Сокровища короля

Ветер свирепствовал, словно разъяренный дикий зверь; кусок промасленного полотна на окне ходил ходуном. В одном месте ткань неплотно прилегала к проему, и в образовавшуюся дыру хлестал дождь. На беленой стене сверкали брызги. Одно утешало Мириэл: она знала, что мать Юфимия ненавидит плохую погоду, а буря бушевала уже третий день. Только ненастье могло удержать настоятельницу от рыскания по монастырю с мерзким хлыстом в руке в поисках нарушителей порядка. Обратив взор на распятие на стене, Мириэл молила Бога о сильном урагане.

Ужасно, конечно, что Юфимию назначили настоятельницей монастыря Святой Екатерины, думала она, но этого стоило ожидать. У семьи Юфимии большие связи, а сама она обладает непомерным честолюбием, почти столь же огромным, как ее необъятная фигура. В сравнении с духовностью это куда более весомые преимущества.

Интересно, что стало с матерью Хиллари? Неужели ее неукротимая воля и острый ум не совладали со старостью? Или она отошла от дел и предпочла доживать свой век рядовой монахиней? Вряд ли, решила Мириэл и от всего сердца помолилась перед распятием за мать Хиллари.

Опять взвыл ветер, и на побелке засверкали свежие брызги. Мириэл почудились голоса, и она повернула голову к двери. Время близилось к ночи, и скудный ужин, состоявший из горохового пудинга и ржаного хлеба, уже давно был съеден. За те три недели, что Мириэл провела в монастырском заточении, заведенный порядок ни разу не нарушался. Трапеза в сумерках, затем уединение в темноте до утрени.

Заслышав глухой стук отодвигающегося засова, Мириэл встала, сжимая у горла края одеяла. Дверь отворилась, впуская двух потрепанных ветром монахинь. Одна из них была ее постоянная надзирательница – угрюмая подружка Юфимии по имени сестра Игнатия. Ее сопровождала сестра Адела, которую Мириэл последний раз видела робкой послушницей шесть лет назад. С тех пор белый апостольник она сменила на черный – атрибут посвященной монахини. В руке она держала чадящий светильник.

– В гостевом доме тебя ждет посетитель, – сообщила Игнатия, неодобрительно хмурясь. Она выдернула из платка расстегнувшуюся булавку и решительно вонзила ее на место. – Мать настоятельница прислала нас за тобой.

– Посетитель? – Мириэл удивленно смотрела на женщин. Неужели Николас? У нее участилось сердцебиение.

– Твой муж, – сказала Игнатия. – И только поэтому мать настоятельница согласилась послать за тобой в столь поздний час – Она поджала губы, что означало: будь она настоятельницей, ее гость – муж или кто другой – ждал бы свидания до утра.

– Муж? – Сердце Мириэл продолжало быстро стучать. – Что ему надо?

Игнатия фыркнула.

– Полагаю, он сам тебе скажет, – недовольно ответила она. Было ясно, что она пребывает в неведении и это ее раздражает.

Мириэл сначала хотела сесть на тюфяк, скрестить на груди руки и заявить, что она не желает его видеть, но потом решила, что глупо упрямиться наперекор всему. Любой повод хорош, даже встреча с мужем, если это сулит ей временное избавление от промозглой сырости темной кельи. Возможно, он счел, что она достаточно наказана, и приехал забрать ее домой. Или у него есть вести о Николасе, о том, что тот наконец-то убит, и он прибыл, чтобы порадоваться ее горю. В таком случае келья, может, и предпочтительнее, подумала она. Однако в ней взыграло любопытство.

В сопровождении монахинь она покинула свое убогое жилище и по тропинке зашагала к главным зданиям монастыря и гостевому дому. Злой ветер хлестал женщин, трепля на них одеяния и платки; косой дождь колол, словно штопальные иглы; пламя в светильнике металось и чадило. У Мириэл мелькнула мысль, что можно бы попробовать нырнуть в темноту и скрыться, но она быстро отказалась от этой идеи. Она и так уже продрогла до костей, а без пищи и приличной одежды рассчитывать не на что. Она либо умрет от холода, либо забредет в трясину.

Женщины вздохнули с облегчением, когда ступили под свод крытой аркады и пошли вдоль стены сада возле монастырского кладбища. В просвете между летящими тучами замерцала луна, и они увидели, что дорогу им преграждает фигура с распростертыми руками, будто только что сошедшая с распятия. Адела вскрикнула и зажала рот кулаками. Сестра Игнатия, женщина более стойкая, вопль сдержала, но попятилась, будто норовистая лошадь, задом толкнув Мириэл так, что той, дабы не упасть, пришлось опереться на стену.

Сестра Игнатия почти мгновенно оправилась от потрясения и выхватила у Аделы светильник. Неровное пламя высветило в темноте лицо привидения. Оно было похоже на голый череп. На его макушке развивались седые лохмы, а глаза казались пугающе пустыми и в то же время пронизывали насквозь.

Адела заскулила и прижалась к Мириэл. Та в смятении и жалости смотрела на представшее ее взору зрелище.

– Матушка Хиллари? – робко окликнула она.

Голова старой монахини чуть дернулась в сторону, запавшие глаза прищурились.

– Вы не видели моего кота? – спросила она. – Никак не могу его найти.

Сестра Игнатия закатила глаза.

– Опять сбежала из лазарета, – раздраженно буркнула она, уже окончательно оправившись от страха. – Держи. – Она вернула светильник Аделе. – Отведи госпожу Уиллоби в гостевой дом, а я займусь ею. – Приблизившись к старой женщине, она взяла ее за обе вытянутые руки и быстро опустила их. – Пойдем, – властно сказала она. – Сейчас найдем твоего кота. Разве в такую погоду он станет гулять? Следуй за мной.

Мириэл сняла с себя одеяло и накинула его на хрупкие плечи старой женщины. Ее поразила тщедушность Хиллари. Под тонкой восковой кожей прощупывалась каждая косточка, каждый бугорок.

Игнатия повела Хиллари прочь, а та продолжала звать душераздирающим голосом:

– Кис, кис, кис!

– Бедняжка, – промолвила Мириэл, позабыв про собственные невзгоды. – Что с ней случилось?

Адела пожала плечами:

– Прошлым летом умер ее кот, и она почти сразу же стала терять память. Ко дню святого Стефана она уже не помнила, как ее зовут; знала только, что у нее есть кот, и она его потеряла. На Сретение настоятельницей назначили сестру Юфимию. – Она искоса глянула на Мириэл и пошла вперед. – Как настоятельница она гораздо лучше, чем наставница послушниц, – нервно добавила Адела.

Мириэл презрительно вскинула брови:

– Представляю, как она упивается властью. Мать Хиллари ни за что не заперла бы меня в сырой келье.

Заметив, что Мириэл не тронулась с места, Адела повернулась к ней с выражением паники на лице.

– Это ради твоего же блага, – объяснила она. – У тебя расстройство духа, а излечить это можно только общением с Богом в уединении.

– Это она тебе сказала?

Не отвечая на ее вопрос, Адела сглотнула.

– Ты ведь не убежишь, нет?

– А что? Боишься, что придется гоняться за мной в темноте по болоту? Или опасаешься прута матери Юфимии?

– Прошу тебя, Мириэл, не надо. Пожалуйста. – Судя по голосу, Адела была близка к истерике.

Мириэл фыркнула в отвращении:

– Не бойся. Далеко ли я убегу в такую погоду? У меня нет даже одеяла. Есть разные степени сумасшествия. Спроси у моего мужа – он знает. – Она нагнала молодую монахиню и зашагала вместе с ней в направлении гостевого дома. На мгновение у нее и впрямь возникло искушение броситься бежать, но это была дорога в никуда. К тому же надо узнать, зачем приехал Роберт.

Он ждал ее в зале и в ожидании грел спину у огня. Юфимия сидела в кресле по одну сторону от очага. Ее лоб покрывала испарина, и с каждым порывом ветра она взволнованно щелкала четками. Мириэл даже стало жалко ее. Почти.

Роберт выглядел плохо. В весе он ничуть не сбавил, но кожа утратила здоровый оттенок и теперь имела цвет теста. Под глазами темнели круги, будто его мучила бессонница, но в самих глазах горел огонь.

– Где сестра Игнатия? – требовательно спросила Юфимия.

Адела почтительно склонила голову: – Повела сестру Хиллари в лазарет. Она опять бродила.

Юфимия раздраженно цокнула языком.

– Спасибо, что скрасили мое ожидание, мать настоятельница, – заговорил Роберт. – Наверно, у вас и у вашей доброй сестры есть другие обязанности. Я позову вас, когда закончу дела с моей женой.