставите мне вы.

— Вот как? — Катя выгнула бровь.

— Именно так. Я сам найду человека, который не только проконсультирует меня.

— Но и… — Катерина вопросительно округлила глаза.

— Но и примет непосредственное участие в операции. — Он предвосхитил вопрос Майорниковой: — Нет, я не набираю команду, а подбираю людей под план операции.

— Может быть, ты уравниваешь шансы?

— Каким образом? — Сергей пожал плечами. — Мои люди против ваших?

— Да, что-то не вяжется, — была вынуждена согласиться Катерина. — Тогда объясни, в чем дело? Должно же у тебя быть какое-то объяснение.

— Я подкорректировал план. Если вы дадите добро на привлечение моих людей к операции, я вам гарантирую успех.

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Слушай, если я говорю «не знаю», значит, так оно и есть. С боссом надо поговорить.

— Но ты же заранее знаешь, чем кончится ваш разговор. Возьми ответственность на себя, за проявленную инициативу получишь прибавку к доле.

— Кстати, о доле, — Катя сделала вид, что встрепенулась. — Чего ты хочешь для своего человека?

— Того же, что и вы от своих. — Пауза. — Устрой мне билет в Азербайджан в два конца и выпиши командировочные. Ста тысяч рублей будет достаточно, — конкретизировал Марк.

Катерина глубоко вздохнула. Что же, ей скорее всего придется взять на себя ответственность. А с логикой, которой оперировал Марк, спорить было невозможно. Сеченов не обрадуется затяжке времени, которую она могла ему обеспечить, а вот инициатива — это ее плюс. Плюс всем, включая «верхних» и «нижних», сделала она существенную поправку.

«Чего не было на бумаге, того не было вообще». С этим постулатом, рожденным в недрах спецслужб, Катя приготовилась запоминать, как если бы собралась записывать.

— Назови фамилии своих людей.

Она усмехнулась, увидев светлый блик на вороном лице Марковцева. «Все же в нем есть что-то человеческое, — сделала она странный вывод. — Он испытал облегчение и не пытался этого скрыть. Почему?»

Марковцев слово подслушал ее мысли, перевел ее взгляд и спрятал свой за жестом, которым он вынул сигарету и прикурил.

— Адам Хуциев. Он выпускник Липецкого авиацентра. Второй — бортмеханик Хусейн Гиев.

— Азербайджанцы?

— В точку попала. Они надежные люди, и за них я отвечаю головой.

Катя выдержала паузу. Не длинную и не короткую, а в самый раз для того, чтобы закончить разговор именно так:

— Я лечу с тобой. И не смей мне перечить.

Марка ничем нельзя было удивить. Он пожал плечами и равнодушно произнес:

— Улететь вдвоем?.. Меня это устраивает.