Завоеватель

Она очень удивилась, когда, не застав Тильди на привычном месте, узнала, что по приказу лорда ей позволили сегодня остаться дома. Заодно освободили от работ и Кейдре; пораженная столь неслыханной милостью, она тут же поспешила в деревню.

Судя по всему, норманн заканчивал работы над палисадом и уже отправил часть строителей возводить первый этаж цитадели. Кейдре увидала Рольфа возле решетки. Остановившись, она стала незаметно разглядывать его, пока он не почувствовал ее присутствие и не обернулся. Тут же пожалев о том, что проявила такую бесцеремонность на глазах у всего Эльфгара, она гордо выпрямилась, но рыцарь как ни в чем не бывало подошел к ней. — Доброе утро!

Кейдре ничего не могла поделать с волной жаркой истомы, прокатившейся по всему ее телу при виде загорелого обнаженного торса и длинных ног с могучими мускулами под тонкой тканью панталон.

— Ты играешь с огнем! — вполголоса заметил он. — Нельзя смотреть на меня так откровенно!

— Нечего выставляться голым напоказ всей деревне! — Произнеся эти слова, Кейдре зарделась от смущения.

— Так, по-твоему, на меня глазеет вся деревня? — Он улыбнулся, отчего девушка окончательно смешалась.

— Вы сами знаете, что это правда! — Кейдре сделала вид, что чрезвычайно внимательно разглядывает хитрое устройство для подъема решетки.

— Выходит, я им нравлюсь?

— Вряд ли… скорее, кажетесь диковиной!

— Как это?

— Ну да, диковиной! — не выдержала Кейдре. — Человек-гора, белобрысый и белокожий — настоящая диковина в наших краях!

Рольф расхохотался. Кейдре впервые слышала его смех — она и не представляла, что он будет звучать так добродушно и заразительно.

Весело блестя глазами, рыцарь заметил:

— Не всем же быть смуглыми и малорослыми, как вы, саксы!

— А что в этом плохого?

— Да как будто бы ничего. — Он протянул руку и осторожно поднял ее лицо за подбородок. — И все-таки я рад, что ты не уродилась такой же смуглой и низкорослой, Кейдре!

— Такой, как Алис?

— Ну да.

— А мне плевать, рады вы или нет! — фыркнула Кейдре. — И вообще мне пора!

— Куда это ты собралась — я же дал тебе день отдыха! Лучше постарайся восстановить силы!

— С каких пор вас так волнует мое здоровье? — Она напряженно всматривалась в его лицо, не желая отчитываться перед чужаком в своих действиях.

— И не только здоровье. — Его глаза снова полыхнули знакомым синим пламенем.

Кейдре онемела от неожиданности.

— Теперь ты тоже принадлежишь мне, — серьезно сказал Рольф, — а я привык заботиться обо всем, что считаю своим!

Ее слух больно резанул намек на ее положение рабыни в замке. Значит, Алис успела внушить ему эту ложь! А она-то надеялась, что у сестры осталась хоть капля порядочности!

— Я не рабыня!

— Ты что же, отказываешься от своей матери?

— С какой стати?

— Значит, ты вместе со всеми принадлежишь владельцу Эльфгара — то есть мне! И мне угодно знать: куда ты отправилась?

До боли стиснув кулаки, Кейдре готова была разразиться энергичной речью и выложить этому чурбану всю правду. Но с какой стати ей распинаться перед норманном? Все равно она пока не собирается бежать из Эльфгара — а до той поры пусть он думает о ней что угодно; рано или поздно ее братья вернутся, чтобы вышвырнуть наглого захватчика, и все встанет на свои места. Пока же она должна быть терпеливой и хитрой.

— Я хочу проведать Тильди. Может, ей снова потребуется моя помощь?

— И после того, что она наговорила прошлой ночью, ты все еще из-за нее переживаешь? — Рольф явно не верил в такое милосердие.

— Она плохо соображала от боли и страха. В минуты слабости человек всегда пытается обвинить в своих неудачах кого-то другого — или Господа Бога.

— У тебя невероятно щедрая душа!

— Так вы позволите мне ее навестить?

— Отчего же, ступай, если хочешь. Только не позволяй ей больше возводить на тебя напраслину; ты и я — мы оба знаем правду.

— И вы совершенно уверены в этом? — против воли поинтересовалась Кейдре.

— Если в тебе и есть что-то необычное — то это простые женские чары, а вовсе не колдовство, — рыцарь улыбнулся, — но твоя власть — власть женщины над мужчиной — древнее самых древних богов.

Кейдре замерла, зачарованная его низким, бархатным голосом, и не сразу нашлась что ответить.

— Я никого не пыталась соблазнять, — наконец слетело с ее губ.

— Вот как? — Рольф снова рассмеялся. — Ну что ж, тогда придется признать, что ты колдунья. Ты заколдовала меня — и отлично это знаешь!

— Нет! Неправда! Просто вы привыкли быть рабом своих желаний — даже теперь, когда собрались жениться на моей сестре!

— Будь я рабом своих желаний, — надменно произнес рыцарь, — я бы взял тебя прямо здесь, в грязи, на глазах у всего замка! Но я все же женюсь на твоей сестре!

— Этому не бывать! — прошипела Кейдре. От ярости у нее потемнело в глазах.

— Неужели ты вообразила, что способна помешать мне с помощью своего искусства?

— Я сделаю это во что бы то ни стало, норманн! — На глазах у Кейдре выступили жгучие слезы. — И мое искусство тут ни при чем! Я готова пожертвовать жизнью, лишь бы не видеть, как вы правите нашим замком!

— Но ты пока жива, Кейдре, — холодно констатировал он, — а я уже правлю замком. Даже думать не смей о том, чтобы строить мне козни, предупреждаю тебя раз и навсегда!

— Дайте пройти… с вашего позволения, милорд! — Брызнувшие из глаз слезы испортили весь сарказм этой горькой фразы.

— Ступай, пока я не повел себя как мальчишка и не пошел на поводу у своих желаний! И помни мои слова!

Кейдре проглотила вертевшийся на языке дерзкий ответ и, не разжимая кулаков, поспешила прочь.

Глава 16

— Как ты себя чувствуешь, Тильди? Прости, я тогда сделала все, что было в моих силах, — неуверенно произнесла Кейдре.

— Знаю, — со слезами на глазах отозвалась Тильди. — И ты меня прости за те глупости, что я наговорила. Я никогда так не думала, честное слово!

«Не думала — и все же сказала. Как только у тебя повернулся язык?» — с горечью подумала Кейдре. Но она не стала упрекать подругу и даже постаралась улыбнуться. В таких случаях было принято скреплять примирение искренними объятиями, однако обе женщины слишком сильно ощущали ту невидимую стену, что возникла между ними прошлой ночью.

— Надеюсь, тебе уже легче? — спросила Кейдре.

— Да, только слабость осталась.

Они обменялись еще несколькими незначительными фразами и поняли, что окончательно утратили былое доверие друг к другу.

Обратно Кейдре брела, не разбирая дороги, погруженная в невеселые мысли.

— Эй, постой!

У нее потемнело в глазах — это был голос Альби, самого доверенного человека Эдвина! Обернувшись, девушка увидела, что он переоделся простым крестьянином.

— О, Альби! — Ее голос дрожал от нетерпения. — Ты принес новости?

— Давай-ка прогуляемся, — предложил посланец. Он был ровесником Кейдре; отец послал его пажом в Эльфгар, когда ему исполнилось шесть лет, и они выросли вместе.

Стараясь не привлекать к себе внимания, молодые люди направились в яблоневый сад.

— Они живы? — наконец спросила Кейдре, нервно теребя поясок на платье.

— Да. Эдвина ранили стрелой в ногу, но он уже поправляется.

— С ним действительно все в порядке?

— Ты же знаешь Эда! Он силен как бык!

Кейдре улыбнулась. Ей еще сильнее захотелось увидать Эдвина и Моркара. Эдвин был румяным крепышом, унаследовавшим ястребиные черты отца, а Моркар уродился более высоким и худощавым, с каштановыми вьющимися волосами и живыми голубыми глазами; однако его выразительная улыбка говорила о той же железной воле и остром уме, каким наделила природа Эдвина. Братья были совершенно непохожи и могли спорить целыми днями, но в то же время оставались преданы один другому и стояли друг за друга горой.

— Где они? — Кейдре тревожно огляделась. В саду в этот час, кроме них, никого не было. Крестьяне трудились на полях, а норманны занимались возведением подъемного моста.