Жестокий и нежный

– Мне все это не нужно.

У мальчика от огорчения вытянулось лицо.

– Я плохо поработал?

– Ты поработал даже слишком хорошо, – сказала Лара ласково. – И я тебе очень благодарна, но ты должен остановиться.

– Но я не успел достать вам карты!

– Думаю, что солдатам они нужны больше, чем мне.

Мануэль упрямо качал головой.

– Рикардо сказал, что вы должны получить…

– Больше ничего. – Видя, что мальчик собирается спорить, Лара торопливо сменила тему:

– Но я сильно проголодалась. Когда мы будем обедать?

Мануэль тут же смутился.

– Солдаты едят все вместе, но вы будете обедать с Рикардо.

– Я могу обедать с солдатами. Я уверена, что у вас нет…

– Сеньорита проголодалась, Мануэль. – В арке двери стоял Рикардо. – Беги и принеси нам чего-нибудь поесть.

Мальчик коротко кивнул.

– Я быстро. – Но у выхода из пещеры он задержался. – Ты должен поговорить с ней, Рикардо. Она не хочет, чтобы я раздобыл ей карты.

Рикардо продолжал смотреть Ларе в лицо. – Я поговорю с ней.

Мануэль исчез.

Лара отвела взгляд от Рикардо.

– Он очень решительный.

– И, очевидно, лучший снабженец, чем я ожидал. Теперь ваша пещера похожа на светский салон.

– Должно быть, он умеет убеждать. – Она прошла к сооруженному Мануэлем из одеял сиденью и опустилась на него. – Меня удивило, что он так хорошо говорит по-английски.

– Это заслуга нашего замечательного доктора. Когда он не очень занят в своем госпитале, он преподает английский. После революции мы будем поддерживать с Соединенными Штатами тесные отношения, и чем больше жителей будет знать английский язык, тем будет лучше для них и для страны.

– Мне нравится доктор Саласар.

– Вам нравится он, вам нравится Пако, вам нравится Мануэль, – быстро перечислял Рикардо. – Кажется, только я у вас в черном списке.

– И там вы и останетесь. – Лара смело встретила его взгляд. – Я ненавижу шантаж.

– Я тоже. – Рикардо сел напротив девушки. – Но это было необходимо, Лара.

– По вашему мнению.

– По моему мнению, – согласился он. – Долгие годы мне приходилось действовать, руководствуясь только своим мнением, и я не могу позволить себе изменить свой modus operando теперь. [3]

Рикардо спокойно сидел, сложив руки на коленях, точно так же, как он сидел в камере час за часом. Та же неподвижность, та же атмосфера сдерживаемой силы и властности и та же неотразимая чувственность. Он не сделал абсолютно ничего, что могло бы вызвать у нее желание, однако невидимые нити сексуального возбуждения связывали их и притягивали друг к другу. Ее сердце билось, как птица в клетке, ткань рубашки обрисовывала отвердевшие соски, а грудь поднималась и опускалась от частого дыхания. Лара снова смотрела в сторону, стараясь скрыть то, что с ней происходило.

– Я же сказала вам, что не хочу вас видеть.

– Я должен получить свой шанс.

– Чтобы снова затащить меня в постель? – спросила она вызывающе.

Рикардо не отвечал так долго, что она не выдержала и посмотрела ему в лицо. Хотя он пытался не подавать вида, Лара поняла, что глубоко оскорбила его. «Чувства Рикардо должны быть мне безразличны», – подумала она.

Но ей не были безразличны его чувства. Его боль отозвалась болью в ее душе, ей стало так горько и стыдно, как будто она незаслуженно обидела любимого ребенка.

– Да, я хочу, чтобы мы снова были близки, – хрипло сказал Рикардо. – Я хочу этого так сильно, что испытываю боль даже сейчас. Я не могу не думать о том, какой нежной и горячей вы были, когда приняли меня в себя. Снова и снова я слышу тот звук, который вы издали, когда моя рука…

– Я не хочу говорить об этом. – Лара покраснела до ушей. – Все это в прошлом. Он покачал головой.

– Это не в прошлом. Если бы это было в прошлом, я не сидел бы здесь, сгорая от желания, и вы не сидели бы здесь с теми же чувствами.

Солгать Дара не смогла.

– Вы были моим первым мужчиной. Естественно, я не могу быть равнодушна… – Она не смогла продолжить. – Но это больше не повторится.

– Я думаю, это повторится. Я надеюсь на это. – Он грустно улыбнулся. – Но даже если вы правы, я все равно не проиграю, Лара. А знаете почему?

Девушка не ответила.

– Потому что это не просто секс. Знаете, я получал почти такое же удовольствие, глядя на ваше лицо, когда мы играли в камере в слова, как и когда мы занимались любовью.

Лара недоверчиво посмотрела на Рикардо.

Он кивнул.

– Да, это правда. Вы заметили, я сказал «почти». Удовольствие не было таким интенсивным, но это… согревало душу.

Лара понимала, что он имеет в виду. Теперь ей нужно было перебороть более опасную, чем желание, теплоту, которая затопила ее при этих словах Рикардо.

– Так что я выигрываю хотя бы ваше общество. – Его улыбка растаяла. – Я думаю, если бы вы разрешили себе, вы бы тоже выиграли. Нам с вами пришлось вместе пройти через ад в этой камере.

– Я не разрешу себе, – сказала Лара. – Я не могу позволить себе никаких чувств по отношению к вам, Рикардо.

Он помрачнел.

– Это из-за вашей мечты о маленьком домике на берегу озера и больших собаках? И чтобы все вокруг было чистеньким и аккуратненьким? Что ж, в моей жизни было много грязи и страданий, и я не верю, что она изменится.

– Именно это я и хотела вам сказать. Мы с вами разные люди.

Он молча покачал головой.

– Признайте, что это так, Рикардо, – настаивала Лара.

– Только потому, что вы решили быть другой. Всегда можно выбрать новый путь.

– А как насчет вас? Вы тоже могли бы выбрать другой путь.

Рикардо улыбнулся.

– Укол. Вы правы. Я схитрил. Я тоже могу выбрать новый путь: забыть о хунте и последовать за вами в маленький городок у озера. Вы считаете, что я должен так поступить?

Лара смотрела на него, обескураженная вопросом.

– Нет.

– Почему нет?

Она ответила «нет» бессознательно, и теперь ей нужно было понять, почему она так сказала.

– Потому что вы и есть освободительное движение. Потому что ваши убеждения делают вас самим собой и заставляют вас действовать так, как вы действуете.

– А ваши убеждения привели вас в аббатство, чтобы спасти меня.

– Но только для того, чтобы мой брат всегда был в безопасности, подальше отсюда.

– Вы уверены? – Рикардо задумался. – Разве нельзя было найти другой, менее опасный путь, чтобы достичь этого?

– Я не смогла придумать ничего другого.

– Подумайте об этом. – Он посмотрел в лицо девушки. – Я уверен, что вы совсем не такая, какой себя считаете.

– Вы уже говорили это раньше. – Лара покачала головой. – Но вы ошибаетесь.

– Возможно, – сказал Рикардо. – Но вы все-таки подумайте об этом.

Лара чувствовала, что и без этого ей придется многое обдумать. Ее тело реагировало на присутствие Рикардо так же безотчетно, как и при первой встрече, но она не могла позволить ему победить.

– Если вы снова придете сюда, я не буду разговаривать с вами. – В ее голосе слышалось отчаяние. – Вам лучше отказаться от своего плана.

– Я приду еще. – Их глаза встретились, и она увидела в его взгляде непоколебимую волю и одновременно тень горечи. – И я не откажусь, Лара.

После простого обеда, который принес им Мануэль, Рикардо ушел.

Каждый вечер он приходил к обеду, как обещал.

Лара пыталась хранить холодное молчание, но Рикардо не обращал внимания на ее притворное безразличие. Он не говорил о войне и о своей жизни в последние девять лет. Он рассказывал только о своих мирных, довоенных впечатлениях. Рикардо рисовал перед Ларой живые картины своего детства на ранчо и описывал учебу в университете. Эти истории независимо от желания захватывали ее, и она невольно начинала задавать вопросы.

– Вы никогда не рассказываете о своих родителях, – сказала Лара. – У вас были с ними хорошие отношения?

– Не с матерью. – Он пожал плечами. – Ей нравилось играть роль хозяйки ранчо, светской дамы, а материнство не вписывалось в созданный ею образ. Я не могу ее за это винить. Я был самым озорным ребенком на свете. Но с отцом мы были очень близки. Он был хорошим, простым человеком с твердыми убеждениями. Отец не видел причин скрывать их, когда хунта пришла к власти. Он должен был бы понимать… – Рикардо оборвал фразу и отпил глоток кофе. – Я очень любил его.

3

Образ действий (лат.).