Бесстрашная

Холод сочился сквозь раму, и от этого вся кожа Патрика покрылась пупырышками. Белая стена снега, несомого ветром, ударяла в окно. Патрик уже предвидел отчаянную схватку с природой и мысленно подсчитывал свои возможности.

В его сарае ночевали свыше двадцати работников. Еще полдюжины несли ночную вахту, объезжая ранчо, если, не дай Бог, они не замерзли в седлах. Если Рио услышал бурю, то он уже в пути. И еще здесь был Улисс.

Будет ли этого достаточно?

Он быстро оделся, натянув две пары нижнего белья. Правда, несколько слоев одежды сковывали его движения и он чувствовал это, когда вышел в холл и постучала дверь Улисса.

К его удивлению, дверь тут же распахнулась и показался полностью одетый Улисс.

– Раненько ты поднялся, – приветствовал его Патрик.

– Мне о многом надо было подумать, ну а уж когда завыл ветер, я проснулся и больше уснуть не мог. Что там снаружи?

– Судя по всему, к нам прилетели все северные ветры. Нам придется кормить скот сеном.

Улисс догнал Патрика в холле:

– Чем я могу помочь?

Патрик крепко сжал руку Улисса – это было редкое для него проявление отцовской привязанности. Хоть его сын и вырос на ранчо, но никогда не имел дела со скотом и не знал, как с ним обращаться. Но Патрику сейчас был нужен каждый здоровый мужчина, и его сын ростом шесть футов и три дюйма был вполне подходящим человеком для такой работы.

– Я сейчас иду в сарай будить работников, скажу, чтобы оделись потеплее. Нам предстоит долгий и трудный день. На улице, наверное, так холодно, что даже статуя может отморозить все причиндалы. Советую надеть тебе лишнюю пару нижнего белья. Когда закончишь одеваться, разбуди женщин и слуг, и пусть они приготовят сытный завтрак на всех. Кухарка будет заготовлять еду для скота и устраивать животных надолго. Да, не забудь о кофе, нам потребуется много кофе, чтобы продержаться. Снаружи просто ад кромешный.

Слова Патрика оказались пророческими. В этот первый день он измотал своих людей до полного изнеможения, самого же себя довел до еще худшего состояния. Он как одержимый вел свою малочисленную армию в бой с силами природы в отчаянной надежде спасти скот.

С рассвета и до заката они наполняли телеги сеном и прорывались сквозь белую пелену, чтобы доставить корм голодным лонгхорнам. На следующий день Патрик проснулся и обнаружил, что буря все еще бушует. Он не посмел никого просить объехать ранчо в поисках скота ночью. Скот, оставшийся без внимания, должен был искать укрытия в оврагах и промоинах, и там животные могли барахтаться, пока не погибнут.

Здесь в округе снег был редкостью, и если такое чудо происходило, то тогда мужчины, женщины и дети – все высыпали с восклицаниями изумления и восторга. Если снег выпадал, то ненадолго, на следующий день обычно от него уже ничего не оставалось.

Но на этот раз он все продолжал идти и ему не было видно конца. Все, что Патрик создавал в поте лица, тяжким и непрестанным трудом, могло пойти прахом. Если бы Патрик потерял скот, он мог бы сказать «прощай» и своей жизни на этой земле. Ему пришлось разделить людей на две группы. Первая во главе с Рио должна была продолжать доставлять сено на пастбища. Вторую группу собирался возглавить он сам и набрать ее из молодых людей, сильных и способных выполнять тяжелую работу. Ведь выгонять скот из оврагов совсем не то, что проводить воскресный день в парке.

Наступил и прошел второй день, ветер все продолжал завывать, а снег падать. Мужчины и женщины возвращались в свои постели слишком усталые, чтобы есть, слишком измученные, чтобы спать, моля Бога о том, чтобы буря закончилась до того, как отнимет жизни тех, кто был им дороже лонгхорнов.

На третьи сутки ветер снова разбудил Шарлотту, и она содрогнулась, поняв, что буря все еще держит ранчо в своих цепких неумолимых объятиях. Она лежала в темноте, мечтая закутаться в одеяла с головой и тем самым отгородиться от всех неприятностей и печалей, как она делала в юности.

Подумав о том, что нужна Патрику, Шарлотта поднялась на ноги. Она проявила много изобретательства, потратила много времени и энергии, чтобы заставить его вернуться к жизни, и ей удалось добиться блестящего успеха. Его исхудавшая фигура теперь приняла свой прежний вид – к нему вернулся горделивый мужественный облик, столь памятный ей. Он даже начал снова смеяться.

А теперь эта буря угрожала его жизни. Шарлотта не могла допустить и мысли о том, что с ним могло случиться несчастье.

Во время их короткого брака она воспринимала Патрика как человека косного, не обладающего юмором. Найджел с его бесшабашностью был антиподом Патрика. Какой же слепой дурой она была в то время! В мизинце Патрика было больше достоинств, чем во всем Найджеле.

Три дня назад, видя, как Патрик уходит в бурю, а потом, дожидаясь его возвращения все это время, которое показалось ей вечностью, она не находила себе места от беспокойства. И Шарлотта поняла, что ее чувства к нему гораздо теплее, чем дружба, гораздо сильнее, чем благодарность, гораздо больше, чем любая привязанность.

Когда наконец фигура Патрика появилась в двери и он остановился, стряхивая с себя снег, Шарлотта с трудом сдержалась, чтобы не броситься к нему в объятия и не осыпать его лицо поцелуями.

Она явилась на ранчо Прайда, чтобы сыграть с ним шутку, но судьба перетасовала все карты. Влюбиться в Патрика снова и знать при этом, что теперь она гораздо менее достойна его, чем когда они встретились в первый раз, – это было самой жестокой шуткой, какую сыграла с ней судьба.

Одеваясь, Шарлотта попыталась отбросить дурные предчувствия. Со своими затруднениями она справится позже – ринется вперед и встретит их лицом к лицу, как и всегда. Теперь же ей нужны были вся ее энергия и сила, чтобы пережить этот день.

Все остальные женщины, обитавшие в доме, уже собрались на кухне, и Шарлотта присоединилась к ним. Алиция стояла у стойки, сбивая тесто для бисквитов. Горничные готовили сандвичи с ветчиной, оставшейся со вчерашнего дня. Мария стояла у печи и мешала овсянку в огромном горшке, а Кончита, сгорбившись, сидела за столом, уткнув нос в чашку с кофе.

– Доброе утро! – сказала Шарлотта входя. Алиция закончила сбивать тесто для бисквитов и отставила миску:

– Поскорее бы кончалась эта буря! Ума не приложу, сколько еще наши мужчины смогут продержаться.

– Они техасцы, дорогая, а техасцы привыкли к суровым условиям жизни, – возразила Шарлотта с уверенностью, которой она не ощущала.

Тут ветер задул прямо в трубу, в комнату пошел дым, полетели искры. Алиция и горничные бросились к метлам. В спешке они сталкивались друг с другом, смеясь над собственной неуклюжестью. Звук их голосов нарушил царившую в кухне напряженную атмосферу. Шарлотта налила себе кофе из огромного эмалированного кофейника, стоявшего на плите, и присоединилась к Кончите за столом.

– Как поживаешь? – спросила Шарлотта.

Та пристально посмотрела на нее из-под отяжелевших век.

– Кто-то умрет до конца этой бури, – сказала Кончита, осеняя себя крестным знамением. – Я это чувствую костями.

– Что же говорят твои кости? – спросила Шарлотта, уверенная, что они говорят об артрите.

Но женщины начали нервничать. Предсказания Кончиты очень неуместны – все были на пределе, и нужно было немного, чтобы довести их до истерического состояния.

Кончита выпрямилась, насколько могла, и посмотрела прямо в глаза Шарлотты. В противоборстве взглядов схлестнулись характеры, а началась эта битва в тот самый день, когда Шарлотта вошла в дом Прайда в качестве молодой хозяйки.

– Всем известно, что смерть троицу любит, сеньора, – забубнила Кончита. – Вы потеряли мужа, сеньор Патрик – жену. А это только две смерти.

На четвертую ночь вконец измученные мужчины и женщины спали крепко и не заметили, что буря отступила, двинувшись на юг. Ослабленная своей титанической битвой с Техасом, буря нежно коснулась Хьюстона, покрыла все тонким слоем льда, а затем, исчерпав свои силы, благополучно почила в Мексиканском заливе.