Страница 43 из 52
- Оружие на пол, - повторила та.
Посейдон и Мина подчинились. Они медленно положили автоматы и столь же медленно выпрямились, держа руки поднятыми.
- К стене. - Золлингер мотнула челкой в сторону Магеллана.
- Как скажете.
Оба присоединились к товарищу, который чуть подвинулся, и Золлингер мгновенно напряглась.
- Она из рукава выстрелила, - быстро произнес Магеллан.
Он предупреждал коллег об опасности. Это обошлось ему в пулю, которую Ирма выпустила из пистолета с глушителем. Она уже не нуждалась в тайниках, хотя в воображении Каретникова мгновенно возникла Василиса Премудрая, сыпавшая из рукавов лебедями и целыми озерами с островами… на островах проводились спецоперации, а с озерных глубин поднимали радиоактивные эсминцы…
Пуля впилась в бедро, и лицо Магеллана на миг исказилось болезненной гримасой. Он не проронил ни звука.
- Вы подписали себе приговор, - произнес Каретников. - Госпожа Лагенербе, я полагаю, где-то неподалеку?
В глазах Ирмы промелькнуло удивление, но ответила она с тем же спокойствием:
- Госпожа Лагенербе кормит рыб.
Теперь удивился Каретников и тоже постарался ничем это не обнаружить. Ирма Золлингер не особенно походила на сотрудницу BND, но если она вела двойную игру, то оно и естественно. Проблеск недоумения в ее глазах - вот что странно. Это возможно лишь в случае, если… если это не бравада, конечно. Только Ирма совсем не похожа на недоумка, склонного бравировать в подобной ситуации.
Мина пошевелился, и ствол немедленно повернулся в его сторону.
- Сиди тихо, - процедил Посейдон сквозь зубы.
Он оценивал расстояние - слишком далеко. Не допрыгнуть. Если только помощь придет со стороны… Надо отдать Ирме должное: она расположила Магеллана и мертвого Нельсона так умело, что с палубы, если заглянуть в рубку, никого не было видно. В противном случае они с Миной никак не сунулись бы внутрь без зачистки.
- И долго мы будем сидеть? - осведомился Посейдон.
- Пока не подтянутся ваши люди, - последовал ответ.
Мысли Золлингер совпадали с мыслями командира.
- Здраво, - заметил он. - Когда они подтянутся, вам станет не до того, чтобы рассиживаться.
- Заткнитесь, иначе следующая пуля - ваша. Я выстрелю не в ногу.
- Хорошо-хорошо, - послушно сказал Посейдон.
Он обратился в слух, время от времени скашивая глаза на ногу Магеллана. Тот старался зажать рану ладонью, однако выходило у него не слишком хорошо. Пока Магеллан еще держался молодцом, но лицо уже сильно побледнело. Кровь, правда, не фонтанировала, и можно было надеяться, что крупные сосуды не задеты. Хотя кость, судя по локализации раны, наверняка пострадала.
Заговорил Мина:
- Его надо перевязать, хозяйка. Хотя бы наложить жгут.
- Не шевелитесь.
Голос Ирмы Золлингер был голосом робота. Ей бы в концлагерь, в надсмотрщицы. От былой жизнерадостной и симпатичной немки, увы, не осталось и следа.
…Снаружи плеснула вода. Посейдон напрягся, и то же сделали остальные. Сам по себе плеск не был чем-то необычным, но присутствующие хорошо разбирались в оттенках. Звук, последовавший за плеском, был едва различим, но в его источнике тоже не оставалось сомнений.
- Берегись! - крикнул Магеллан.
Он не хотел, чтобы за него это сделал кто-то другой. В нем и так сидит пуля - если будет новая, то пусть достается ему же. Пуля, наверное, ему бы и досталась, поскольку лицо Золлингер исказилось от ярости, но личность вошедшего в рубку, похоже, заставила ее отказаться от первоначального порыва. Что до Магеллана, то он увидел, что геройствовал напрасно.
- Доброй ночи, - дружелюбно приветствовал собравшихся Клаус Ваффензее. - Но вообще-то уже утро. Правда, я никогда не мог понять, когда оно начинается, а ночь сходит на нет. На сей счет ведь нет единого мнения - верно я говорю, господа офицеры?
Он пережил шок и теперь трепался, нес какую-то околесицу.
Наручников на Клаусе не было. Он был безоружен, но вел себя очень уверенно.
Посейдон мысленно проклял себя, переводя глаза с него на Ирму и обратно.
- Ты вовремя, - произнесла Золлингер по-немецки.
- Прости, меня задержали дела… Дитер погиб, но Кирстов отправился следом…
- Хельга будет рада с ним встретиться.
Ваффензее осклабился в улыбке.
- Видите, коллега, - обратился он к Посейдону, - как легко ошибиться в темноте. Но вообще-то говоря, русские крайне доверчивы, что бы о них ни говорили. Я всегда считал сказками эти домыслы о вашей врожденной паранойе.
- Сука, - сказал Мина.
- От суки слышу - Клаус отвесил ему поклон. - Это не оскорбление. Это констатация факта - ведь вы приняли меня за своего. За коллегу. Ну, немного ошиблись - вашим коллегой был герр фон Кирстов. Но не горюйте, он мало чем отличался от меня… и от вас. А вот его помощница госпожа Лагенербе значительно уступала госпоже Золлингер. Но не будем отвлекаться. Давайте сюда ваш ящик.
- Что с моими людьми? - спросил Каретников.
- Они были искренне удивлены. Они хорошие бойцы. Не надо только было расковывать меня, чтобы заново пристегнуть к сосновому стволу… мне вовсе не хотелось простоять с ним в обнимку всю ночь. Я искренний сторонник Гринписа, но не настолько влюблен в растительность…
- Что с ними? - настойчиво повторил Посейдон.
- За бритого дебила не поручусь, а второй погнался за мной, но заблудился, я думаю… Хватит болтать языком. - Ваффензее шагнул вперед и требовательно протянул руку - Давайте сюда контейнер.
Каретников взялся за лямки плотно набитого рюкзака.
- Медленно и спокойно, - напомнила Ирма Золлингер. - Снимите рюкзак и подтолкните к нам.
- Как вам будет угодно.
Посейдон неторопливо освободился от поклажи, подтолкнул ногой. Прикрываемый Ирмой, Клаус Ваффензее нагнулся, быстро ознакомился с содержимым. Увиденное привело его в хорошее расположение духа.
- Полагаю, наши дела закончены, и нам нет смысла задерживаться. Как поживает наш господин криминалист?
- На дне, - лаконично ответила Ирма.
В ее репликах было нечто машинное - до откровенной тупости. Она напоминала безмозглый механизм, умеющий лишь убивать, без разбора.
Ситуация близилась к развязке. Мина и Посейдон в сотый раз прикидывали расстояние, которое оставалось слишком большим. Если прыгать, то сразу вдвоем; кто-то примет на себя выстрел, но другой разберется с этими уродами. Уроды же тем временем позволили себе слегка расслабиться, отдавшись ликованию. Поэтому они не услышали Флинта, который аккуратно взобрался на катер, перевалился на палубу и черной тенью подкрадывался к рубке.
Глава двадцать первая
ЧЕРНЫЕ БАБОЧКИ
Покинув здание, Гладилин остановился в замешательстве. До сих пор он действовал больше по наитию, а наитие его не отличалось изобретательностью и разнообразием. Сам того не зная, он действовал вполне в духе Ирмы Золлингер: намеревался мочить и гасить всех, кто подвернется под руку и окажется лишним. Потому что у капитана, что называется, потекли мозги. И он в известном смысле сделался невменяемым.
Такое случается с людьми, которым приходится подолгу что-то сдерживать или скрывать. Гладилин рос и воспитывался в строгости, был сызмалу приучен к дисциплине; в школе был тихим хорошистом. Его усиленно муштровали в смысле физической подготовки - и дома, и в армии, и в школе милиции. Он превратился в сравнительно благополучного карьериста и не утратил амбиций, будучи направлен служить в дыру, он только озлился, хотя и не показывал этого. Временами его посещали дикие, причудливые сны, в которых он давал волю буйству и, как заведенный, расстреливал толпы людей, одного за другим. Перегородка, отделявшая грезы от яви, постепенно истончалась. Предательство способствовало этому, ибо было, как-никак, злодейством, а он давно подсознательно располагался к злодейству.
Теперь, когда разоблачение этого предательства стало делом времени, перегородка рухнула. Даже если измена каким-то чудом не вскроется, его конфликт со спецслужбами положит конец его карьере - да и свободе наверняка, а там и жизни. Но измена вскроется обязательно; те же спецслужбы наверняка заинтересуются его странными оперативными действиями на острове.