Страница 63 из 104
Л. Тихомиров так подытоживает свои рассуждения о значении для русского правосознания этого документа: «Исторический фон, на котором в Грамоте изъяснены эти основы государственного права, восстановленного Царства, — составляет как бы иллюстрацию к тому, как государство, в течение веков славное и грозное, пришло к упадку и разорению вследствие нарушения этих государственных норм, связанных с религиозным благочестием. Отсюда и Цари, и подданные должны были научиться, как жить и действовать на будущие времена для того, чтобы снова восстановить и удержать свою благоденственную славу».
В дальнейшем кодификационная деятельность Российской империи исключила эту Грамоту из числа актов юридического значения, несмотря на то что именно на ней была основана сама русская Верховная власть Нового времени. Вероятно, это было сделано не случайно, так как сами реалии поздней империи уже не отвечали требованиям сей Грамоты, а зачастую и противоречили ей.
Как бы то ни было, именно эта Грамота, а не устаревшие и не работающие законы времен империи и синодального управления Церковью, должна и может стать юридическим фундаментом и законным прецедентом для восстановления монархии в России.
Действительно, если мы попробуем юридически бескомпромиссно применить закон о престолонаследии императоров Павла и Александра Павловича сейчас, то наследника престола для России просто не найдется. Можно, конечно, путем ухищрений доказать права на престол и потомков Кирилла Владимировича, и династии Ольденбургов. Но в этом случае будет попран не только Закон о престолонаследии во всей его чистоте, но, самое главное, будут попраны во многих пунктах (особенно касательно брака) Церковные уставы и Соборная грамота 1613 года, четко определяющая, кто должен занимать Трон истинно Православного Царства!
Сторонники «Кирилловичей» в своем споре с «соборниками» не соглашаются с позицией последних, основанной, кстати, на верности Грамоте 1613 года, что главным доводом в пользу избрания Царя должны быть его безусловная «русскость» и «православность». Они считают, что занятие Престола не может основываться на столь «неопределенных категориях». Такая позиция не только глупа, но и бессовестна. Грамота 1613 года вся построена на признании этих факторов избрания главнейшими для Православного монарха России.
О каких неопределенностях может идти речь, если все очень конкретно. Любому интересующемуся вопросом человеку достаточно убедиться, что Мария Владимировна не носит нательного креста, чтобы понять, что ее показная «православность» есть ложь. Ну а по вопросу русскости «Кирилловичам» лучше бы было и не заикаться. Сама внешность «кирилловских» претендентов на Престол в России не только не русская, но и не европейская, что видно невооруженным глазом любому обывателю. Тут все очень определенно. При пробуждении русского национального самосознания претензия потомков Кирилла Владимировича на Трон есть главная проблема для самой возможности возрождения монархии. Для основной массы современного российского населения и представить сложно более образцовую антирекламу этой идеи, чем физиономические данные этих людей, столь чуждых понятиям нашего народа о Царском достоинстве и благородных чертах лица исконной европейской аристократии.
После событий в Кондопоге, Сальске, Ставрополе и других местах русскость и русская физиономия перестали быть абстракциями, а стали главной конкретикой внутриполитической жизни России на долгое время, хотим мы это признавать или нет и являемся ли националистами, или отвергаем их взгляды. И пренебрежение сим фактором русского национализма безотносительно этической оценке этого феномена, нежелание увидеть абсурдности выдвижения на Русский Трон абсолютно конкретного нерусского лица есть главная угроза монархическому возрождению в России сегодня.
А боязнь того, что при выборе пути 1613 года избранный народом Царь может стать не Верховной властью, а игрушкой в руках выбравшей его толпы, несостоятельна. В соответствии с положениями Грамоты 1613 года новое избрание Государя будет по процедуре совпадать с прежними. Иными словами, будет выбран тот, на кого укажут данные, не зависящие от человеческого произволения и волеизъявления. Это будет и происхождение, и благодатные дары, и особое, всем очевидное Божие произволение об этом человеке.
Воровской монархизм «кирилловцев»
Если мы считаем справедливым, что монархизм есть важнейшее церковное предание и его политическая актуализация возможна только в плане чуда (а для православного сознания иное и неприемлемо), то отсюда мы можем быть вполне уверены в том, что все виды современного «кирилловского» легитимизма есть не что иное, как своего рода апостасия, отступничество без кавычек от монархизма православного в монархизм сугубо политический.
Любые виды светского юридического монархизма станут уступками современной государственной правовой системе, в понятиях которой они и будут, сколь парадоксальным это ни кажется на первый взгляд, при необходимости развивать свои мысли по восстановлению Трона, что отчетливо заметно уже сейчас. Особенно это касается мало продуманных выступлений Марии Владимировны.
Это будет сначала косвенное, а затем и непосредственное признание законности существующей власти — прямой, законной и вполне легитимной наследницы большевизма. Либерализм с помощью современных адептов Марии Владимировны вполне может заполучить и облечься в столь заманчивую для него тогу исторической преемственности по отношению к исторической России. Но даже замалчивание существующей пропасти между юридическими формами императорского периода и современности не позволит адептам политического монархизма решить ряд весьма щекотливых вопросов о преемственности и передаче власти. Кстати, почему-то все «кирилловцы» напрочь забывают о Манифесте Великого князя Кирилла Владимировича от 9 марта 1917 года, в котором тот отказался от всех прав на Российский Престол. Этот более чем странный двоюродный брат свергнутого Императора украсил себя Красным бантом.
9 марта 1917 года он совершенно добровольно, не подвергаясь никакому давлению, откажется от прав на Российский престол и присоединится к акту Великого князя Михаила Александровича: «Относительно прав наших, и, в частности, моего, на престолонаследие, горячо любя свою Родину, я всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа Великого князя Михаила Александровича. Кирилл».
По сути, предмет спора отсутствует изначально. У нынешних потомков Кирилла с чисто юридической точки зрения, которая для них, как ни странно, наиболее приемлема при рассмотрении сего спорного вопроса, прав на Русский Престол не больше, чем у какого-нибудь абиссинского негра.
Современные апологеты кирилловской линии идут в фарваторе той политики, которую вел в эмиграции этот самопровозглашенный «император», вступивший в сговор против законного государя с предателями из Государственной думы, а затем лелеявший планы реставрации монархии с помощью Советов. «Царь и Советы» — таков был лозунг организации «Младороссов» под руководством гэпэушного агента Казем-бека, окончившего свои ветхие дни в Советской России, и, что крайне примечательно, на свободе.
«Младороссов» недаром называли советчиками или второй Советской партией. Оппортунизм в признании Советов поставил их в разряд врагов истинного национального Русского Зарубежья. С ними вели непримиримую борьбу имперцы РИС-О.
Однако Кирилл Владимирович долгое время опирался именно на «Младороссов» Зарубежья, показав еще раз свою абсолютную беспринципность в деле достижения Российского Трона любой ценой.
Любопытно, что «Младороссы», дабы показать свою инаковость по отношению к иным группам русского рассеяния, избрали своим символом не бело-сине-красный флаг, а бело-желто-черный, трактуя эти цвета, в общем и целом справедливо, как цвета Дома Романовых.
Странная судьба у этого знамени. В начале девяностых годов минувшего столетия патриотическая общественность, вставшая под ним, снова решила выступать единым фронтом с коммунистами. Родимое пятно или, лучше сказать, вирус «сменовеховства» в исполнении «младороссов» как бы передался и этому воинскому символу ушедшей Империи, и многим, кто стоял и продолжает стоять под этим знаменем за Царя и Советы, осмысленно или по недоразумению.