Неудачник

— В каком таком эксперименте? — опасливо спросила леди Эстуэлл.

— Не позволите ли вы себя загипнотизировать?

— Это еще зачем?

— Если бы я сказал вам, мадам, — наклонился вперед Пуаро, — что ваша интуиция возникает на основе определенных фактов, запечатленных в вашем подсознании, вы бы, наверное, отнеслись к этому скептически. Поэтому скажу только, что наш эксперимент, возможно, сослужит добрую службу этому бедолаге, Чарлзу Леверсону. Ну согласны?

— И кто же будет вводить меня в транс? — поинтересовалась леди Эстуэлл. — Неужто вы?

— Мой друг, который, по-моему, как раз подъехал.

Слышите шум мотора за окном?

— И кто же он такой?

— Некий доктор Казале с Харли-стрит.

— И ему можно доверять? — осведомилась леди Эстуэлл.

— Нет, он не шарлатан, мадам, если вы это имеете в виду. Ему вполне можно довериться.

— Ну что ж, — вздохнула леди Эстуэлл, — на мой взгляд, все это вздор, но, если вам так угодно, почему бы не попробовать. По крайней мере, никто не скажет, что я ставила вам палки в колеса.

— Тысяча благодарностей, миледи.

С этими словами Пуаро исчез и вернулся через несколько минут с веселым круглолицым человечком в очках, совсем не похожим на гипнотизера.

— Ну-ну, — леди Эстуэлл вдруг стало очень весело, — значит, сейчас мы с вами будем валять дурака? А что нужно делать?

— Все очень просто, леди Эстуэлл, очень просто, — обнадежил человечек. — Откиньтесь, пожалуйста, на подушки — вот так, замечательно. Главное — не волноваться.

— Да я совсем не волнуюсь, — оскорбилась леди Эстуэлл. — Интересно было бы посмотреть на того, кто попытался бы меня загипнотизировать против моего желания.

Доктор Казале широко улыбнулся.

— Но вы ведь согласились? Значит, все получится, — заявил он. Выключите, пожалуйста, верхний свет, мосье Пуаро. Просто постарайтесь заснуть, леди Эстуэлл.

Доктор подсел поближе к дивану.

— Скоро настанет ночь. Вам хочется спать… спать…

Веки у вас тяжелеют, опускаются… опускаются… опускаются… Вы засыпаете…

Он бубнил и бубнил монотонным, тихим, успокаивающим голосом, потом наклонился вперед и тихонько приподнял правое веко леди Эстуэлл. Удовлетворенно кивнув, он повернулся к Пуаро.

— Все в порядке, — сказал он вполголоса. — Можно начинать?

— Прошу вас.

— Вы спите, леди Эстуэлл, — заговорил доктор резко и властно, — но слышите меня и можете отвечать на мои вопросы.

Губы леди Эстуэлл чуть дрогнули, и она ответила тихим, ровным голосом:

— Я вас слышу. Я могу отвечать на ваши вопросы.

— Леди Эстуэлл, я хочу, чтобы вы вернулись в тот вечер, когда был убит ваш муж. Вы помните этот вечер?

— Да.

— Вы сидите за обеденным столом. Опишите мне, что вы видите и чувствуете.

Спящая беспокойно зашевелилась.

— Я очень расстроена. Я волнуюсь из-за Лили.

— Мы знаем об этом. Расскажите, что вы видите.

— Виктор скоро съест весь соленый миндаль. Ну и обжора! Завтра накажу Парсонсу, чтобы ставил блюдо на другой край стола.

— Продолжайте, леди Эстуэлл.

— Рубен сегодня не в настроении. Не думаю, что только из-за Лили. Должно быть, что-то не ладится с делами.

Виктор как-то странно на него смотрит.

— Расскажите нам о мистере Трефюзисе, леди Эстуэлл.

— Левая манжета его рубашки обтрепалась. Он чересчур сильно смазывает голову бриолином. Дался же мужчинам этот бриолин, вечно от него пятна на чехлах для кресел в гостиной.

Казале взглянул на Пуаро; тот подал знак продолжать.

— Обед закончен, леди Эстуэлл, вы уже пьете кофе.

Опишите мне, что происходит.

— Кофе сегодня удался. Наш повар не так часто балует нас хорошим кофе. Лили все время смотрит в окно; что она там увидала? В комнату входит Рубен. Настроение у него отвратительное, и он напускается на бедного мистера Трефюзиса, ругает его на чем свет стоит. Мистер Трефюзис держит в руке нож для разрезания бумаг, большой, с острым лезвием. Он сжимает его так, что костяшки пальцев белеют. А теперь он так резко вонзает его в столешницу, что острие обламывается. Он держит этот обломанный нож — совсем как кинжал, которым хотят кого-то зарезать. Теперь они вместе уходят. На Лили ее зеленое вечернее платье; оно очень ей идет, она и впрямь как лилия. На следующей неделе надо будет отдать чехлы в чистку.

— Одну минуту, леди Эстуэлл.

Доктор перегнулся к Пуаро.

— По-моему, мы нашли то, что искали, — прошептал он. — Этот нож для разрезания бумаги и убедил ее в том, что убийца — секретарь.

— Давайте перейдем к Башне.

Доктор кивнул и властным тоном продолжил:

— Сейчас поздний вечер; вы с вашим супругом в Башне. Между вами произошла неприятная сцена, не так ли?

Женщина вновь беспокойно зашевелилась.

— Да, очень неприятная. Мы наговорили друг другу всяких гадостей.

— Забудем об этом. Вы явственно видите комнату, занавески задернуты, горит свет.

— Да, но не верхний. Только настольная лампа.

— Вы собираетесь уходить и желаете вашему мужу покойной ночи.

— Нет, я слишком зла.

— Вы видите его в последний раз; скоро он будет убит.

Знаете ли вы, кто его убил, леди Эстуэлл?

— Знаю. Мистер Трефюзис.

— Почему вы так думаете?

— Из-за того, что занавеска в одном месте странно топорщилась.

— Занавеска топорщилась?

— Да.

— Вы это явственно видели?

— Да. Я даже хотела ее потрогать.

— Там прятался человек? Мистер Трефюзис?

— Да.

— Откуда вы знаете?

В ровном голосе впервые зазвучала неуверенность:

— Я… я… из-за того ножа.

Пуаро и доктор обменялись взглядами.

— Я вас не понимаю, леди Эстуэлл. Вы говорите, что занавеска топорщилась, будто за ней кто-то прятался. Но вы ведь не видели, кто это был?

— Не видела.

— Вы решили, что это мистер Трефюзис, из-за того, как он держал нож для разрезания бумаги?

— Да.

— Но ведь мистер Трефюзис поднялся к себе?

— Да… да, верно, он поднялся к себе.

— Значит, он не мог прятаться за занавеской в оконной нише?

— Нет… Нет, конечно, его там не было.

— Он ведь незадолго до того пожелал вашему мужу покойной ночи?

— Да, пожелал.

— И больше вы его не видели?

— Нет.

Женщина начала метаться во сне, тихонько постанывая.

— Скоро она очнется, — сказал доктор. — Что ж, по-моему, мы выяснили все, что хотели, а?

Пуаро кивнул. Доктор склонился к леди Эстуэлл.

— Вы просыпаетесь, — прошептал он ласково. — Вы просыпаетесь. Через минуту вы откроете глаза.

Проснувшись, леди Эстуэлл села на диване и изумленно уставилась на доктора и Пуаро.

— Я что, задремала?

— Ну да, вы немножко вздремнули, леди Эстуэлл.

— Это и есть ваш фокус?

— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? — спросил доктор вместо ответа.

— Что-то я устала, — зевнула леди Эстуэлл.

— Я попрошу принести вам сюда кофе, — сказал доктор, вставая, — а мы должны вас покинуть.

— Ну, а как… Я что-нибудь сказала? — спросила леди Эстуэлл, когда доктор и Пуаро были уже у двери.

— Ничего особенного, мадам, — улыбнулся Пуаро. — Вы сообщили, что чехлы для мебели в гостиной нуждаются в чистке.

— Это верно, — добродушно рассмеялась леди Эстуэлл, — но ради этого не стоило меня вводить в гипноз. Что-нибудь еще? — Вы помните, что в тот вечер в гостиной мистер Трефюзис сломал нож для разрезания бумаги? — спросил Пуаро.

— Ей-богу, не помню. Но очень может быть.

— А как насчет занавески, которая странно топорщилась?

Леди Эстуэлл наморщила лоб.

— Кажется, я что-то припоминаю, — протянула она. — Нет… нет, не помню, хотя…

— Не огорчайтесь, леди Эстуэлл, — поспешно сказал Пуаро. — Это не имеет значения — ровно никакого значения.

Знаменитый детектив вместе с доктором тотчас поднялись в комнату Пуаро.

— Ну что ж, — сказал доктор, — вот все и разъяснилось.

Когда сэр Рубен поносил секретаря, тот стиснул нож для разрезания бумаги, всеми силами стараясь сдержаться и не ответить на брань. Леди Эстуэлл была полностью поглощена проблемой Лили Маргрейв, но ее подсознание все же отметило и… не правильно истолковало.