Игры в жизнь

Начальнику УГРО тоже было несладко. С одной стороны — восемь трупов и давление начальства ускорить процесс расследования и найти убийцу, с другой же — запреты того же начальства допрашивать потенциальных свидетели — Ашота Казаряна и Хызыра Мовсаева. Такая постановка вопроса бесила бывшего опера, и он уже не раз, приходя домой, срывал злость на жене и сыне. Семейная обстановка была накалена не меньше, чем вся остальная.

INSTALLATION COMPLETE — высветилась знакомая надпись на семнадцатидюймовом мониторе. Леха потянулся, хрустнул пальцами и потянулся к мышке. Закрыв ненужные окна на рабочем столе, он нашел в меню «Пуск» иконку с надписью ВСЕВОЗМОЖНЫЕ БОИ-2 (рус. версия).

Картинка рядом с надписью изображала кулак, держащий в руке черный пояс.

Леха щелкнул по иконке, и стрелочка мыши исчезла, сменившись на песочные часы. Впрочем, длилось это одно мгновение; на экране появилась красочная заставка, изображавшая двух каратистов в боевых стойках и старика с шестом между ними.

Игра загрузилась.

На экране в несколько рядов находились чьи-то портреты. Под ними мерцала пояснительная надпись «Выберите героя». Леха навел курсор на здоровенного рыжего парня, и надпись сменилась — теперь внизу было написано «Сэм Галахер, бои без правил».

Курсор перепрыгнул на китайца в соломенной шляпе — «Вон Янг, стиль змеи».

Женщина с улыбкой — «Сара О'Доннел, общая техника кунг-фу».

А эта девка была и в первой версии!

Здоровенный негр был боксером по имени Бобо.

Лохматый черноволосый тип, чем-то похожий на Рикки Мартина, частично оказался его тезкой — «Рикки Монтана, капоэйра». Курсор остановился на нем, а затем щелкнул по портрету. Появившаяся внизу синяя полоса начала постепенно менять свой цвет на красный — пошла загрузка уровня.

— Ну что ж, начнем, — пробормотал Леха и натянул наушники.

На экране началась жестокая схватка.

Раньше это было кафе-мороженое с обязательным молочным коктейлем и вазочкой с пломбиром, посыпанным орехами или тертым шоколадом. Потом предприимчивые хозяева поставили в зал видеомагнитофон с телевизором — вход стал стоить рубль, мороженое куда-то пропало, а контингент посетителей поменялся: теперь вместо мамочек со своими детками в кафе стали ходить прыщавые юнцы, которые щелкали семечки под хруст ломаемых Брюсом Ли костей и тискали своих подружек под стоны Эммануэль. Однако волна видеосалонов прошла, видеомагнитофоны теперь стояли почти в каждой квартире, и кафе вновь поменяло свой имидж — теперь оно превратилось в бар с разливным пивом, раками и тремя игральными аппаратами возле входа. От кафе-мороженого не осталось ничего, кроме названия, которое не менялось со дня его открытия. «Шахерезада» — было написано над входом в кафе, но остроумные завсегдатаи прозвали его «Шахердвазада». О том, что здесь был видеосалон, напоминал телевизор, приютившийся в самом конце барной стойки; телевизор хотели убрать, но за него вступился бармен, который смотрел его в те минуты, когда нечего было делать. Иногда к нему присоединялись и сидящие за стойкой клиенты — телевизор стоял поперек стойки, и экран был виден с любой ее стороны.

Сейчас по телевизору местный канал транслировал новости, слушали их вполуха, потому что за стойкой шел оживленный спор о том, кто же устроил бойню возле дома Ашота. Бородатый мужичок невысокого роста в очках с толстыми дужками стучал пальцем по барной стойке и авторитетно заявлял, что в городе начала работу секретная правительственная организация «Белая Стрела», отстреливающая бандитов без суда и следствия. Сидящий рядом худощавый тип в спортивном костюме, армянин с легкой проседью на висках, частично с ним соглашался. То есть он не утверждал, как многие, что перестрелка спланирована одним из участников встречи, однако он считал, что парень был не из «Белой Стрелы», а…

— …а просто существует третья сила, которая тщательно законспирирована, но обладает большой властью, понял? Сейчас ее цель захватить сферы влияния, поделенные между авторитетами, а как это сделать без обнаружения себя? Только лишь схлестнуть две банды, понял? Но у них накладка произошла, понял? Не прокнокали, что запись ведется, вот и косякнулись, понял? Суки, брата моего подставляют!

— И все-таки это правительственная структура. Почему же иначе ничего не прошло в СМИ, а? То-то же! — вздернул голову мужичок в очках, довольный своей проницательностью.

— Да брось, брось… Не будь лохом. Все твои СМИ уже давно проданы, понял?

Бармен, слушавший этот спор и протиравший одновременно бокалы, улыбался.

Они спорили уже долго, то соглашаясь, то опять расходясь во мнениях. Бармен заметил такую вещь, что когда они соглашались друг с другом, то обязательно кто-нибудь из них заказывал выпить. Они выпивали и снова начинали спорить до следующего консенсуса.

Рядом с двумя спорщиками сидел молодой, лет восемнадцати, парень. Он тоже прислушивался к спору, потому что слышал о перестрелке и ему было интересно.

Перед ним стояла пивная кружка, в которой оставалось чуть-чуть пива. Парень пил его маленькими глоточками не из-за того, что так любил пить пиво, просто на второй бокал денег не было, и приходилось растягивать удовольствие. Парня звали Максим, он учился в математическом колледже, находившемся неподалеку от бара, и сегодня, сдав зачет по информатике, решил слегка отметить это дело, тем более что пиво он любил. Конечно, намного дешевле было бы купить бутылку пива и выпить ее дома, сидя за компьютером, как традиционно он поступал последнее время, но сегодня у Максима было хорошее настроение, и он, прикинув, что в баре последний раз был бог знает сколько времени назад, решил нарушить сложившуюся за последнее время традицию.

Цена на пиво Максима немного смутила (ну и наценка!), но раз решил, значит, надо пить. Максим хотел сесть за столик, но, услышав разговор про перестрелку, передумал и сел на высокий круглый стул без спинки, один из многих, стоящих вдоль стойки, и стал прислушиваться к разговору.

— …все молодые. Вон сынок мой сидит, такой же, понял? Брат его к себе устроил, он там чего-то крутит с такими же архаровцами, наглые стали.

Сидевшая в углу бара компания молодых бритоголовых парней вела себя на удивление спокойно: либо еще не напились, либо их стесняло присутствие здесь папы одного из них.

Армянин тем временем продолжал:

— А еще говорят, будто не из наших этот черт, что пострелял всех, понял?

— Американец? — недоверчиво спросил мужик в очках.

— Говорят, инопланетянин. Хрен его знает, понял? Я своему говорю, куда ты лезешь, открутят тебе башку, она хоть и без мозгов, а ведь все равно пригодится, понял? А он, дубина, смеется. Смейся, говорю, посмотрю, когда ты, не дай бог, сядешь, а дядька не поможет. Тогда вспомнишь и слова мои, и свои смехуечки, понял меня?

— Леша, еще по соточке сделай и по пиву, — сказал очкастый.

Максим с наслаждением отхлебнул пива и пожалел, что не может позволить себе выпить еще; ему понравилось это место, и он решил, что в будущем непременно заглянет сюда еще.

Компьютер был не Максима. И даже не его отца, а фирмы, где тот работал.

Фирма оплачивала время в Интернете, хотя в основном в сети сидел Максим.

Отец был не против, фирма же просто не догадывалась, что платит за скачиваемую из Интернета музыку, литературу, за многочасовые беседы в чатах и онлайновых конференциях; Максим отдавал компьютеру все свободное время.

Иногда родители пытались этому воспрепятствовать, в таких случаях Максим начинал рассказывать про возросшую среди молодежи наркоманию, про малолетних преступников…

Это срабатывало. Выбирая из двух зол меньшее, родители отступали; мама всерьез опасалась, что сын может попасть в дурную компанию, папа же мечтали о том, что его сын когда-нибудь станет великолепным программистом. К слову сказать, папа искренне верил в то, что компьютерные игры помогают человеку освоить компьютер.