Охотник

Ладно, слово дал — назад забирать не гоже. Да и золото — где я еще столько получу? А главное — что уж себя обманывать? — интересно мне с магом в поход сходить. Какая же охота без куража да риска?

Я киваю солдату, схожу с крыльца. Так, зелья куплены, полезные мелочи — тоже, наконечники у кузнеца забрал. Надо, стало быть, в святилище заглянуть, предков почтить. Да еще стрелы подготовить впрок, посидеть, помудрить над ними. У кузнецов, конечно, свои секреты, а у охотников — свои, дедами-прадедами завещанные.

Да и поспать бы несколько часов не мешало, в лесу не больно-то отдохнешь. Так что, не буду терять времени. Не так уж его у меня и много, честное слово.

В святилище пусто, разгар рабочего дня, кому в голову придет молиться? У дальней стены, у алтаря предков, стоит старая Лерри, губы беззвучно шевелятся. О внучке своей молит предков, малышка тяжело больна, и неизвестно, выживет ли. Знахарь только руками разводит, не в его силах бедняжку вылечить. Стало быть, только на светлых богов надежда, да на предков. Может, помогут, не дадут малышке пропасть.

Жертвую предкам, затем Рендому-удаче, кланяюсь с благодарностью Хозяйке Чужих Перекрестков.

И подхожу к статуе Звела, бога охоты. Он ко мне расположен, хранит от бед и несчастий, дает богатую добычу, которой я с ним делюсь, не скупясь.

Серебристая шкурка лисопарда ложится на алтарь. Статуя, сработанная грубо и неумело (нет у нас в деревне скульпторов, что же делать), смотрит на меня одобрительно, как обычно, молчит. О чем богу со мной говорить? Советы давать — так я, вроде, и сам все знаю, правда, не всегда это самое «все» применить получается. Наставления давать? Не люблю, когда мне морали читают да жизни учат. Пусть ошибок наделаю, шишек набью, зато по своей вине, обижаться не на кого. А благословение его… я его и так почувствую, без всяких слов.

Склонив голову, стою у алтаря. Священник говорил как-то, что на самом деле Бог один, но он столь велик, что человеческий разум не может вместить то знание, что Он дает. Так что все боги, включая и почитаемого мною Звела, по сути своей лишь отражения Единого, часть одного целого. Дабы людям было легче впитывать ломтиками божественную мудрость.

Не знаю, правда ли это. Есть что-то притягательное в том, что Бог един, а те боги, чьи изображения украшают старую нашу часовню — всего лишь его тени. Но мне, по большому счету, без разницы. Кроме охоты, мой скромный разум ничего вмещать не собирается, поэтому Звела-охотника мне вполне хватит. Будь он хоть тень Единого, хоть вполне себе самостоятельный бог.

Я поворачиваюсь спиной к изваянию, и тут бог кладет мне на плечо руку. Я аж подпрыгиваю на месте, едва не до низкого закопченного потолка святилища. Почти так же высоко, как в тот раз, когда медведь меня поприветствовал. Тот, правда, обе лапы положил на плечи, да еще и голову хотел откусить. Что в такой ситуации остается делать отважному охотнику? Только стойко наложить в штаны…

На этот раз обошлось. Я отскакиваю в сторону, резко оборачиваюсь. А, так это не бог, а всего лишь скромный слуга его меня благословить решил. Старенький священник удивленно смотрит на меня, склонив голову набок.

— Что с тобой, Барго?

— Испугал ты меня, отче, — облегченно вздыхаю. — Я уж решил, сам Звел на меня руку положил… спасибо, что еще руку только…

— Ну, внимания Звела ты вряд ли пока достоин, — по-доброму смеется священник. У меня разом теплеет на душе — приятно, что не говори, общаться с по-настоящему добрым и отзывчивым человеком. Жаль, не часто они попадаются…

— Нелегкое дело тебе предстоит, — продолжает священник. — Руина — проклятое место, власть богов там слаба. Вотчина неких темных сил, прорвавшихся в наш мир во время Огненного Потопа. Будь осторожен и помни — мы все с тобой. Вся деревня.

Это точно. Если я вдруг не сдюжу, плохо придется всем. Надо бы у господина мага деньги вперед попросить, всего долга это если и не покроет, то хоть отсрочку, может, даст. Хоть меня здесь и не шибко любят, однако люди всяко ж не чужие. Хоть в святилище помянут перед лицом Звела-Охотника…

Прочь такие вот мысли! Этак я, пожалуй, помру, еще из деревни не выйдя.

— Ты прав, — говорит священник, мои мысли он с легкостью читает по моему же лицу. — Неуверенность в себе влечет неудачу. Я буду молиться за тебя… мы все будем молиться. Прими благословение от лица тех богов, что меня слышат. Иди же, и да будет путь твой легким…

— А штаны чистыми, — добавляю я, выходя на улицу. За спиной слышу негромкий смех по-настоящему хорошего человека. На душе у меня легко…

Когда у богов — или же у Единого — такие слуги, можно ли не верить?

III

Стрелы — это важно. Неверно пущенная стрела может стоить тебе жизни. Потому я уделяю столько времени их изготовлению. Хорошо сработанные наконечники первая часть успеха. Вторая — древки без единого изъяна. Третья — оперение. Четвертая — наложенные на стрелу наговоры.

Как раз последней частью я и занимаюсь. Беру одну стрелу за другой, читаю наговор и откладываю в сторону. Язык уже заплетается, прилагаю усилия, чтобы не спутать слова. Упаси Звел ошибиться, потом сапогом не расхлебаешь.

Беру в руки стрелу, разглядываю внимательно, напевая заговор. Наконечник стрелы мягко мерцает, искорки бегут по древку. Красиво, конечно, но отвлекаться нельзя, иначе все дело испортишь.

— Интересными вещами ты занимаешься, — слышу за спиной. Мгновенно оборачиваюсь, словно ужаленный змеей в неудобное место. Ну, так и есть. Оба тут — и господин маг, и девчонка. Приперлись, и даже постучать не удосужились. А если б я тут с женщиной того… в смысле, кашу варил?

— Не знал, что ты чародей, — говорит господин маг безразличным голосом, и меня бросает в дрожь.

Маги и чародеи — те, кто занимается магией законно. Те, кто закончил какую-нибудь магическую школу или, скажем, Академию, и имеет… в общем, бумагу имеет о том, что он может законно заниматься магией.

Те же, кто таковой не имеет, а магией все равно тщится заниматься, считаются колдунами и ведьмами (если женского полу. Бабе, как не крути, колдуном стать тяжеловато). С колдунами же и прочими ведьмами у властей разговор короткий — камень на шею, и в воду. Чтобы, дескать не пакостили.

Может, там, в столице, это и оправдано. Лихой колдун много зла причинить может, такого окоротить — дело святое. Но нельзя же на всех один башмак мерить! Я ведь ничего толком и не умею, кроме как огненный бой на стрелы накладывать, так то ж еще и отец мой умел, и дед, и прадед даже, да покоятся они с миром все трое.

— Я не колдун, — поспешно говорю я. Плавать я, конечно, умею, но не с камнем же на шее! Да и вода еще толком не прогрелась, лето только началось.

— Я никому не скажу, — успокаивает маг, а девчонка старается подглядеть тем временем, что же я там такое творю. А вот нет тебе, егоза мелкая, этот секрет не для посторонних глаз.

— Ты не простой охотник, — задумчиво говорит господин Излон и смотрит этак оценивающе.

А это уж как посмотреть. По мне, так ничего особенного. Что до наговоров, так без них в наших краях не выжить.

— Тебе бы образование получить, способности-то имеются, развить бы их.

Смущенно хмыкаю, поневоле задумываюсь, магом себя представляя. Пальцами щелкнул — вот тебе новая куртка. Еще раз щелкнул — гора серебра. Хотя, почему именно серебра? А ну, щелкай быстрее, пусть золота будет!

… Ну, и зачем мне столько денег, не понимаю. Скучно как-то магом быть, все тебе без особого труда дается.

— Чародеем быть скучно, — говорю. Господин маг ухмыляется.

— Не попробуешь — не узнаешь, — отвечает. — Подумай над моими словами, охотник. Дурного не присоветую.

Ему, конечно, виднее. Только вот, никакими особыми способностями я не выделяюсь. Вот знахарь наш, тот да, умелец, каких поискать. Или, к примеру, староста. Вот кто мастак наговоры делать! Земля у нас скудная, без его мастерства совсем пропали бы. А так — и рожь колосится, и репа довольно крупная, и даже яблони осенью только что не ломаются от обилия плодов. Без Гойто, уж поверьте, совсем по-другому было бы.