Страница 54 из 62
Глава XVI. Посредничество Дюпюи. Что из этого вышло. Письмо госпожи де Керландек
Тем временем наш интриган Дюпюи служил интересам графа в доме госпожи де Керландек. Этот слуга, общительный и наделенный изобретательным умом, без труда завоевал доверие новой хозяйки. Ласковая, простая, именно такая, какой мне описывал ее граф, Керландек скоро привыкла болтать с Дюпюи, ведь он знал милорда Сидни. Зейла рассказала Дюпюи о своих приключениях, конечно, не обо всех; не было забыто и происшествие в Бордо и участие в нем Робера. Дюпюи, следуя принятой на себя роли, начал строить предположения, сравнивать имена, даты… обстоятельства, и вдруг выяснилось, что он назвал этого самого господина Робера… Ведь у этого человека такая внешность!.. Такие манеры!.. Такой характер!.. Он так поступал! Бывал в тех местах! Он был страстно влюблен в некую красавицу… значит, эта красавица — мадам… В таком случае господин Робер вовсе не ничтожество, как говорит мадам! Он — благородный дворянин, с титулом — в этом Дюпюи совершенно уверен. Конечно! Господин Робер был хорошо известен в Париже, и, если мадам хочет узнать детали, она немедленно их получит… Да, господина Робера обвиняли в смерти офицера флота, по всему выходит — мужа мадам! Но то была чистая клевета! Господин Робер отмылся от отвратительного и несправедливого обвинения. Больше того — его самого едва не убили на дуэли, ведь он дрался на стороне капитана де Керландека против друга милорда Сидни.
В этом месте разглагольствования Дюпюи были прерваны. Госпожа де Керландек сообщила ему, что дело о дуэли в Бордо, где обвинение было выдвинуто против Робера, неожиданно прекращено министерством. Секретной бумагой двора ее уведомили, что милорд Сидни добровольно признался, что убил господина де Керландека; у нее же были собственные причины прекратить преследования, хотя загадка так и осталась неразгаданной. Если капитан де Керландек погиб от руки Сидни, то госпожа де Керландек склонна считать эту смерть карой за совершенное преступление, а обвинения против Робера — несправедливостью, которая должна быть непременно исправлена. Именно к таким выводам Дюпюи и хотел подвести свою хозяйку.
— Мадам, — сказал он, — я вижу единственную возможность вознаградить человека, подобного, господину Роберу, если он еще любит мадам после того, как она навлекла на него столь ужасные несчастья.
— И это средство, Дюпюи?..
— Выйти замуж за благородного дворянина, будьте уверены, он смеет претендовать на эту честь не меньше милорда Сидни…
— Милорд Сидни — неблагодарный человек, женившийся, чтобы принести мне все страданья мира…
Дюпюи смутился: ему не хватило дерзости упорствовать во лжи, которая могла навредить ему в будущем. Однако это привело к тому, что хозяйка перестала во всем доверять своему доверенному слуге. Втайне от него она приказала провести некое секретное расследование, и вскоре выяснилось, что я была всего лишь любовницей милорда Сидни, что Дюпюи часто приходил в мой дом, где жил незнакомец, чье описание совершенно подходило под портрет того самого Робера… Зейла вспомнила, что видела в Люксембургском саду человека, очень на него похожего, который обратил на нее внимание; также его сопровождал лакей, побежавший за ее каретой, и на нем была ливрея моего дома. Подозрения превратились в уверенность, когда, Дюпюи, уволенный со службы, был немедленно принят к нам обратно. Тревога и любопытство госпожи де Керландек заставили ее написать следующее письмо, адресовав его миледи Сидни:
«Миледи! Несчастнейшая из женщин воспользовалась некоторое время назад ничтожным предлогом, чтобы увидеться с вами, но мы, увы, не встретились. Сегодня я хочу признаться, почему добивалась чести побеседовать с вами. Я приняла к себе на службу человека по имени Дюпюи — он тогда покинул ваш дом, а теперь вернулся туда. Этот молодой человек очень хорошо осведомлен обо всем, что касается вас, миледи Сидни, некоего Робера и милорда Сидни (моя странная судьба тесно связала меня с этим человеком), которым я, по определенным причинам, очень интересуюсь. Дюпюи мне многое открыл, но лишь вы, миледи, можете сообщить правду об определенных фактах и событиях. Надеюсь, вы уделите мне час времени для беседы. Если вы знаете, что я была знакома с милордом Сидни, пусть это не станет препятствием нашему свиданию. Я не имею никаких притязаний, тем более, что знаю о ваших священных правах… Но… нет, сейчас я не могу сказать вам больше. Прошу вас, давайте увидимся, мадам, заверяю, это принесет пользу нам обеим. Я не боюсь свидетелей, и вы можете пригласить на нашу встречу даму, которая принимала меня в вашем доме. С нетерпением жду вашего ответа, мадам, надеясь на сердечное понимание и снисходительность.
Глава XVII. Глава, в которой описываются люди, попавшие в затруднительное положение
Я размышляла, что мне ответить на письмо госпожи де Керландек, когда лакей милорда Сидни объявил, что его хозяин вернулся в Париж и собирается навестить меня этим вечером; мне необходимо было увидеться с милордом как можно раньше, и я отослала со слугой записку, прося приехать немедленно, ибо я должна сообщить ему крайне важные вещи. После этого я в двух словах ответила госпоже де Керландек, назначив свидание через день.
Я пребывала в странном смятении. Огорчение по поводу возвращения милорда Сидни ясно доказывало, как дорог мне стал маркиз… Как повести себя?.. Что сказать?.. Какой порядок вещей удовлетворит обоих моих любовников? Я уважала милорда Сидни и многим была ему обязана, но маркиза я любила всей душой и не могла пожертвовать им… Мне не пришлось долго размышлять, чтобы решить, что я готова отказаться от земель, драгоценностей и экипажей, но не от своего возлюбленного. Последнее письмо милорда несколько ободрило меня: обретя любовницу, которую считал потерянной навсегда, он наверняка предоставит мне свободу… Но что будет с бедным графом? Неужели я поступлю наперекор интересам его любви? Хочу ли, чтобы госпожа де Керландек никогда не стала его женой?.. Граф не был мне безразличен, он заслуживал счастья, его следовало вознаградить за все. те страдания, которые он перенес по вине роковой женщины, приносившей одни лишь страдания любившим ее мужчинам.
Маркиз имел такт никогда не спрашивать меня об источниках безбедного существования, его молчание доказывало, что он полагал меня богатой наследницей и не знал, кто оплачивал все мои безумные расходы. Сам маркиз не был богат, во всяком случае, размер его личного состояния явно не соответствовал высокому рождению и рангу знаменосца королевского двора. Как рассказать ему о моем положении? Сказать: «Маркиз, твоя любовница более собой не располагает, она принадлежит человеку, который теперь отнимет ее у тебя. Я потеряю все свое богатство, если останусь с тобой, но я твердо решила предпочесть любовь благополучию!»? Я знала, как будет удручен мой чувствительный и великодушный маркиз. Располагай мой любимый состоянием, достойным его положения, он наверняка пошел бы ради нашего счастья на любые жертвы, но я знала, что любовник ничего не может мне предложить…
В этот момент маркиз прервал мои мучительные размышления. Увидев его, я не смогла сдержать слезы.
— Что произошло, прелестная Фелисия? — спросил он, и в его голосе прозвучали тревога и любовь. — Вы плачете?! Случилось какое-то несчастье?
— Самое ужасное, мой дорогой маркиз. Вы готовы разделить его со мной?
— Вы повергаете меня в ужас!
— Нас скоро разлучат…
Услышав эти страшные слова, маркиз упал в кресло, едва не лишившись чувств. Граф, знавший, что его друг отправился ко мне, прибежал в спальню и был изумлен нашим волнением. Взглядом я дала маркизу понять, что прошу его сохранять молчание, а графу объяснила, что мы получили неприятное известие. Граф забеспокоился и попросил ввести его в курс дела, но объяснению помешала Сильвина, которой доложили о приезде милорда. Она радостно кудахтала, забыв, что мы не одни. Граф задрожал, а маркиз заставил меня покраснеть от стыда под его проницательным взглядом. Он, наконец, понял, что возвращение милорда Сидни и есть то самое несчастье, к которому я пыталась его подготовить… мы молчали. Маркиз, понимая, что его присутствие смущает нас, раскланялся и вышел. Я не осмелилась подать ему знак, чтобы не выдать тайну, но знала, что он вернется ночью, как обычно; никогда прежде я не чувствовала большего желания увидеть его снова как можно скорее.