Страница 147 из 159
1. Иронически характеризуя жизнь «делового» Петербурга, Достоевский в фельетоне 27 апреля 1847 г. пишет: «Только один луч светлый и радостный, как будто выпросясь к людям, резво вылетел на миг из глубокой фиолетовой мглы раздробился на тысячу искр в каждой капле дождя и исчез как внезапный восторг, ненароком залетевший в скептическую славянскую душу, которого тотчас же и устыдится и не признает она» (см. выше, с. 11). Близкая мысль выражена в фельетоне 13 апреля: «Мы скептики; нам очень хочется быть скептиками. И ворчливо и дико сторонимся от энтузиазма, бережем от него свою скептическую, славянскую душу. Оно бы иной раз и порадоваться, да ну как не тому, чему нужно; ну как промахнешься; что тогда скажут об нас?» (с. 522).
2. В фельетонах Достоевского от 1 июня и в фельетоне от 13 апреля совпадает характеристика петербургского жителя. У Достоевского: «Петербургский, зимний, деловой и производящий наиболее сезон кончается только теперь, в настоящий момент, т. е. в конце мая. и всякий обдумывает будущую зиму и свою будущую деятельность, каково бы оно ни было и каким бы образом ни производилось это обдумывание» (с. 24). Ср. в фельетоне Н. Н.: «Петербург отдыхает после дела. Каждое лето он, гуляя, собирается с мыслями; может быть, он и теперь уже надумывает, что бы ему сделать на будущую зиму» (с. 520).
3. Заканчивая фельетон 13 апреля и желая своим читателям и «себе хорошего лета», автор спрашивает: «Куда мы поедем, господа? В Ревель, в Гельсингфорс, на юг, за границу или просто на дачи?» (С. 522). Возможно, что предположение о поездке на лето из Петербурга в Гельсингфорс связано с планами Достоевского, который предполагал навестить брата, М. М. Достоевского, служившего близ Гельсингфорса (см. письма Ф. М. Достоевского к брату от января — февраля и апреля 1847 г.).
4. Предположение об участии Достоевского в фельетоне 13 апреля подкрепляется и некоторыми стилистическими особенностями текста. Так, автор четыре раза обращается к своим читателям, называя их «господа» (см. выше, с. 519). Это обращение — характерная примета повествовательной манеры Достоевского 1840-х годов. В фельетонах «Петербургской летописи» оно встречается около пятнадцати раз, в «Зубоскале» — четыре, в «Двойнике» только в беседе Голядкина с регистратором более семнадцати раз.
В то же время произведенное В. С. Нечаевой сопоставление данного фельетона с двадцатью фельетонами Плещеева, помещенными в 1846–1848 гг. в газете «Русский инвалид»,[127] показало принципиальное различие их манеры и стиля.
5. Впоследствии в «Дневнике писателя» за 1876 г. Достоевский вернулся к содержащемуся в фельетоне 13 апреля рассуждению о филантропах и привел строки из того же стихотворения Д. Давыдова.[128]
Таким образом, у нас есть основания считать, что Достоевский принял участие в сочинении фельетона вместе со своим другом А. Н. Плещеевым, которому и прежде помогал в литературной работе.[129]
Возможно, после смерти Губера фельетон был предложен редакцией Плещееву. Работа была срочной, и написанный фельетон мог не удовлетворить А. Н. Плещеева, в связи с чем он дал его Достоевскому на просмотр, а тот его радикально переделал. Это может объяснить близость стиля фельетона к манере Достоевского и подпись (не «А. П.» и не «Ф. Д.», a «Н. Н.»), a также то, что впоследствии Плещеев не участвовал в «Петербургской летописи».
Комментарии
1
С. 5. …не уступает в сладости древнему дыму отечественных очагов… — Перефразировка строки из стихотворения Г. Р. Державина «Арфа» (1798) «Отечества и дым нам сладок и приятен», повторенной в измененном виде А. С. Грибоедовым в «Горе от ума» и восходящей к латинской пословице «Dulcis fumus patriae» («Сладок дым отечества» (лат.)).
2
С. 7. Всё, всё, какая ни есть внутри дрянь, как говорит Гоголь… — В третьем из «Четырех писем к разным лицам по поводу «Мертвых душ» («Выбранные места из переписки с друзьями», 1847) Гоголь пояснял, что, желая избавиться от «дурных качеств» своей натуры, начал «передавать» их своим героям: «Я стал наделять своих героев, — писал он, — сверх их собственных гадостей, моей собственной дрянью» (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. М., 1952. Т. 8. С. 294).
3
С. 8. Куда это девались старинные элодеи старинных мелодрам и романов — под боком, был самый добродетельный человек, который, наконец, защищал невинность и наказывал зло. — Мелодрама, генетически связанная в европейской литературе с «мещанской драмой», появилась на рубеже XVIII и XIX вв. Мелодрама — эстетический эквивалент романа «ужасов», или «готического», авторами которых были А. Радклиф (1764–1823), Ч. Метьюрин (1782–1824), Ф. Г. Дюкре-Дюмениль (1761–1819), Т. де Квинси (1785–1859) и др. Литературой этого рода Достоевский увлекался в детстве (см.: Гроссман Л. П. Поэтика Достоевского. М., 1925. С. 22–36). Иронически характеризуя «старинные мелодрамы и романы», Достоевский выступал как союзник Белинского и Гоголя в их борьбе за реализм.
4
С. 8–9. И уж по одной фамилии вы слышали, что этот человек ходит с ножом и режет людей… — Эту особенность русских нравоописательных и нравственно-сатирических романов высмеивал еще Пушкин, который в 1831 г. в статье «Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов» (подпись: Феофилакт Косичкин) писал: «…что может быть нравственнее сочинений г-на Булгарина? Из них мы ясно узнаем, сколь не похвально лгать, красть, предаваться пьянству, картежной игре и тому подобное. Г-н Булгарин наказует лица разными затейливыми именами: убийца назван у него Ножовым, взяточник Взяткиным, дурак — Глаздуриным и проч.» (Пушкин. Полн. собр. соч. М., 1949. Т. 11. С. 207).
5
С. 10. …Женни Линд едет в Лондон. — Женни Линд (1820–1887), шведская певица (меццо-сопрано), выступала с неизменным успехом на оперных сценах Европы и Америки с 1843 г. В 1847 г. Женни Линд отправилась на гастроли в Лондон.
6
С 11. …не стоять более в Ингерманландском суровом болоте — Ингерманландия — старинное название С.-Петербургской губернии, в которую входили земли по берегам Невы и Финского залива.
7
С. 12. Шляпа с плюмажем, помещенная на гербе, этикетно гласила прохожим о чине сановника. — Шляпу с плюмажем носили чиновники в ранге статского советника.
127
См. о них: Гаранина Н. С. Литературно-критическое наследие А. Н. Плещеева//Вести. Моск. ун-та. 1961. № 3. С. 42–55; Пустильник Л. С. Атрибуция анонимных и псевдонимных критических статей и рецензий Плещеева // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1962. № 2. С. 175–185.
128
См.: Комарович В. Литературное наследство Достоевского за годы революции//Литературное наследство М., 1934. Т. 15. С. 260–261; наст. том. Примеч. к с. 523.
129
См.: Фельетоны сороковых годов. М.; Л., 1930. С. 123–124; Литературное наследство. Т. 15. С. 260–261.