Кукла

– Ты целка? – удивился он, заметив кровь на одеяле. Он брезгливо поморщился, собираясь скинуть одеяло на пол, но под ним обнажилась солома, и Серый, выругавшись, просто перевернул одеяло наизнанку.

– Или у тебя месячные? – спросил он. – А, ладно, какая, хрен, разница.

Инга яростно отбивалась ногами, что-то нечленораздельно мыча, попав пяткой в грудь Серому, и тот разозлился. Хлесткий удар по лицу, и голова девушки беспомощно дернулась назад. В комнату зашел Клепа, глаза, не мигая, наблюдали за происходящим.

– Сними свою маску! – заорал Серый, потянув на себя край платка. Однако он не поддавался, так как был намертво закреплен сзади замысловатыми булавками.

– А впрочем, ладно, – вслух сказал Серый, входя в девушку, – так будет даже интересней. Типа как кот в мешке.

Инга застонала, пальцы в бессилии сжали одеяло. Он был мерзок, этот юноша. От него резко пахло потом и перегаром, и она зажмурила глаза, не в состоянии поверить, что все происходящее было явью, а не плодом ее воображения.

После Серого был Клепа. Потом снова Серый. Потом… Руслан.

Они словно поголовно посходили с ума, превратившись в диких зверей, особенно Серый. Они совершенно забыли о том, что находятся в глухом лесу, что их уже давно начали искать, что родители с ног сбились, разыскивая их, что за окном глубокая ночь, Руслан и думать забыл о предстоящей свадьбе, и меньше всего его сейчас заботила сходящая с ума от тревоги Женя. Единственное, что они видели перед собой, – обнаженное, мокрое от пота тело Инги, извивающееся на топчане.

Она мычала не переставая, пытаясь сопротивляться, но противостоять четверым парням, дрожащим от вожделения, в выражениях лиц которых уже не было ничего человеческого, она не могла. Клепе она расцарапала щеку, и тот, разозлившись, надавал ей таких оплеух, что Инга на некоторое время потеряла сознание. Оглушенная болью и ужасом, она пришла в себя только затем, чтобы понять, что этот кошмар продолжается. Разум подсказывал ей, что на сопротивление лучше не тратить силы, тем более это еще сильнее распаляло обезумевших парней. Обессилев, она теперь просто лежала, с унизительной покорностью позволяя осквернять свое тело, и лишь тихонько всхлипывала, когда кто-либо из них делал ей слишком больно. Они с такой жадностью накидывались на нее, словно Инга была первой женщиной, которую они встретили за всю жизнь. Когда ее «пропускали» по кругу, первый, к тому времени, как заканчивал последний, уже полностью восстанавливал свои силы и был снова готов к соитию, нетерпеливо топчась у кровати, и эти чудовищные круги следовали один за другим.

Она чувствовала, как сзади, на затылке ослабился узел платка. Ее грубо вертели и трясли, как куклу, и если она не поправит узел, платок спадет.

Над ней нависло лицо одного из них, багровое от прилившей крови:

– Гюльчатай, может, откроешь личико? Мне все-таки интересно, какая должна быть мордашка при таких формах.

«Нет!» – закричала мысленно Инга, отчаянно тряся головой, еще больше ослабляя узел.

Серый подбежал к Клепе, который в этот момент был на Инге, и сорвал платок. Полностью. В комнате наступила оглушительная тишина. Только слышалось: кап-кап-кап… где-то подтекала дырявая крыша.

Четыре пар глаз уставились на Ингу, на ее лицо. Точнее, на то место, что когда-то было лицом.

Вадим отвернулся первым, сгорбившись, он нетвердой походкой вышел из комнаты, Серый, побледнев, последовал за ним. Руслан не шелохнулся, хотя внутри у него все визжало и вопило от ужаса. Затем послышались недвусмысленные звуки – Клепу вырвало прямо на Ингу. Она вяло повернулась на бок, приподнявшись на топчане. Она даже не предприняла попытку закрыть лицо, и теперь ее мокрые от слез глаза загорелись мстительным огнем – эти щенки были явно не готовы к такому повороту событий. Клепа, поскуливая, слез с девушки, зацепившись ногой за одеяло, он свалился на пол, там его скрутил спазм, и он изверг из своей глотки новый поток желчи.

Теперь, когда голова девушки была повернута в сторону притихших молодых людей, стало ясно, почему она носила платок. Судя по всему, когда-то с ней произошло несчастье, возможно, сильный ожог. Лицо как застывший воск, сплошь в буграх и шрамах.

Она что-то промычала, безгубый рот разъехался в стороны, став похожим на оскал диковинного зверя. Вадим закричал, пятясь к двери. Его боевой друг, которым он еще несколько минут назад так гордился, теперь беспомощно поник, будто разделял испуг хозяина. Собственно, возбуждение пропало и у всех остальных. Клепа, что-то нечленораздельно бормоча, на четвереньках выполз из комнаты, размазывая коленками рвотную жижу.

Руслан сделал шаг назад, стыдливо прикрыв руками свои гениталии. Ему стало дурно. Боже, что они натворили?!

Он шел, не сводя глаз с лица несчастной. Она перестала всхлипывать, и теперь пыталась завернуться в свое черное одеяние. Между тем воздух медленно разрежался, их голоса вновь стали звучать по-прежнему, исчезло неприятное ощущение в ушах.

– Что с ней? – проблеял Клепа, все еще отплевываясь.

– А фиг его знает, – глухо сказал Серый. – Пацаны, нужно уходить.

Он быстро натянул джинсы, и, видя, что на его слова никто не отреагировал, повторил уже громче:

– Вы что, не слышите?! Надо валить отсюда! Сейчас ее батя придет, тогда будет нам такая баня, что до самой смерти не отмоемся!

Клепа отыскал на полу свои мокрые брюки и, дрожа всем телом, стал напяливать. Проклятая штанина завернулась внутрь, и нога никак не хотела пролезать туда, куда ей следовало.

В этот момент входную дверь сильно дернули. Вадим пригнулся, словно от удара плетью, лицо его стало белым:

– Это он!

– Откройте! – послышался снаружи голос мужчины. Голос безмерно уставшего человека.

– Что будем делать? – пролепетал Клепа, застегивая рубашку трясущимися руками. Он увидел, что Инга, кое-как одевшись, встала с кровати. Платок она так и не надела. Она стояла вся черная и молчаливо-торжественная, и падавший свет от горящих свечей придавал ей какую-то зловещую неотвратимость. Словно перед ними материализовалась сама Смерть.

Вскрикнув, Клепа бросился к двери и с хлопком закрыл ее прямо перед Ингой, подперев лавкой.

– Инга? – спросил за дверью мужчина и снова дернул дверь. – Ребятки, откройте, у меня топор.

Руслан почувствовал, как по коже поползли мурашки. Теперь они были похожи на наложивших в штаны школьников, которых застукали за разглядыванием неприличных журналов. Вадим надел очки и с опаской приблизился к окну, пытаясь что-то разглядеть в темноте. В следующее мгновенье он с воплем отшатнулся – к стеклу прилипло перекошенное злобой лицо бородача.

– Я вас предупреждал, – сказал он и размахнулся. Внутрь дома брызнули осколки стекла, в комнату ворвался ветер, неся с собой прохладу. Еще один удар – и рама повисла на одном шурупе, битое стекло со звоном падало на пол.

Вадим бросился к двери, Серый лихорадочно оглядывался в поисках какого-либо оружия. В окне снова показалось лицо мужчины.

– Начинайте молиться. Вы все… останетесь здесь, – прохрипел он. Потом лицо исчезло. Вадим все еще возился с дверью, сдирая до крови пальцы, пытаясь открыть засов.

– Нет, не открывай! – закричал Руслан, словно очнувшись от сна. – Он убьет нас всех!

«И правильно сделает», – добавил он угрюмо про себя. Однако было уже поздно, дверь открылась, и отец Инги ворвался внутрь, размахивая топором. Он сильно хромал, и даже скудного освещения хватило, чтобы разглядеть следы крови, которые он оставлял босой ногой. Серому где-то удалось отыскать большой нож, и теперь он крепко держал его в руке, собираясь дорого продать свою жизнь.

Бородач взмахнул топором, обухом попав Клепе в плечо. Тот тонко взвыл и отлетел в сторону, как мячик от пинг-понга. Вадим бросился на пол плашмя, увернувшись от предназначенного ему удара, и, перекатившись на бок, оказался в дверях, после чего скрылся в темноте. Отец Инги не стал его догонять и все свое внимание сосредоточил на Сером и Руслане. Клепа, жалобно хныкая, спрятался под стол.