Арийка

— На этом мы заканчиваем наш специальный выпуск. О дальнейшем развитии событий мы расскажем вам в нашем вечернем выпуске.

— Шелгэ? — позвал Ива.

Я резко высказала свое мнение по поводу произошедших событий на арийском, сорвалась с места и бросилась к себе в комнату.

— Шелгэ, что ты делаешь? — вслед за мной в комнату вошел Ива.

— Еду домой, — коротко ответила я.

— Нельзя, там опасно, тебя могут убить!

— Это моя страна! Мой дом там! Я должна защищать родину, сейчас идет мобилизация войск, я должна быть там!

— Шелгэ, но нельзя же вот так просто уехать.

— Можно.

— Нельзя, сейчас ты никак не доберешься до Арии, — сказала Танра. — Ни один транспорт тебя туда не довезет, а даже если бы и повез, то там бы ты все равно ничего не смогла бы найти, теперь там вся транспортная система наперекосяк. Сядь, успокойся и жди следующих новостей, возможно, будут какие-то специальные рейсы для арийцев.

Танра вышла, я отшвырнула от себя сумку и уселась на подоконник, наплевав на то, что с хвостом это неудобно. Вздохнув, я закрыла лицо руками и стала успокаиваться, как мне велела Танра. Истерить сейчас не в коем случае нельзя. Ну и что, что дом разрушен, это же не значит, что моя семья погибла, может быть, они были где-то в другом месте.

— Шелгэ… — Ива все еще был в комнате. — Ты…

Аладар подошел и сел рядом со мной на подоконник.

— Шелгэ, не расстраивайся ты так, все будет хорошо. Все страны объединятся и побьют этих неноленцев.

— Не в этом дело, — ответила я.

— А в чем?

— Это же моя страна! Это мой дом! И это неноленцы, которых я считала дружественным народом!

— Да фиг с ними, с неноленцами! Отобьют их атаку, отвоюют захваченные территории. И все будет хорошо!

— Не будет… — угрюмо сказала я.

— Как это? — растерялся Ива.

— Помнишь, под конец показали двор и лавочки? Так вот, это мой дворик, на этих лавочках я сидела, а от моего дома осталась только воронка! Слышишь, воронка! Ничего больше нет! — Картинка так и стояла перед моими глазами. — Я должна быть там и воевать за свою страну, должна отомстить за миллион убитых ни в чем не повинных людей и за свою семью.

— Шелгэ, но ведь это… безумие!

— Я должна! Таков мой долг.

— Шелгэ, — послышался голос Лехо из гостиной.

Я поспешила туда. На экране снова был глава депобороны.

— …а так же гуманитарная помощь, — услышала я обрывок фразы. — Настоятельно рекомендую не покидать страну самостоятельно и тем более не пытаться вернуться на родину. Это опасно. Я вообще не рекомендую покидать страну. Тем, кто не собирается воевать, лучше остаться в Олеа, тем же, кто хочет сражаться за родину, мы предоставим место в армии. С завтрашнего утра начинают работать пункты сбора добровольцев, которые будут переброшены на фронт в Арию. Ненолен надо остановить, пока он не захватил власть в мире. Мы получили официальное требование от вражеской стороны.

На картинке появился другой аладар.

— Мы, неноленцы, — самая великая и могущественная раса. Присоединитесь к нам, или будете повержены. В случае согласия вы превратитесь в подданную нам республику, в случае отказа — будете стерты с лица земли.

— Такие сообщения посланы во все государства земли. Официальные ответы будут отправляться завтра. Осмелюсь предположить, что согласные будут, но немало будет и противников.

— Ха, посмотрю я на неноленцев, как они деценсейцев объединят в республику, — расхохоталась я. — Я иду в добровольческую армию, так я попаду домой!

— Шелгэ! — начал было Ива.

— Это не обсуждается! — отрезала я. — Я — воин, и я — арийка! Родина в опасности!

Я уже давно сложила вещи, и теперь только ждала, когда же наступит утро. Я то ходила от стола к подоконнику, дергая хвостом из стороны в сторону, сбивая им подушку с дивана и кладя на место, то садилась на подоконник и смотрела в окно. Господи, ну когда же утро?

— Шелгэ… — в комнату зашел Ива.

— Если ты пришел меня отговаривать, то не трать время. Есть более полезные занятия, — сразу же сказала я. Излишне резко, нежели следовало, конечно, но зато сразу понятно.

— Нет, — Ива опустил голову. — Я просто… хотел сказать… что не хочу, чтобы ты уезжала.

— Я знаю, извини, но это ничего не меняет. Это мой долг — быть там.

— Перед кем?

— Перед родиной, перед семьей, перед собой… Как я могу отсиживаться тут, когда там погибают люди, мои соотечественники, когда под обстрелом стонет моя земля? Только трус и предатель может спокойно сидеть и пить чай, когда идет война за его народ. Я не трус и тем более не предатель! Я воин!

— Я знаю, — кивнул Ива, вздыхая. — Но мне как-то от этого не легче!

— Теперь война, никому не может быть легко! Но твоя страна еще не в осаде, ее не поделила пополам война, еще никто не убит и даже не ранен. Для тебя фронт проходит где-то далеко, не в этом мире, а для меня он здесь и сейчас, во мне, прямо поперек сердца!

— Я понимаю. Хотя нет, не понимаю, но честно стараюсь понять, — Ива присел рядом со мной. — Одно дело — драться, когда уже по-другому никак, а другое — стремиться туда, где идет бой, хотя тебя это не касается!

— А мне по-другому никак! — заверила его я. — И меня это касается в первую очередь! Угроза моей стране и моему народу — это угроза мне лично. И то, что я нахожусь в другой стране, не делает эту угрозу меньше. Это, наоборот, создает мне проблемы. Я не могу попасть на фронт и защищать свою родину.

— Ну почему ты не аладарка… — вздохнул Ива.

— Ты уж извини, но этот инфантилизм с ушами — ни за что! Была бы я аладаркой, я бы спряталась куда-нибудь и постаралась не мешать защищать страну. Ибо пользы от меня не было бы никакой вообще!

— Значит уши — это инфантилизм?

— А что еще? Пользы от них в бою?

— От твоего хвоста можно подумать пользы больше, — обиделся Ива.

— От хвоста? Конечно! Отвлечение, равновесие, коррекция траектории движении, лишняя конечность — и это только общепринятые. Есть еще куча дополнительных, в том числе и чисто эстетическая. Ты видел хоть раз бальные танцы арийцев. Вот то-то же! А еще кто во что горазд, так что польза немалая. Даже если бы я была такой же неповоротливой, как ты, хвост бы мне помог двигаться более уверенно и в нужном направлении.

— Ну, уши тоже полезны, можно ориентироваться на слух, — неуверенно сказал Ива.

— Ага, толку-то с твоей ориентировки, если ты равно косяк по дороге сшибешь и столько шуму наделаешь, что сам запутаешься, что и где! Ладно, боги с ним, никакого значения это не имеет.

— Шелгэ, я за тебя боюсь, — честно признался Ива.

— И напрасно. Возможных исходов два: либо мы победим, либо я умру. Ты же сам сказал, что все объединятся, и мы победим. Так чего переживаешь?

— Но тебя ведь и в случае победы могут убить! — воскликнул Ива.

— Значит, смерть моя будет не напрасна, — кивнула я. — Можешь гордиться тем, что знал арийку, которая умерла не напрасно. Это высшая награда для арийца и вечный почет.

— На кой мне этот почет, мне ты нужна! — Ива положил руки мне на плечи сжал их. — Понимаешь ты это или нет?

— Понимаю, но я арийка. Смирись с этим. Родина в опасности, весь мир в опасности, и ты тоже в опасности. Я должна сражаться за мир, чтобы люди могли жить дальше, чтобы ты мог жить дальше! И я готова отдать за это свою жизнь! В мире, где идет война, она мне не нужна.

— Но как я буду жить без тебя!

— Хорошо, лучше, чем когда-либо. Это будет для меня самой лучшей наградой.

— А для меня проклятьем! Любимая, ну почему ты не можешь остаться? — Ива прижал меня к себе.

— Не могу, — коротко ответила я.

— Почему? — Ива посмотрел на меня внимательно, в его глазах блестели слезы.

— Ну, вот у меня в стране война, а ты плачешь! Это нормально? Ты рано меня хоронишь! — заверила его я.

— Я только нашел тебя, и ты уходишь, и не куда-то, а на войну. Причем именно ты, а не я, как, по идее, положено.