Страница 14 из 24
Почему дед замыслил связать его именно с ней? В жизни Лукаса было много женщин, в том числе и достойных, из которых вполне можно было бы сделать выбор. Европа кишит принцессами и графинями, чьи семьи с радостью добавили бы перечень титулов Лукаса к своим.
Список можно расширить. В Америке множество наследниц огромных состояний, чьи отцы гоняются за титулами, которые придадут респектабельности их богатству.
Он встречал много таких женщин – они были хорошенькие и в меру испорченные, но каждая из них прекрасно знала, как улыбаться, флиртовать и угождать мужчине.
Несмотря на усталость, Лукас усмехнулся.
Алиса, похоже, не имела представления ни о чем подобном. Она была слишком сильной и независимой – Лукас не мог припомнить ни одной женщины, которая бы противостояла ему так ожесточенно, как она.
Наверняка дед решил, что это его привлечет. А может, ее невинность?
Он упоминал об этом, но Лукас не поверил.
Невинность – такая же редкость, как зубы у курицы. Кроме того, невинность явно переоценивается. Это понятие уже давно устарело. Если мужчины не считают нужным беречь свою невинность, почему женщины должны?
Лукас снова подумал о том, зачем он пришел в ее спальню. Да, у него бессонница, его комната полна теней… А эта комната полна Алисой.
Он невольно прошептал ее имя, и она тут же проснулась. Она должна была вскрикнуть или, по меньшей мере, прогнать его… Вместо этого она спросила о деде, голос был мягкий и озабоченный. А когда она раскрыла объятия, ему показалось таким естественным лечь рядом, прижать ее к себе и… безмятежно уснуть.
Но теперь он проснулся. И не просто, как любой человек, а как мужчина, остро чувствующий присутствие рядом с ним женщины. Лукас ощутил мощный прилив желания, его возбуждение было настолько сильным, что причиняло боль. А ведь освободиться от него так просто – мягкий поцелуй, пока она спит, немного ласки, а к тому времени, как она окончательно проснется, он будет уже внутри нее…
Матерь Божья! Господи, кем надо быть, чтобы целенаправленно планировать такое?
Очень осторожно Лукас вытащил свою руку из-под головы Алисы.
– Лукас?
Лукас застыл, но ее недоуменное «ах!», когда она осознала, что они вдвоем лежат в постели, неожиданно распалило его еще сильнее.
– Лукас? Как мы?.. Что ты?..
– Все в порядке, amada. Мы просто отдыхали, ничего больше.
Он видел, что она пытается припомнить, как они оказались в одной постели., – несколько минут назад он занимался тем же. Наконец она кивнула.
– Я помню.
– Спасибо, Лиса.
– За что?
Он провел указательным пальцем по ее губам.
– За то, что дала мне спокойно проспать эти несколько часов. Не знаю почему, но в собственной кровати меня одолела бессонница.
– Я понимаю.
– Неужели?
– Когда Алоиз был уже очень болен, я иногда так уставала, что не могла удержать голову. Но когда ложилась в постель, сон не шел. – Она вздохнула. – Я не любила его так, как ты любишь своего дедушку, но понимаю, как тяжело наблюдать страдания человека, долго бывшего частью твоей жизни.
Лукас улыбнулся.
– Моя любовь к деду так очевидна? Алиса тоже улыбнулась.
– Должно быть, он любит тебя так же сильно.
– С ума сойти. Я впервые лежу в постели с женщиной и обсуждаю свою любовь к деду.
Кровь бросилась ей в лицо.
– Ты же лежишь со мной… не в том смысле…
– Да, ты права. – Его голос был хриплым. – И мне лучше покинуть твою постель. Только один поцелуй как пожелание спокойной ночи.
Дыхание Алисы участилось.
– Не думаю, что это…
– Всего один, – прошептал Лукас и приник к ее губам. Нежно. Без натиска. Без принуждения. Как будто, если она захочет его остановить, он остановится.
Он умрет, но остановится. Но Алиса не остановила его.
– Лукас, – прошептала она. – Лукас…
Он взял в ладони ее лицо, она ответила, разъединив губы. Она была сладкой, как мед, как спелая испанская вишня, напоенная жарким солнцем.
Алиса вскинула руки и зарылась пальцами в его волосы. Лукас застонал и углубил поцелуй. Он почувствовал мгновенное колебание, и вот она уже коротко задышала, отвечая ему.
Покинь эту постель немедленно, Лукас!
Лукас слышал этот приказ внутреннего голоса, но уже был не в состоянии подчиниться ему. Он не мог покинуть ни эту постель, ни эту женщину. Потому что она не хотела, чтобы он покинул. Алиса обняла его за шею и прижалась так крепко, что он уже ни о чем не мог думать.
Вкус. Запах. Звук. Осязание. Только это имело сейчас значение. Вкус ее кожи во впадинке на шее, там, где она переходит в ключицу…
Алиса трепетала в его руках.
– Лукас… – горячечно шептала она, – Лукас…
– Да, да, amada.
Он шептал английские и испанские слова желания, слова страсти, от которых она ахала и всхлипывала. От удовольствия.
– Amada, позволь мне, разреши…
– Да, пожалуйста. Да.
Руки Лукаса лихорадочно развязывали тугой узел на ее халате. Полы халата, наконец, распахнулись, и он увидел ее.
Алиса была не просто красива. Она была совершенна, воплощая все, о чем он мечтал, что представлял себе в фантазиях.
Он накрыл ладонью грудь, затем наклонился и поцеловал шелковистую кожу, погладил большим пальцем розовый сосок, и Алиса вскрикнула от удовольствия. Он знал это, потому что чувствовал то же, что и она – восторг, голод, желание… Он часто испытывал сексуальное возбуждение, но такого всеобъемлющего ощущения – никогда.
Он посмотрел в глаза Алисы – они были подернуты страстью. Наклонившись, он нежно взял в рот розовую горошину соска, втянул, чуть прикусил, и тут же из ее горла вырвался вскрик, страстный и дикий, и Лукас в ответ не сдержал стон.
Он проложил дорожку поцелуев вниз – по груди, животу, пощекотал кончиком языка впадинку пупка и наконец, достиг мягких завитков, охраняющих врата ее женственности.
Алиса вцепилась в его волосы.
– Нет, Лукас, ты не можешь…
Он поймал ее руки за запястья и прижал к кровати по обе стороны от тела, а его губы уже нашли самую чувствительную точку ее и приникли к ней в поцелуе.
Алиса закричала и выгнулась дугой.
– Лиса, – хрипло простонал Лукас. Он отпустил ее руки, но только затем, чтобы взять ее под ягодицы и приподнять. Он снова приник губами к этому сладчайшему из цветов. Он целовал, посасывал, ласкал языком, пока в ночи не раздался громкий крик высвобождения.
Он чувствовал, как оргазм сотрясает ее тело, и понял, что больше не в силах сдерживаться. Он быстро избавился от одежды и вернулся к Алисе.
Ее взгляд прояснился, и его сердце было готово вырваться из груди, когда она взглянула на него.
– Лиса, – прошептал он, – amada.
Не отпуская ее взгляда, он развел ее бедра.
– Лукас…
Много позже его имя, которое она прошептала, будет снова и снова эхом повторяться в его сознании, но это случится потом, когда лихорадка страсти уже отпустит его.
Он входил в нее все глубже, губами подхватывая свое имя, срывающееся с ее губ. Алиса вцепилась в его плечи.
– Лиса… О господи, Лиса!
Он заставил себя остановиться, хотя от желания уже даже дышать не мог. Она оказалась невинной.
– Да, – взмолилась она, – пожалуйста, Лукас!
С медлительной нежностью, которая грозила убить его, он снова начал двигаться. Ее глаза были закрыты, только его имя снова и снова слетало с ее губ.
Лукас чувствовал приближение мига собственного высвобождения. Он мечтал о нем и не хотел его, он хотел бесконечно долго двигаться внутри этой мягкой плоти. Ему хотелось замереть на самом пике и удерживаться на нем как можно дольше. Но он был всего лишь человек. И когда Алиса выгнулась под ним, когда внутри нее все ритмично запульсировало, сжимая и отпуская его плоть, Лукас понял, что пропал.
– Лукас, – в который раз прошептала она.
Ее голос сорвался, и Лукас подумал, что она испугалась. Он быстро наклонился и поцеловал ее.
– Я здесь, amada. Я с тобой. Отпусти себя, и мы вместе взмоем ввысь. Лети со мной…