Зимняя невеста

– Да, – кивнула она.

– Зачем же ты так откровенна? Это сразу делает тебя уязвимой, ставит в заведомо невыгодное положение?

– А ты все равно догадался, стоило тебе лишь взглянуть на меня, – просто ответила Исабель, удивляясь тому, как легко ей говорить с человеком, которого совсем не знает. – Я не умею притворяться. Мне эти игры не удаются.

Какая-то тень снова пробежала по его лицу. Эти перемены были неожиданными и почти неуловимыми:

– Таунсенд попался на эту удочку. Но я не так доверчив, как он. Не надо тратить время и силы на то, чтобы внушить мне мысль о своей беспомощности. Удар, который я получил, еще напоминает о себе. – Он слегка скривился. – Это одно из убедительных доказательств того, что ты умеешь постоять за себя.

– А разве я пыталась уверить вас в том, что я беспомощная?

– О да, – с сарказмом ответил Джед.

– Но это не значит, что мне легко удается манипулировать людьми и добиваться своего обходными путями. Мне всегда казалось, что быстрее всего добраться до цели можно, идя напрямик. Это значительно упрощает жизнь.

– И ты, скажешь, всегда была прямолинейна с моим отцом?

– Конечно.

– Хм, как интересно.

– Ты Не веришь мне?

– Как ни странно, верю, – легкая улыбка пробежала по его губам. – Даже против своей воли. Я столько раз в своей жизни брал интервью, что меня очень трудно сбить с толку и выдать желаемое за действительное.

– А почему «против воли»? Почему ты не хочешь просто поверить мне, – спросила она, но

Тут же ответила сама:

– Я вызываю у тебя неприятие, и возмущение. – Она слегка нахмурилась, словно пытаясь понять причину этого. – Вы с отцом не любили друг друга, а кроме того, тебя возмущает, что я вышла за него замуж из-за денег.

– Если бы тебе удалось выкрасть все его ценные бумаги и оставить его с носом, я был бы только рад.

– Вижу.

– Нет, не видишь. Не так-то просто понять, что происходило между мной и отцом. Прошло немало лет, прежде чем я разобрался в своих чувствах и причинах, их вызывающих.

– Но какое я имею отношение к вашей вражде и взаимной ненависти? Я никогда не подливала масла в огонь. Почему ты…

– Ты тут ни при чем. Это вспышка чувств и не более того. – Но поскольку она продолжала смотреть на него, Джед добавил внезапно осевшим голосом:

– И не смотри на меня так печально своими большими темными глазами. У меня это вызывает беспокойство.

– Прошу прощения, я просто пыталась понять…

Джед сжал губы.

– На самом деле все предельно просто. Ты дала ему самое удивительное, что только может быть в жизни… Исполнила его мечту. – Поднявшись, он направился к выходу. – Впрочем, ты права. Ты вызываешь у меня возмущение.

Тут Исабель с испугом поняла, что он собирается уйти:

– Куда ты?

– Мне нужно как-то осмыслить все это, – взгляд его снова устремился к портрету. – Я был совершенно не готов к такому повороту, когда решил приехать сюда.

– Но нам необходимо поговорить. Мне нужно…

– Не сейчас. Мне надо остыть. Это самое разумное в подобных обстоятельствах. У меня такое ощущение, будто я того и гляди взорвусь. Во мне бушуют самые противоречивые чувства…

– А когда?

– Завтра вечером.

– А куда ты? Снова в город?

– Нет, на острове есть домик, где я жил после того, как мы с отцом поняли, что не выносим друг друга. – Его губы искривились в усмешке. – Я был уверен, что он сожжет его, как сжег все мои фотографии. Но причаливая к берегу, увидел, что он стоит целый и невредимый. Там кто-нибудь поселился? Он занят?

– Не думаю. Однажды я спросила Арнольда про этот домик, но он не захотел ответить, и мы больше об этом не заговаривали. Но разве не лучше остаться в замке? Бетти может приготовить для тебя комнату.

– А что, эта старая ведьма все еще здесь? – удивился Джед.

– Да, он оставил ей кое-что в наследство и распорядился, чтобы после его смерти она про

Должала жить в замке.

Джед криво усмехнулся:

– Когда она совершала свой обход вокруг замка, мне всегда казалось, что это жена какого-то сказочного великана. – Он помолчал. – Я бы с удовольствием остался хотя бы для того, чтобы увидеть, какое лицо будет у этой карги, когда она узнает, что я посетил священные стены этого замка. – Он подошел к двери и распахнул ее. – Но, как я уже сказал, мне бы не хотелось, чтобы кому-нибудь стало известно о моем приезде.

Тревожный взгляд Исабель не отрывался от его лица:

– Но ты вернешься? Обещаешь?

– Конечно, вернусь. Столько всего нового и неожиданного обрушилось на меня, что я умру от любопытства, если не узнаю подробностей. Разве я могу уехать, не удовлетворив любопытства, которое так и распирает меня?

– Тогда зачем же уходить? Может быть, лучше, если ты останешься и я расскажу все, что… – предложила Исабель.

– Прошу прощения. – Губы его снова сжались. – Боюсь, что я далеко не такой покладистый, каким был мой отец.

– Покладистый? – Она смотрела на него во все глаза. – Уступать во всем приходилось не ему, а мне. И только мне одной.

И снова она почувствовала себя так, будто ее охватило яростное, обжигающее пламя.

– Не сомневаюсь, что тебе это удавалось наилучшим образом. – И дверь за ним закрылась до того, как Исабель успела вымолвить хотя бы одно слово в ответ.

Уступать во всем… Она непроизвольно закрыла глаза под влиянием нахлынувших на нее воспоминаний о том, на что ей приходилось идти. «Нет, – встряхнула Исабель головой. – Не стоит больше думать об Арнольде». Долгое суровое испытание закончилось. И теперь она может начать новую жизнь, такую, какую захочет сама.

Губы ее слегка приоткрылись, и она тоже двинулась к двери. С приездом Джеда Корбина возникали неожиданные трудности. Но все это удастся уладить. Чему я действительно научилась за эти годы – это улаживать трудности, с горечью подумала Исабель.

Домик стоял, примостившись на краю крутого утеса, – серый, неприметный, как морская чайка, в отличие от расположенного на вершине холма замка, вычурного и пышного.

Джеду не пришлось выламывать дверь, она была незапертой. Все внутри домика было покрыто слоем пыли. При свете луны он видел, как по грязному полу бегают какие-то насекомые. Джед обвел лучом фонарика комнатку.

Четырнадцать лет. При беглом осмотре он не заметил следов пребывания других жильцов. Даже прекрасное издание «Зойны и мира» стояло на прежнем месте – на полке книжного шкафа, который он поставил у дальней стены. Ничего удивительного. Арнольд терпеть не мог этот крошечный бедный домик и, видимо, забыл о его существовании – так же, как о самом Джеде. Дом как был, так и остался без электричества. Где-то в одном из шкафов должна быть керосиновая лампа.

Так оно и оказалось. Он зажег фитиль и более внимательно оглядел комнату. Если ее проветрить, вычистить и вымыть как следует, а кое-что подремонтировать, то она, может, окажется получше того жилья, в котором ему приходилось пребывать после того, как он уехал отсюда. Не говоря уж о тех горячих точках земного шара, где полыхала война.

Но сегодня – Джед не сомневался в этом – ему не удастся заснуть.

То, что он сказал Исабель перед уходом, было правдой. Перед уходом? Можно ли это назвать уходом? Он убежал! Вылетел из библиотеки, будто боялся взорваться изнутри, и до сих пор, стоило ему вспомнить лицо Исабель, как в нем все начинало закипать.

Это чувство было таким сильным, таким неуправляемым, что Джеду надо было время, чтобы собраться с мыслями, взять себя в руки.

Итак, первым делом надо разобраться, что же с ним творится? Никогда прежде он не замечал за собой такого. Обычно ему легко удавалось управлять собой и держать свои эмоции глубоко скрытыми благодаря воспитанию и выдержке.

И все же гнев, обида, зависть раздирали его душу, как у наивного дикаря. Чем были вызваны гнев и обида, он еще мог объяснить. Но зависть? Откуда взялась зависть?

Все дело в портрете, Джед наконец нашел более или менее подходящее объяснение. Она права. Похоже, все дело в прежних чувствах, хотя со временем сгладилась его одержимость, забылась и жизнь в замке с отцом. Да, ему по-прежнему страстно хотелось заполучить портрет. Но в отличие от отца Джед никогда не отождествлял страсть к юной девушке на портрете неизвестного художника с любовью и желанием к живому человеку.