Изувер

Звонков было немного — то отец с работы позвонит (приди, мол, Паша, помоги… Или: я тут ящик картошки заначил, махани-ка его домой…), то Жорик что-нибудь выдаст, то Людмила у него, Павла, поинтересуется: когда, мол, придешь, деньги нужны, Костик голодный сидит…

Там, в семье, Койот по-прежнему бывает от случая к случаю, один раз в семь-десять дней, и больше одного вечера с Людмилой не выдерживает.

Оперативники управления ФСБ, слушающие все семейные и другие разговоры, все это хорошо знали. К тому же «топтуны» ходили за Койотом по всему городу, видели его хмурое, злое даже лицо, наблюдали за его контактами. Контактов, впрочем, особых не наблюдалось. Так, случайные собутыльники, случайные разговоры где-нибудь возле пивнушки.

Койот, конечно, нервничал, это чувствовалось.

Он тоже чувствовал, что его обкладывают, куда-то медленно и верно загоняют. Да и обстановка вокруг менялась.

Убили Кашалота.

Добровольно, с повинной, пошли в прокуратуру Мосол и Колорадский Жук.

Задержана Валентина.

Уехала Марина… А вот она-то знала все! И, может, хорошо, что уехала.

Вот-вот явятся братья Махарадзе. Это для него, Койота, дополнительная опасность: ведь их ищут! Брошенный на стоянке ГАИ «КамАЗ», найденный труп шофера Крылышкина — разве милиция закрыла это дело? Подозреваются и братья Махарадзе, как они этого не понимают?!

Но если Махарадзе задержат, они, разумеется, тут же назовут их, Волковых. И скажут, у кого именно приобрели грузовик. Тогда уж никакие байки про найденный в троллейбусе рецепт не помогут.

Сужается круг, сужается…

…Анализировали звонок из Батуми и на совещании у генерала Николаева.

Генерал дважды прослушал магнитофонную запись, спросил Мельникова:

— Как вы думаете, Александр Николаевич, зачем они сюда едут? На какой такой «должок» Волкова намекают?

— Тут почти все стало на свои места, товарищ генерал, — высказал свои соображения Мельников. — В квартире Волковых сотрудниками РУОПа найден, как вы знаете, рецепт, выписанный на мать Крылышкина. Свидетельницы опознали Валентину — пассажирку убитого потом шофера, сейчас она задержана… Мы попросили Костромина не форсировать пока события с допросами и очными ставками в связи с этим звонком из Батуми. Я думаю, надо несколько дней подождать, пока вся компания соберется вместе. Мы тогда и без помощи Интерпола обойдемся.

— Вряд ли братья Махарадзе прилетят именно за тем долгом Павла, на который они намекают в телефонном разговоре, — высказался Николаев. — У них была какая-то иная договоренность.

Джабаже говорит, — он скосил глаза на магнитофон, — ты, мол, обещал отработать. Что бы это значило? И как именно Волков может «отработать» грузинам, которым он должен приличную сумму?

— За Павлом стойкая теперь репутация киллера, товарищ генерал, продолжил свою мысль Мельников. — Ему могут предложить именно эту работу, «отработать» долг с помощью оружия. В противном случае они бы прямо сказали по телефону: верни деньги за «КамАЗ».

— Согласен. — Николаев встал, прошелся по кабинету, сказал: — Хорошо. Подождем. Судя по всему, Махарадзе появятся у нас со дня на день…

Сделаем так: все авиарейсы из Батуми или Тбилиси будем встречать. Установим за Махарадзе наблюдение. Телефонные разговоры слушать, все контакты с Волковым — фиксировать.

На том пока и разошлись.

Махарадзе прилетели в Придонск на следующий день, в семь утра, и уже через час, приехав на такси, сидели в квартире Волковых, пили свежезаваренный чай, говорили о том о сем. Волковастаршего гости уже не застали, он ушел на работу, чему братья не особенно и огорчились — им нужен был, конечно, Койот.

Насытившись, Махарадзе приступили к главному разговору.

Говорил Джаба:

— Паша, должок за «КамАЗ» мы тебе можем простить. Да у тебя и денег нет, так?

— Так.

— Ну вот, дорогой. Деньги мы тебе дадим, мы теперь люди самостоятельные.

— Поздравляю.

— Спасибо. Ты тоже обижен не будешь. Мы помнили о тебе, Паша, знали, что у нас в России есть надежный человек.

— Что я должен делать?

— Нужно убрать одного человека. В Москве.

Голова его стоит… — Джаба сделал эффектную паузу, — десять тысяч долларов.

У Койота перехватило дыхание.

— Сколько? — переспросил он.

— Десять тысяч «зеленых», — повторил старший Махарадзе. — Перемножить на курс «деревянных» сможешь? — Джаба усмехнулся. — Считай, новая «Волга» у тебя в кармане.

Койот судорожно сглотнул слюну.

— Кто… такой?

— Паша, не задавай лишних вопросов. Зовут его Амиран. Больше тебе знать ничего не надо.

Тебе его в Москве покажут. Скажут, где и когда ждать. Дадут оружие, «Тульский Токарева»-, с глушителем. Работу надо сделать наверняка, с контрольным выстрелом. Пистолет бросишь. Возле места… работы… тебя будет ждать машина. Из Москвы уедешь в тот же день. Не сюда, в Сочи.

Отдохнешь, успокоишься. Две-три недели. Командировочные тебе оплатят. Кроме тех десяти тысяч.

— Это твой враг, Джаба? — спросил Койот.

— Паша, тебя это не касается, я же сказал, не задавай лишних вопросов. Амирана лично я не знаю. Но знаю, что он в Москве мешает другим людям. Больше ничего не спрашивай. Принимай решение. Ты же мужчина!.. Деньги получишь на месте. Можешь потребовать аванс.

— А если я откажусь, Джаба?

— Ты не откажешься, Паша. Такие веши дважды не предлагают. Уберут тебя. Ты уже в системе. Усек?

Койот помолчал. По скулам его склоненной головы ходили желваки.

— Не надо меня пугать, Джаба. Я же говорил тебе еще в прошлом году: отработаю.

— Ну вот, это решение мужчины. Молодец, дорогой! Завтра мы должны быть в Москве. А пока погуляем.

Гога уже выставлял из сумок хорошее грузинское вино и дорогие закуски.

Глава 33

В НЕЖНЫХ ОБЪЯТИЯХ ФСБ

Гогу Махарадзе «топтуны» упустили.

По совету Койота он поднялся на чердак, прошел по нему, спустился в другом подъезде и, не замеченный «наружкой», вышел из дома. Потом поймал машину и через три четверти часа был в аэропорту. Еще через час он был уже в воздухе, на пути в Москву.

Вечером Гога позвонил в Придонск, попросил Джабу.

Разговор шел на грузинском.

— Я на месте, Джаба.

— Как долетел?

— Хорошо. Меня встретили.

— Там все готово?

— Конечно. Как наш солист себя чувствует?

— Нормально. Спокоен. Сидим с его отцом, чаи гоняем… ха-ха-ха…

— А я забыл спросить… там… Валентины чтото не видно было?

— Ее нет. Сказали, что она уехала в деревню, мать заболела.

— У вас там все спокойно, Джаба?

— Да, не волнуйся, брат. Переночуем и прилетим. Скажи Арсену, пусть треть гонорара солисту сразу отдаст, чтобы он не дергался, спокойно работал. А дальше — как решили. Сам знаешь.

— Конечно, скажу. Ну, до завтра, Джаба! Обнимаю тебя.

— И я тоже.

Уже по-русски Джаба сказал Волковым:

— Привет вам от Гоги. Долетел хорошо. Пожелал спокойной ночи.

Грузинский текст надо было срочно перевести. О чем говорили по телефону из квартиры Волковых? Кто говорил? О чем договаривались эти люди?

В русском управлении ФСБ грузинского языка никто, разумеется, не знал. Но грузины в городе жили. Немного, но тем не менее.

Омельченко с Брянцевым сели на телефоны.

Через час на столе Мельникова лежал список, в котором мелькали имена: Гиви, Резо, Отари, Вахтанг, Иосиф… И соответствующие фамилии.

Однако оперативную тайну всем не доверишь.

К тому же, шел уже десятый час вечера. Не каждый из обрусевших, проживающих в Придонске грузин согласится в законный час отдыха давать какие-либо консультации ФСБ.

Но медлить было нельзя.

Мельников позвонил домой Кириллову, доложил о проблемах. Полковник (он жил недалеко от управления) тотчас бросил домашние дела, пришел.

Полистал свою записную книжку. Вспомнил, что на одной из кафедр университета работает преподавателем некий Гурам Суренович Меранашвили, наполовину грузин, наполовину армянин. В Придонске он с незапамятных времен, вполне возможно, что давно уже забыл язык своих предков.