Беседы о вирусах

Рябчики и дрозды, ежи, бурундуки и полевые мыши, многие домашние животные — все они носили в орга­низме заразное начало. Таким образом, «резервуар» ви­руса был найден. Выяснилось, что клещи передают вирус энцефалита бурундукам, полевкам и другим обитающим в тайге животным.

Кроме того, сохранению вируса помогают домашние животные: козы, овцы, лошади, свиньи, коровы, собаки. Их также кусают клещи и вносят заразу в их организм, но эти животные не болеют энцефалитом.

Но самым важным было то, что вирус может в тече­ние очень долгого времени сохраняться в кишечнике этих кровососущих насекомых и даже передаваться по­томству. Более того, позднее ученые доказали, что вирус размножается в клеще, который и является длительным и постоянным хозяином этого возбудителя.

Академик Павловский сформулировал теоретическое обоснование природной очаговости клещевого энцефали­та. В определенных районах страны вирусу помогают длительное время выжить и сохраняться в природе свя­занные между собой животные и кровососущие насеко­мые. Вирус размножается в организме клеща, клещ кусает животное или птицу, живущую в тайге, и зара­жает их, от этих животных новые клещи переносят ин­фекцию к другим животным. Таким образом, болезнь не­прерывно поддерживается.

Если в эту зону приходил человек, он обязательно становился объектом для нападения клещей, и, если эти клещи были заразны, человек мог считать себя обре­ченным.

Оставалось объяснить еще одну загадку. Иногда сре­ди заболевших были маленькие дети и старики, которые не ходили в лес и не могли быть покусаны клещами. Кроме того, было немало случаев, когда заболевали це­лые семьи.

Долго искали ученые разгадку и нашли в конце кон­цов элементарно простой ответ: во всех таких случаях источником заразы были козы. Живя вблизи лесных массивов, где находятся зараженные вирусом клещи, козы становились объектом нападения. Вирус энцефали­та, как оказалось, хорошо размножается в организме козы и попадает в молоко. Употребляя некипяченое мо­локо коз, люди заражаются и заболевают энцефалитом. Таков второй путь распространения этой страшной ин­фекции.

Пока ученые открывали тайны энцефалита, болезнь собирала свои жертвы. В тайге заболели энцефалитом паразитолог А. Мончадский и лаборантка Е. Гневышева, а в виварии зараженные обезьяны искусали молодого сотрудника В. Соловьева. Болели они тяжело и долго, но их сумели вылечить.

Уже в Москве по возвращении из экспедиции заболе­ла лаборант Н. Уткина, а позднее — Н. Каган, научный сотрудник вирусного отдела Всесоюзного института экс­периментальной медицины.

В то время считали, что энцефалитом можно зара­зиться только в тайге, от укуса клеща, поэтому персо­нал лаборатории хотя и соблюдал все меры предосто­рожности при работе с заразным материалом, но от слу­чайного заражения никто застрахован не был, тем более что защитных вакцин тогда еще не существовало. Как заразились Уткина и Каган, точно неизвестно. Обе они погибли. Не помогла и лечебная сыворотка, приго­товленная из крови переболевшего. Все попытки врачей спасти их окончились неудачей. Урны с их прахом до сих пор хранятся в музее Института вирусологии имени Д. Ивановского.

— Каким же путем удалось защитить людей от кле­щевого энцефалита?

— Единственным надежным способом оказалась вакцина.

— Как скоро ее смогли получить?

— Уже через год.

Когда первая экспедиция вернулась в Москву, то сразу же встал вопрос, что делать дальше. Ведь мало было выяснить, что клещевой энцефалит — так стали называть эту болезнь ученые — вызывается вирусами и передается людям клещами, живущими в тайге. Этим болезнь не остановишь. Нужно было найти какие-то эффективные средства, используя которые государство могло бы защитить людей, ехавших в тайгу.

На Дальнем Востоке в то время резко ухудшились отношения с милитаристской Японией. Она сосредоточи­ла вблизи наших границ огромную Квантунскую ар­мию, нацелилась, а затем напала на дружественную Монголию,

Красноармейцы, охранявшие восточные рубежи на­шей Родины, становились жертвами энцефалита. Первое, что смогли рекомендовать ученые, это провести в посел­ках, городах и армейских лагерях, расположенных в Си­бири, санитарно-эпидемиологические оздоровительные мероприятия: уничтожить клещей вблизи населенных мест. Число заболеваний снизилось, однако ежегодно все равно заболевало около двух тысяч человек и около половины больных, как правило, погибали. Уничтожать клещей оказалось чрезвычайно трудно, дорого и недоста­точно эффективно.

В это время в Москве организовался Всесоюзный институт экспериментальной медицины. Перед ним было поставлено много проблем, важных для здравоохране­ния, но самой ответственной считалась задача найти средства, чтобы одолеть клещевой энцефалит. Руково­дить отделом вирусологии назначили приглашенного из Ленинграда 36-летнего профессора Смородинцева. Он к этому времени уже был хорошо известен по разработ­ке первой в мире вакцины против гриппа.

В лабораторию, где работали с вирусами энцефали­та, для всех посторонних доступ был запрещен. Вхо­дя в лабораторию, люди перешагивали через высокий порог-барьер. Лаборанты работали в двух плотных ха­латах, резиновых перчатках и специальных масках. От подопытных животных их ограждало большое, согнутое дугой защитное стекло, чтобы вирус из шприца или пипетки, если произойдет какая-то ошибка, не брыз­нул на лицо или тело исследователя.

На лабораторном столе десятки здоровых и зара­женных мышей. А высокий порог сделан на тот случай, если убежит подопытная мышь. Ведь зверьки, убежав­шие из лаборатории, могут разнести заразу, укусив ко­го-нибудь.

Проведенные на Дальнем Востоке наблюдения пока­зали, что люди, переболевшие энцефалитом, приобрета­ли длительную невосприимчивость к этой болезни и по­вторно не заражались. Тогда А. Смородинцев поста­вил перед своим коллективом задачу научиться искус­ственно создавать такую же невосприимчивость, найти вакцину, предохраняющую от заболевания. Как ее гото­вить, не знал никто.

Ученый решил, что в лаборатории необходимо нако­пить достаточное количество вируса, а затем ослабить его или инактивировать. Возможно, полученный препа­рат сохранит способность вызывать образование анти­тел, как это делали вирусы энцефалита в природных условиях.

Любая вакцина — своего рода концентрат вирусов, ослабленных или инактивированных. Обычно это те же самые вирусы, что вызывают болезнь. Ученые подвер­гают их специальной обработке, в ходе которой губи­тельные свойства вирусов ликвидируются.

Введение вакцины стимулирует мобилизацию защит­ных сил организма: образуются антитела, способные нейтрализовать «дикий» уличный вирус. Они появляют­ся в крови вскоре после вакцинации и уже через 2—4 недели достигают весьма высоких концентраций. Именно они и обезвреживают вирус, если тот проникает в организм.

Начались бесконечные опыты. Ученые работали бук­вально в три смены, многие даже ночевали в лаборато­рии. Время торопило. Смородинцев вместе с Каган и Левкович искали пути создания вакцины. Для этого за­ражали мышей, а затем использовали их мозг для пере­сева вируса от одного животного к другому. Много та­ких пассажей вируса провели ученые.

Испытывая безвредность вакцины на здоровых мы­шах, в конце концов поняли, что живой вирус не ослаб­ляется даже многократным проведением через живот­ных. Он оставался таким же болезнетворным, каким был вначале. Именно в это время погибла Каган.

Когда оказалось, что живой вирус непригоден для прививок, было решено обезвредить возбудитель, но так, чтобы сохранить у него способность вызывать у челове­ка невосприимчивость к энцефалиту.

Смородинцев и Левкович накапливали вирус в мозгу мышей, заражая тысячи животных. Затем их усыпляли, вынимали мозг, измельчали его и растирали в ступках со стеклянными бусами. Это позволяло получить тонкую гомогенную массу, которую растворяли в специальном солевом растворе. Жидкость очищали от обломков моз­говых клеток на центрифугах с большой скоростью вра­щения. В результате получали прозрачный материал, ко­торый содержал значительные концентрации вируса. За­тем этот раствор оставалось только инактивировать с помощью формалина.