Волчий зарок

Живописец с улыбкой обернулся навстречу Владимиру и застыл. Застыл и Полунин, вглядываясь в его лицо. В первую секунду Полунин не поверил своим глазам – слишком невероятной была эта встреча. Однако сомнений быть не могло. Перед ним, растерянно хлопая ресницами, стоял Алексей Каширин, друг детства, с которым они не виделись бог весть сколько лет.

– Лешка! Как ты здесь оказался?

– Вовка? Ты откуда? – одновременно с ним проговорил Каширин.

На несколько мгновений оба застыли с открытыми ртами, не зная, дождаться сначала ответа на свой вопрос или ответить самому, а затем дружно рассмеялись. Крепко пожав друг другу руки, давние друзья обнялись, а затем, отстранившись, критически осмотрели друг друга.

Оба были настолько поглощены друг другом, что не заметили, как оказались центром всеобщего внимания. И художники, и вся туристическая группа с улыбками наблюдали за ними. Даже экскурсовод замолчал, понимая, что два друга для всех сейчас важнее древнего Акрополя. И лишь Миронов не остался сторонним наблюдателем.

– Прямо встреча на Эльбе какая-то! – проговорил он, подходя к Владимиру. – Иваныч, я смотрю, у тебя друзья по всему свету разбросаны?

– Да я и сам до сегодняшнего дня не знал, что это так, – усмехнулся Полунин.

Они не виделись около пятнадцати лет. С того самого момента, как Полунина забрали в армию после неудачной попытки поступить на исторический факультет Тарасовского университета. Первые полтора года службы Владимира они еще переписывались, а затем Каширин уехал в Москву. И они потеряли связь друг с другом.

После того как Полунин, сидя в зоне, не получил от Алексея ни одного письма, в душе Владимира надолго угнездилась обида на друга. Сначала Полунин посчитал, что письма просто не доходят до него. Затем решил, что Каширин хотел откреститься от своей дружбы с уголовником. А затем махнул на все рукой и перестал думать об этом. Лишь изредка, одинокими ночами, Полунин вспоминал их дружбу, и его охватывала легкая грусть.

На протяжении этих пятнадцати лет Владимир несколько раз, впрочем, не слишком настойчиво, пытался узнать об Алексее хоть что-нибудь, но след Каширина потерялся. И даже родители Алексея не знали, где он и что с ним. И вот теперь, в самый неожиданный момент, их пути пересеклись. Полунин растерянно стоял рядом со старым другом и не знал, что сказать ему.

А вот Миронов обладал невероятной способностью поддерживать разговор в любой ситуации и с любым человеком. Дмитрий постепенно втянул в беседу и Полунина. И скоро два друга детства несколько подзабыли о той неловкости, что охватила их при встрече после такой долгой разлуки.

Остальные члены туристической группы постепенно утратили интерес к трем мужчинам и ребенку, стоявшим в отдалении у складного мольберта. Экскурсовод вновь продолжил свой рассказ о Древней Греции вообще и Акрополе в частности. Миронов тоже решил оставить друзей наедине.

– Иваныч, я так думаю, вам где-нибудь посидеть нужно? – вопрос прозвучал полуутверждением. – Я пойду, а то у меня девчонки уже заскучали. Мы здесь сутки стоять будем, так что можешь особо не торопиться. Давай вечерком, часиков в десять-одиннадцать, встретимся в кабачке «Плеяды». Он рядом с портом. Мы мимо него на автобусе проезжали.

– Заметано, – усмехнулся Полунин. – Так уж и быть, угощу тебя на твои сто баксов, что ты мне в стрельбе проиграл.

– Угости, угости! – рассмеялся Дмитрий. – Просадим их, а потом я у тебя стошку обратно отыграю. В прошлый раз у винтовки курок слишком тугой был. Я к таким не привык.

– Знаешь, что хреновому танцору мешает? – поинтересовался Владимир. – А у хренового стрелка то спуск тугой, то мушка со ствола улетает.

– Слушайте, мужики, – вмешался в разговор Каширин. – А может, вместе все посидим? Ты, Дима, девушек с собой возьмешь. А?..

– Да нет, я им кое-что показать обещал, – покачал головой Миронов. – Ты не обижайся, Алексей. Вечером придешь в кабачок Иваныча провожать, тогда и посидим вместе...

На том и порешили. Дмитрий попрощался с обоими до вечера и поспешил присоединиться к остальным туристам.

– Вот мы и встретились, наконец, Володька, – улыбнулся Каширин. – А знаешь, я в последнее время о нашей тарасовской компании все чаще и чаще вспоминаю. Даже сам не знаю, отчего. Старею, наверное.

– Да уж, понятно, не молодеешь, – хмыкнул Полунин. – А вспоминаешь от того, что тогда нам и мир казался чище, и краски ярче, и солнце светлее. Забот было меньше. Можно сказать, одна проблема и была: как Таньку поделить и с другом не поругаться!

– Кстати, как там она? – поинтересовался Каширин. – Слышал что-нибудь о них с Ритой?

– Слышал, – лицо Полунина потемнело. – И видел. Но давай поговорим обо всем где-нибудь в более спокойном месте.

– Поехали ко мне домой, – заторопился Алексей и стал собирать мольберт. – Посмотришь, как я живу, и, кстати, познакомишься с одним интересным человеком. Мне почему-то кажется, что вы с ним сильно похожи.

– Домой? – удивленно переспросил Владимир. – Так ты тут живешь? А я думал, что так же, как и мы, на экскурсию приехал.

– Нет, Володя, я тут живу, – грустно улыбнулся Каширин. – Ладно, поехали. По дороге все расскажу...

Сборы не заняли слишком много времени. Алексей быстро снял недописанный холст с мольберта, сложил стойки и принялся укладывать все в чехлы. Антон, понаблюдав за Кашириным несколько секунд, принялся деловито помогать ему.

– Твой? – кивнув головой, спросил Алексей у Полунина.

– Мой, – улыбнулся Владимир.

– Хороший пацан, – Каширин потрепал Антона по волосам. – Кстати, а где твоя супруга? Она с тобой в круиз не поехала? Работа?

– Нет, – Антон опередил Полунина. – Маму убили. И перестаньте вы все об этом спрашивать.

– Господи, боже мой! Я же не знал, – испуганно пробормотал Алексей. – Извини, малыш. Мне очень жаль.

Антон ничего не ответил. Он отпустил угол чехла мольберта, который держал, помогая Каширину укладывать распорки, и, подойдя к отцу, уткнулся ему лицом в живот. Полунин наклонился и начал гладить мальчишку по голове.

– Извини, Володя, – снова пробормотал Каширин, глядя на Антона.

– Ладно, – через силу улыбнулся Полунин. – Так мы едем к тебе или так и будем тут стоять?..

По дороге домой Каширин, стараясь загладить свою невольную вину, настоял на том, чтобы заехать в магазин игрушек. Полунин попытался отказаться, но Алексей был непреклонен. Он остановил свой довольно пошарпанный «Опель» около ближайшего детского магазина и повел все еще расстроенного Антона выбирать себе подарок.

Мальчик долго не раздумывал и мгновенно указал на детский электромобиль, стилизованный под джип. Стоил он, в переводе на доллары, около пяти сотен. И даже если бы Каширин не замялся, доставая из кармана кредитную карточку, Владимир все равно не позволил бы другу приобрести эту игрушку.

– Антон, ты меня удивляешь, – проговорил он, наклоняясь к сыну. – Нас с этой машинкой на корабль не пустят. К тому же точно такую я могу тебе и дома купить. Попроси лучше у дяди Леши что-нибудь такое, что есть только здесь.

– Ладно, – серьезно согласился Антон и обвел взглядом прилавки. – Тогда я хочу вон тех солдатиков.

Мальчишка показал на нескольких великолепно выглядевших древнегреческих воинов с полной амуницией. Куклы были сделаны так, что могли менять позы самым разнообразным образом. И оружие, и доспехи с них можно было снять. Стоили солдаты недорого, и после их покупки мир между Антоном и Кашириным был восстановлен.

После визита в магазин Алексей рассказал Полунину о себе. Он поступил в Московский институт культуры на художественный факультет. Быстро и весело пролетели денечки студенческой жизни, и Каширин, надеявшийся на великое или, по крайней мере, безбедное будущее, оказался у последней черты отчаяния. Той, за которой остается только петля, натертая мылом.

Художник Каширин оказался никому не нужен. Алексея, с его оригинальной графикой, конечно же, приглашали кое-куда на работу. Но мечтавшему о создании вдохновенных полотен Каширину претило делать грошовые логотипы на визитки или расписывать витрины магазинов, готовя их к многочисленным русским и прочим праздникам.