Плацдарм

И стрелы с обсидиановыми наконечниками — теми, что наносят особенно скверные раны, раскалываясь при ударе в кость на множество мелких осколков, безвредно сломались, попадая в бронежилеты.

А потом пускать стрелы и болты стало некому.

Половина пуль пролетела мимо целей, и пули АКМС-74 не имели той убойной силы, которой обладали пули его старшего брата модели сорок седьмого года, или старой английской винтовки «Бур» калибра девять миллиметров, силу которой кое-кто уже наблюдал побывав за рекой Пяндж.

В магазинах автоматов не было ни запрещенных разрывных пуль, ни мало чем уступающих им шариковых или со смещенным центром тяжести, ни оставляющих жуткие ожоги трассеров, ни бронебойных с игольчатым сердечником.

Но и этого хватило с избытком. Тем более, в полном соответствии с принятой здесь тактикой, прорывающиеся старались держаться сомкнутой массой, чтобы быстро прорвать вражескую цепь, не дав мечникам окружить себя и втянуть в рукопашную.

Бежали не пригибаясь, в полный рост, воинственно вопя и размахивая клинками напоминая мишени на стрельбище.

Все было кончено буквально в полминуты.

Несколько смертельно раненных оглашало долину стонами в наступившей после грохота десятков стволов тишине, да осыпались камни за кем-то из счастливцев, чудом ускользнувшим от свинцового шквала.

Бой был закончен.

Оставалось выяснить — что здесь происходило и с кем дрались напавшие на них люди до того.

Уже издали глазам Макеева предстало довольно странное зрелище: майор Макеев, стоящий на коленях, и настойчиво что-то ищущий в траве рядом с трупом краснолицего толстяка. Его командир не побрезговал даже несколько раз перевернуть окровавленную тушу.

Подбежав, капитан тоже машинально принялся ворошить носком сапога редкую сухую траву горного склона.

Через минуту комбат закончил свои поиски и остервенело сплюнул.

— Ну и где же она??

— Что? — не понял капитан.

— Что-что! Та х…ня, которой этот урод спалил машину, что ж еще?!

Еще какое-то время они оба обшаривали все в радиусе метров пяти от трупа, заглядывая под каждый камешек, под каждый кустик. Но ничего, похожего на оружие (да и вообще ничего) не нашли.

— Что же это могло быть? — произнес, вновь сплюнув под ноги, Макеев, признав, наконец свое поражение. Да, что же это может быть? — повторил он. — Ведь саданет из такого в упор — и хоронить не надо будет!

Мороз по коже продрал Александра, при мысли о том, что это могло быть… Разнообразные бластеры, лазеры, лайтнинги и скорчеры, о которых он прочитал в книгах или которые видел в кино пронеслись перед его мысленным взором.

Тем не менее, он взял себя в руки.

— У меня есть идея, — сообщил он. Когда-то здесь была высокоразвитая цивилизация вроде нашей. Затем она погибла — в атомной войне или еще как-нибудь, но кое-какие запасы с тех времен сохранились. Кстати — и зверушка тогда понятно откуда — мутант.

— Мудант! — раздраженно бросил майор. Ты поменьше фантастику читай!

Давай по машинам — выдвигаемся.

В полной готовности они двинулись к выходу из ущелья — мало ли: может быть противники разбитых только что головорезов встретят их не более приветливо.

С первого же взгляда было ясно — в этой безымянной долинке произошло старое как мир событие — разбойники напали на купеческий караван.

В центре долины сгрудилась мешанина верблюдов, быков, коней, повозок — люди явно пытались защитить свой товар. И судя по разбросанным вокруг истыканным стрелами трупам людей и животных, по разбитым и сожженным повозкам, не очень успешно.

Правда разбойникам тоже пришлось несладко — о чём говорило с полдюжины обугленных трупов, и такой же обгоревший сморщенный шестилапый урод, напоминающий сейчас прибитого таракана-переростка.

Из за импровизированных баррикад, над которыми курился дымок, на нежданных гостей потрясенно взирали торговцы.

Держа на всякий случай караван на прицеле, боевые машины медленным ходом двинулись к аборигенов.

Те похоже пребывали в полной прострации переживая своё счастливое избавление.

— а тут еще появление непонятных чужаков…

Так что — рискнуть и вступить в контакт с братьями по разуму?

В конце концов рано или поздно это придется сделать — опять же хоть Макеев историю средних веков знал больше по романам, но не слыхал чтобы в благодарность за спасение где-то полагалось резать и убивать спасителя (но даже если и так — ответить на это найдется чем).

Первое что увидел майор, спрыгнув на землю, был дородный бородач в цветастом бурнусе, который ползал на четвереньках среди черепков и масляно блестящих луж, что-то жалобно причитая. Комбат подошел.

Вблизи у него даже перехватило дыхание от густого сладкого аромата.

Видимо, это и были те самые пресловутые благовония, которые так дорого ценились в древности. Вспомнив, пару исторических романов, прочитанных в школе, и то, что там писалось о стоимости ароматных снадобий, майор от души посочувствовал торговцу.

Тут же лежали недвижные туши верблюдов, тащивших драгоценный груз.

Подняв глаза на майора, тот что-то забормотал, смахнув слезу.

Майор подумал, что может быть в этот товар были вложены все деньги купца, и теперь он нищий.

Тут подскочил еще один караванщик, и что-то забормотал на незнакомом языке.

Показывая на машину он несколько раз повторял слово «кукх» — то ли вопросительно, то ли утвердительно.

Махотин виновато развел руками: мол, не понимаю. Но про себя отметил это, встревожившись. Неужели же этот тип видел что-то подобное?

— Товарищ майор! — браво отрапортовал подлетевший к офицерам рядовой Чуб. — Там это, языков взяли. Пытались в «зеленке» спрятаться — он ткнул в небольшую рощицу на склоне.

— Да ты что?! — обрадовался Макеев. — Ну-ка, ну-ка!

Пленники покорно сбились в кучу, подняв руки кверху в, наверное, универсальном для всех миров и времен жесте, означающем безоговорочную сдачу в плен.

Зрелище они представляли собой сейчас очень странное.

Пожалуй, Макеев затруднился бы даже определить чувство, которое испытывал, глядя на них.

Чувство некоей странности, и… неправильности, что ли? Как будто перед ним были ожившие сказочные персонажи. Али-Баба и сорок разбойников.

Картинка и вправду была колоритней некуда.

Выстроенные шеренгой мужики — всего десятка два. Все смуглые и обветренные, у многих хищноклювые носы вполне кавказского вида, хотя хватало и людей среднеевропейской внешности — встретишь на улице, и не обернешься.

Правда, имелись и более экзотические личности.

Один был темный, почти черный, но вместе с тем на негра явно не похожий. Со слегка вьющимися рыжеватыми волосами, прямым носом, тонкими губами и глазами блекло-желтого оттенка. Другой — с серой кожей, но при этом светловолосый и зеленоглазый. Еще один — медово желтый, но крупный, и вроде как с арабскими чертами лица.

Все, как на подбор, обросшие косматыми бородами. У некоторых они даже были выкрашены в синий и темно-красный цвета (правда, изрядно вылинявшие). Только трое или четверо сводили растительность на лице, а еще у одного борода была выбрита только с одной стороны.

Косматые сальные гривы соседствовали с более-менее аккуратными косичками (иногда по два десятка на голову), или даже узлами на темени — как у женщин в их мире. Или у японских самураев — припомнил майор картинки из старой книги. Некоторые заплели в косы даже бороды, украсив их игривого вида бантиками.

На щеках и лбах — и даже на шеях и ладонях — у многих были выжжены клейма, иногда не одно.

Одежда их вполне соответствовала тому, что писали о «работниках ножа и топора» в старых романах. По большей части на вид добротная и должно быть дорогая, но явно знавшая лучшие времена, грязная и рваная.

На грязных мозолистых лапищах блестели перстни и браслеты — золота, правда, было маловато: все больше серебро и бронза с мелкими аметистами и бледной бирюзой. Причем, про кое-какие изделия можно было твердо сказать, что предназначались они для женщин. Вот взять хоть ту тонкую цепочку с фигурными висюльками, что в несколько рядов обвивается вокруг бычьей шеи «серого».