Жизненная сила

Восемнадцать лет и три недели провел Памир в поисках, которые не дали никаких результатов. Ничего.

Уже просто по привычке напоследок он еще раз вернулся к своему списку подходящих для поисков мест, уже давно изученному и проверенному, и уставшие глаза отметили последний шанс - дурацкое слово «пиявки».

Вероятно, это последнее место, куда следует заглянуть. Годы поисков убили надежду; ничего не было найдено, и уже не хотелось ничего искать. Совершая свои вылазки, Памир решил, что Уошен, Ааслин и Миоцен, конечно, не ждут его ни в каких доступных человеку местах, и неожиданно поверил в теорию, которая была так близка Премьеру: ее лучших капитанов подкупили какие-то неизвестные существа, а еще вернее, похитили их. Так или иначе, их просто не было на Корабле, и где они находились - неизвестно. А явление Уошен оказалось просто чьей-то частной шуткой, и Премьер предложила ему эти поиски лишь для отвода глаз.

Словом, жилище пиявок были вполне подходящим местом, чтобы поставить точку на всех этих дурацких бреднях.

Как только он забрался в танкер, в эту бесконечную серость, Памир сразу же подумал, что сделал это напрасно - Уошен никогда бы не осталась в таком месте. Даже на год, не говоря уже о нескольких тысячелетиях! И чувствуя, как мутится его сознание, а воля и сердце слабеют с каждым вздохом, Памир все больше уверялся в том, что ни один капитан не стал бы по своей воле жить внутри идиотского двухмерного пространства.

С каждым следующим шагом его все неодолимее тянуло вернуться.

Остановившись, он еще раз глубоко вздохнул и тут убедился, что единственный вход в бывшее обиталище пиявок открыт. Памир опустился на колени и увидел множество всякого хлама - выработанных датчиков, скателлов и прочей ерунды. Он запросил данные по этому месту, и ему ответили, что экзофобы оставались здесь всего шестьсот лет, а затем полностью исчезли, их судно унесло всех в тучу молекулярной пыли, где они жили до своего переселения.

Пиявки исчезли еще до того, как пропали капитаны. - Пока, - прошептал он, поднял голову и услышал, как эхо стало катать это слово по всем потолкам и полам, описывая огромный круг, заканчивавшийся около далекой круглой стены. Через несколько секунд оно снова вернулось к нему, уже громким, мощным и раскатистым.

- Пока! - громовым голосом попрощалось с ним обиталище.

И как можно быстрее, подумал он. Прямо сейчас. Зонды показывали аномалию.

Впрочем, они всегда ее показывали, это была их работа, и ничего другого от них не ожидалось.

Памир сделал целую карту аномалий и начал путешествовать заново, теперь уже по этой карте. Но все аномалии были очень небольшими, недоступными невооруженному глазу. Больше всего было странностей, связанных с остатками человеческой кожи. Но сильнее всего удивило, даже можно сказать, поразило Памира то, что с десяток остатков прямо-таки откровенно ждали, чтобы их обнаружили. Почему они брошены здесь и брошены, как показывали анализы, давно? Здесь, где их не просчитает ни один генетический маркер? И в них не содержалось никаких бактерий. Ни в одном из этих доброкачественных, бессмертных остатков, зачем-то спрятанных здесь.

Чистящие агенты вылизали это место до стерильности, что тоже было странно, ведь это было место обитания чужих, и вторгшиеся сюда человеческие нарушители территории должны были вести себя соответственно.

Должны были.

Вспыхнула еще одна пурпурная точка где-то неподалеку от стены.

Там оказался целый кусочек несгоревшей плоти. Впечатанный в пластиковый пол, он остался не замеченным нарушителями, но приборы обнаружили его без труда, и с их Помощью, а также с помощью лазера, Памир извлек свое сокровище размером с палец и тут же поместил в походную лабораторию.

Пол спокойно и быстро затягивал свежую дыру.

Находка при восстановлении представляла собой кусок плоти почти в килограмм весом. В ней были генетические маркеры, хотя их оказалось и недостаточно, чтобы отнести их к какому-либо из исчезнувших капитанов. Но карамлезированная плоть носила следы насильственного убийства, что объясняло, почему нарушители попытались убрать следы.

Памир опустился на пол, снова ставший ровным и гладким, и измерил серый пластик, составив тщательную карту всех его почти невидимых шрамов. Итак, этот небольшой кусок обиталища был когда-то и кем-то поврежден. И, возможно, не так давно. На полу были шрамы, так же как и на потолке и на толстой серой стене. Присутствовала здесь и техника, поскольку спустя несколько минут Памир обнаружил в углеводороде малозаметную примесь металла - в этом месте были использованы лазеры и гремели взрывы. Теперь можно было с легкостью представить происходившее, когда, с одной стороны, пол снова и снова судорожно пытался восстановить себя, а с другой - раз за разом раздавались выстрелы.

Памир вспотел, подумав о призраках.

Но что теперь?

Сидя на древней подушке, когда-то служившей мифическим пиявкам, он следил за действиями своего зонда, огибавшего все помещение по периметру и под конец прижавшегося к стене.

- Здесь уже смотрели, - остановил его Памир. Но зонд отказывался выполнять приказание. Памир встал, едва не стукнувшись головой о потолок.

- Ну, что такое? - спросил он, подойдя ближе.

У многих существ, а, может быть, когда-то и у первобытных людей, язык включал в себя некие приемы для разговоров с умершими. И теперь, когда мы можем читать по лицу и телу, эти праслова требуются только для общения с призраками.

Чья же это теория?

Наклоняясь к зонду и изучая показания, Памир все пытался вспомнить ее автора. Но увиденное тут же заставило его забыть обо всем: глубоко в стене, ближе к холодному вакууму, чем к нему, был похоронен какой-то металлический объект. Он был круглым и гладким, и, насколько позволяло понять изображение, весьма непростым.

«Ерунда», - все же заставил себя подумать Памир.

Ерунда.

Но включил лазер, прорезал узкую дыру и расширил ее так, чтобы зонд мог пролезть туда и обратно.

Артефакт был сделан из химически нечистого серебра, и взять его после того, как он был разогрет лазером, оказалось трудно. Памир уселся рядом, съел немного высушенного виски и подслащенного целаканта. Потом осмотрел и ощупал шарниры и грубый замок артефакта.

Что бы тут ни происходило, предмет был явно сильно поврежден. Х-лучи показывали, что внутри, в пустом пространстве, находится примитивная сеть механизмов. Отвинтив у зонда один сустав, Памир использовал его как отмычку, взломал поврежденный замок, поднял крышечку, шарниры заскрипели, и она упала прямо под ноги Памиру. Перед ним был циферблат простейших, совершенно архаических и весьма странных часов.

Примитивная батарейка давно села.

Элегантные стрелки как мертвые застыли на месте, возможно, показывая время, когда часы остановились. 4611.330, - прочел Памир. И сердце его замерло.

Не принадлежат ли эти часы?..

Или это просто детская игрушка?

Но как бы то ни было, часы представляли собой весьма изящный предмет тонкой работы по металлу. На дне и стенках корпуса Памир мог видеть следы пальцев, и как бы стараясь представить себе их бывшего владельца, он некоторое время подержал часы в руке, потом развернулся и снова прильнул к стене, случайно задев ногой упавшую крышку. Она заскользила по серому полу и застыла рядом с одной из древних подушек.

- Это мое, - на всякий случай предупредил призраков Памир и встал на колени рядом с подушкой. Он поднял тяжелый кусок серебра в сплаве с каким-то другим прочным металлом и секунду в раздумий смотрел на полированную поверхность. Затем рассеянно перевернул ее и увидел какие-то царапины. Нет, не царапины, что-то более организованное, чем просто царапины. Повернув крышку соответствующим образом, он долго изучал следы, пока они не превратились в буквы, выгравированные на серебре.

Он прочитал их сначала про себя.

А потом для привидений - вслух.

«Кусочек неба. Милой Уошен. От преданных внуков».

И Памиру показалось, что давящая пустота наполнилась громовыми ударами его сердца.