Перелет

Прежде всего мы вместе с Кери детально обсудили создавшееся положение и пришли к выводу, что к тому времени, когда министр вернется на родину, необходимо определить основы деятельности новой демократической армии. Во-первых, к моменту прибытия новых сотрудников подготовить для них поле деятельности. Во-вторых, мы решили продумать и наметить, на каких организационных, материальных и кадровых условиях будет создаваться новая венгерская армия, наличие которой предусматривается окончательным вариантом перемирия между Венгрией и странами антигитлеровской коалиции. Необходимо было также наметить принципиальные изменения в уставе новой армии по сравнению с ее предшественницей, старой венгерской «королевской» армией. Мы хотели показать, что новая армия не наследует традиции и порядки старой, что между ними принципиальное отличие, хотя на первых порах большинство ее военнослужащих будут составлять солдаты старой армии. Это была не такая простая задача, причем решали мы ее на первых порах без помощи и указаний со стороны вышестоящего командования или представителей политических партий. Нам очень помогла твоя мама, она печатала необходимые бумаги (на одолженной пишущей машинке), а от наших родственников мы притащили шкаф, потому что в «министерстве» не было никакой мебели.

К 16 января мы подготовили предложение на двадцати страницах под № 20030. Широкую известность получили «Предложения Венгерской коммунистической партии и Социал-демократической партии Венгрии по организации новой венгерской армии». Эти предложения были написаны на 15 страницах, и все главные положения основаны на нашем проекте. Новейшие исторические работы в этой области подтвердили: речь идет не о случайном совпадении. Действительно, проект двух левых партий базировался на наших разработках, на проекте № 20030. Я хочу процитировать этот документ…

«При создании новой венгерской армии необходимо учитывать два основополагающих момента:

1. Следует незамедлительно сформировать и отправить на фронт против войск гитлеровской Германии армию из восьми дивизий.

2. Необходимость разработки задач по формированию и совершенствованию армии в послевоенный период.

Обсуждать вопросы послевоенного устройства новой венгерской армии пока еще рано. Таким образом, данный проект рассматривает круг проблем, связанных со срочным формированием и развертыванием первого корпуса…

Начальный этап — формирование и развертывание дивизии имени Кошута».

Необходимо подчеркнуть один весьма важный момент. В то время Венгерская коммунистическая партия тоже считала первоочередным и важнейшим делом формирование венгерских дивизий и их участие в вооруженной борьбе против немцев; полную реорганизацию армии коммунисты оставляли на послевоенный период. Мы тоже полагали: время не ждет, ведь шел январь 1945 года. Интересно, что и в проекте компартии тоже упоминалась «дивизия имени Кошута».

Прямо напротив нашего «министерства» помещалась Союзная контрольная комиссия, которая являлась политической, а не военной организацией. Возглавлял ее маршал Ворошилов. Неподалеку от нас находилась городская комендатура. В эти дни в Дебрецене ежедневно проходили заседания совета министров.

В конце января во временную столицу прибывает много венгерских офицеров. Сюда же пробираются и венгерские партизаны (здесь тогда появился Пал Малетер, и, как я уже говорил, к тому времени в Дебрецене уже (находились Шандор Ногради и Андраш Темпе). Правда, партизаны и члены их групп переходили в подчинение коммунистической партии, которая направляла их с различными заданиями в другие города и населенные пункты, а Пал Малетер стал офицером так называемой гвардии «Р» (гвардия охраны общественного порядка). Вот и получилось, — что даже в конце января 1945 года у новой венгерской армии еще не было ни одного рядового.

Лично со мной в то время произошли события, которые тогда меня озадачили, некоторые из них оказали огромное влияние на мою последующую жизнь. К ним, в частности, относится документ № 20021 МО, написанный, судя по всему, в середине января 1945 года:

«Министр обороны предлагает провести переосвидетельствование офицеров генерального штаба: полковника Кальмана Кери, полковника Отто Хатцеги, майора Эрнё Шимонфи-Тота, капитана Тибора Вёрёша».

На этом документе сохранилась резолюция: «19 января на заседании совета министров было проведено переосвидетельствование полковника Хатцеги, подполковника Вёрёша, полковника Чукаши, витязя Тибора Вёрёша и капитана Иштвана Киша».

А ведь подполковника Дюлы Вёрёша, младшего брата Яноша Вёрёша, даже не было в Дебрецене, подполковник Чукаши служил порученцем Белы Миклоша, а капитан Йштван Киш — его личным адъютантом. А все это было сделано так: премьер-министр Бела Миклош вписал в предложение исполняющего обязанности министра обороны (тогда им был Габор Фараго) своих людей, вычеркнув при этом двух офицеров, которые уже давно не покладая рук трудились в министерстве обороны: Кери и Шимонфи. Думаю, что конфликт между Белой Миклошем и Кальманом Кери начался еще в те октябрьские дни, когда они вместе находились при штабе 4-го Украинского фронта. Мне кажется, дело обстояло так: Бела Миклош пытался переложить свою вину (ведь он бросил хорошо обученную и вполне боеспособную армию на произвол судьбы, чем объективно помог нилашистам установить над ней контроль) на Кальмана Кери. Мы знаем, что Кальман Кери был настоящим венгерским патриотом, в свое время он ставил Бела Миклоша в затруднительное положение тем, что спорил с немецким генералом Гейнризи, который был прикомандирован гитлеровцами к 1-й венгерской армии; Кальман Кери всячески противился тому, чтобы фашисты использовали венгерские части в арьергардных боях и ценой жизни тысяч венгерских солдат обеспечивали благоприятные условия для отступления немцев. Тот же Кальман Кери в штабе 4-го Украинского фронта не соглашался с Мехлисом, все современники которого отмечали его крутой, тяжелый характер (об этом писал в своих воспоминаниях и К. Симонов). И хотя, как мне кажется, генерал Петров, командующий 4-м Украинским фронтом, и ценил Кери за решительность и четкость, споры с Мехлисом не могли остаться без последствий… Меня же Бела Миклош невзлюбил после того, как узнал о моем отрицательном отношении к его бегству, чего я ни от кого не скрывал. В частности, я говорил об этом и генералу Кузнецову. К тому же в Москве, действуя по инструкции Золтана Тилди, я пытался установить контакт не с Белой Миклошем, а с Яношем Вёрёшем. (Все это я понял лишь весной, когда мой бывший подчиненный в штабе корпуса сообщил мне в процитированном тобой выше письме, что Бела Миклош затягивает мое переосвидетельствование и собирается устроить по этому поводу целое расследование…)

Наконец мы получили телеграмму и от Яноша Вёрёша. Она была послана из Москвы 10 января, но к нам пришла только 16-го. Написана она была по-русски. Делегация, в состав которой входил Янош Вёрёш, выехала в Москву в последних числах декабря 1944 года, а мы в Дебрецене никак не могли взять в толк, почему переговоры так затягиваются, ведь каждые сутки промедления имеют огромное значение. Только позднее мы узнали: переговоры задержались из-за позиции англичан и американцев, которые очень долго обсуждали условия соглашения…

Мы же в Дебрецене были как на иголках: Яноша Вёрёша нет, соглашение по перемирию не подписано, а время уходит. И вот наконец в середине января мы получили телеграмму в 12 строк от министра. Характерно, что четыре из них были посвящены семейным делам самого Яноша Вёрёша. В телеграмме сообщалось, что мы можем приступать к формированию первой дивизии. Однако ничего не говорилось, из кого же нам все-таки формировать ее. В телеграмме говорилось: «Необходимо издать декрет о призыве».

Что же произошло на деле?

Вероятно, при переводе телеграммы на венгерский язык декрет об обязательном призыве в армию военнообязанных перевели как вербовку добровольцев в соответствии с более ранним представлением, сложившимся скорее всего еще в конце декабря у Яноша Вёрёша. Разумеется, вербовка добровольцев существенным образом отличается от обязательного призыва в армию военнообязанных. 19 января мы направили Яношу Вёрёшу наш ответ: «Объявляем добровольный набор в армию», а исполнявший обязанности министра обороны в отсутствие Яноша Вёрёша Габор Фараго тут же приписал от себя: «…мы не надеемся на большое число добровольцев…» Правда, премьер-министр Бела Миклош, подписывая окончательный текст телеграммы, вычеркнул эту фразу.