Ватерлоо Шарпа

Еще уцелевшие офицеры — а таких осталось немного, — благоразумно держались подальше от несчастного дерева, и расположили своих лошадей на достаточном расстоянии позади гребня холма. Герцога Шарп не разглядел, зато заметил принца в его отороченном мехом мундире. Тот находился шагах в двухстах, рядом с дорогой, и был окружен своим голландским штабом. Дистанция для выстрела, заряженного обычным патроном вместо отборного пороха, была великовата, да и попасть в цель не представлялось простым делом, так как слишком много людей стояло рядом с принцем.

— Не здесь! — заявил Харпер.

Неподалеку лежали разбитый передок орудия и две мертвые лошади, и Шарп пробрался к ним, чтобы посмотреть, не послужит ли это ему необходимым укрытием.

— С такого расстояния ты в ублюдка ни за что не попадешь, — сказал Харпер. — Не прозовут же парня просто так Тощим Билли.

— Попаду, если Бог на моей стороне.

— Я бы не стал полагаться на Бога сегодня, — ирландец обвел взглядом гребень холма, пытаясь что-то придумать. Тут он заметил отряд облаченных в зеленые куртки стрелков, бегущих к долине. Принц пришпорил лошадь, последовав за стрелками, и тем самым стал приближаться к находящемуся под огнем хребту.

— Куда направляются эти парни? — поинтересовался Харпер.

Шарп посмотрел на «зеленых курток» и понял. Надо полагать, герцог собрал остатки своих стрелков и приказал им помешать французским пушкам вести огонь из Ла-Э-Сент. Отчаянное дело, но только стрелкам под силу было заставить замолчать эти смертоносные пушки. Пятьдесят «зеленых курток» готовились к броску через гребень, и принц, которому нельзя было отказать в отваге, не мог устоять перед искушением посмотреть на схватку.

Шарп резко поднялся и побежал к стрелкам, которые остановились прямо перед гребнем и сбились в группу, одевая на стволы винтовок длинные штыки с медной рукоятью.

— Ты не идешь, — крикнул он Харперу, поднявшемуся следом за ним.

— И как ты намерен остановить меня?

— Прибить бы тебя к черту.

Шарп присоединился к отряду стрелков, чьи лица были черны от пороховых газов, вырывающихся с полок винтовок. Ими командовал майор Уоррен Даннет, на чьей физиономии, едва он узнал Шарпа, отразилось легко читаемое неудовольствие.

— Вы примете командование? — сухо спросил он.

— Для меня большая честь еще раз послужить у вас под началом, Даннет.

Когда Шарп хотел, он мог быть весьма тактичным.

Даннет, польщенный комплиментом, хмуро улыбнулся.

— Действуем быстро! — обратился он к своей полусотне. — Штыками очищаем склон, потом открываем огонь! Едва выстрелил, перезаряжай и держи вольтижеров на расстоянии. Все ясно?

Люди закивали. Даннет ждал. Он ждал так долго, что Шарп подумал, не сдали ли у Даннета нервы, но видимо, была еще такая же группа стрелков, которой предстояло атаковать с дальней от дороги стороны, и парни Даннета просто ждали сигнала, чтобы обе группы пересекли хребет одновременно.

Шарп обернулся. Принц гарцевал шагах в пятидесяти, но смотрел поверх стрелков, в направлении Ла-Э-Сент. Шарп, стараясь уменьшить риск быть узнанным, измазал лицо грязью и сунул за пояс свою треуголку.

Откуда-то из-за дороги рожок пропел знакомые живые триоли приказа открыть огонь.

— Это сигнал, ребята! Вперед! — Даннет шесть лет ждал случая отомстить французам, и теперь, с саблей наголо, повел стрелков через гребень.

Появление стрелков было столь неожиданным, что ближайшие вольтижеры оказались захвачены врасплох. Замелькали штыки. Даннет проорал какой-то неразборчивый клич и свирепо замахал саблей. Он ни в кого не целился, просто с такой дикой силой рассекал клинком дымный воздух, что французы старались избегать стычки с этим явным маньяком. Полсотни стрелков с дальней стороны от дороги атаковали с такой внезапностью и отчаянием, тесня растерявшихся вольтижеров вниз по склону. Бешеная атака остановилась в сотне ярдов от Ла-Э-Сент, когда стрелки, прекратив преследование, построились для ведения огня. Прежде чем прицеливаться, они отсоединили штыки, чтобы тяжелые лезвия не разбалансировали винтовки.

Каждый готовился тщательно. Они прочистили стволы испытанным образом: помочились внутрь, прополоскали, чтобы смыть нагар, и вылили загрязнившуюся жидкость. Потом, просушив стволы, солдаты зарядили винтовки, используя высококачественный порох, хранившийся у них в специальном роге. Пули завернули в клочок промасленной кожи, помогавший свинцу не только удерживаться в поле спиральных нарезов, но и благодаря расширению препятствующий газам прорываться мимо пули наружу. Такое методичное заряжание занимало не менее минуты, зато выстрел в итоге получался таким точным, как ни из какого другого оружия на свете.

Теперь, пользуясь выигранным временем и пространством, стрелки взяли на прицел артиллеристов, видневшихся над оградой кухонного двора Ла-Э-Сент. Дистанция составляла сто ярдов — небольшая для винтовки, но прицел затруднял плывущий дым. Пушкари во дворе были слишком заняты у орудий, чтобы заметить угрозу.

Даннет не торопил своих парней. Он должен был бы дать им приказ поскорее открыть огонь, так как французские застрельщики перегруппировывались у подножия склона, но майор доверял своим людям, и те его не разочаровали.

Вот первые винтовки отдали своими обитыми медью прикладами в уже посиневшие за день боя плечи. Белый дым поплыл по склону. Французские стрелки открыли огонь, и двое из «зеленых курток» упали навзничь. Остальные продолжали прицельную стрельбу. Один из артиллеристов уставился поверх банника на холм, и пуля влетела ему в раскрытый рот. Офицер бросился назад; сначала он едва не вскарабкался на лафет, потом попытался укрыться за его хоботом. Снова загремели выстрелы. Офицер рухнул. Горстка пушкарей ринулась к зданию фермы, они столпились у двери, мешая друг другу, и представляя отличную мишень для винтовок. Уже выстрелившие «зеленые куртки» перезаряжали, но не лучшим порохом и завернутой пулей, а забивая в ствол обычный патрон путем постукивания прикладом по земле. После чего обратили оружие против вольтижеров.

— Отходим! — вскричал Даннет, видя, что задача выполнена.

— Пришей ублюдка! — рявкнул Харпер.

— Где он?

— Смотри на дерево, левее него в тридцати ярдах!

Шарп находился ниже по склону, чем Харпер.

— На колено. Направь ствол на ферму!

Харпер молча подчинился. Выставив вперед левую ногу, он опустился на правое колено и направил винтовку на кухонный двор фермы, который казался усеянным телами артиллеристов. Часть стрелков уже бежала вверх по склону.

— Поторопись, Бога ради, — проворчал он.

Шарп лег на живот и просунул винтовку в пространство между левой голенью и правым бедром Харпера. Теперь полковник был надежно укрыт от глаз штабных офицеров принца, наблюдающих за бойней во дворе фермы. Лошадь принца стояла поперек склона, и в прицел винтовки Шарпа попадал левый бок принца.

У Шарпа не было времени заряжать отборным порохом и заворачивать пулю в кожу. Он использовал простой патрон, но если Бог будет милостив сегодня, то и простого патрона окажется достаточно, чтобы отплатить за тысячу жизней и быть может спасти другую тысячу.

— Боже храни Ирландию, — прошипел Харпер, — намерен ты, черт возьми, шевелиться?

— Не стреляй до меня, — спокойно сказал Шарп.

— Если ты не поспешишь, нас обоих пришьют тут!

Шарп и Харпер остались практически единственными из стрелков, не покинувшими склон. Остальные уже мчались во весь дух к спасению, а разъяренные вольтижеры гнались за ними. Харпер сменил прицел, взяв на мушку офицера, казавшегося особенно прытким.

Шарп целился принцу в живот. Молодой Лягушонок находился не далее чем в сотне шагов, достаточно близко, чтобы Шарп мог разглядеть сделанный из слоновой кости эфес его сабли. Винтовочная пуля отклоняется на фут на каждые сто шагов, так что Шарп слегка сместил мушку.

— Во имя Ирландии, убьешь ты его или нет?

— Готов? — отозвался Шарп. — Огонь!

Оба выстрелили одновременно. Винтовка с силой отдала в плечо Шарпу, а клуб дыма мешал ему разглядеть принца.