Страница 59 из 102
- Кажется, про меня забыли. А я хочу вернуться к своей работе или, по крайней мере, к чему-то ее напоминающему.
Поначалу его идентифицировали как одного из пропавших капитанов. Но ошибка тут же выяснилась.
- Просите прощения у Премьера, - заявил ему генерал - сидевшему в окружении двадцати молодцеватых, одетых в пурпурно-черную форму офицеров полиции крупному некрасивому мужчине. - Это основное условие амнистии, хотя и вполне формальное. Мы вас соединяем. Просите прощения сейчас же. Ну!?
Но Памир отказался.
За несколько тысяч километров Премьер видела, как мужчина покачал головой.
- Я не собираюсь ни за что извиняться. И не утруждайте этим вздором ваши каналы.
- У вас нет выбора, Памир! - пропыхтел генерал.
- И каково же мое преступление? - поинтересовался тот в ответ.
- Вы допустили на борт опасное существо. И были вовлечены в разрушение одного из самых наших редких растений.
- Да неужели? - усмехнулся Памир, пожав плечами. - Но я-то нисколько не чувствую себя виноватым. Ну, может, и сожалею, самую малость.
Премьер продолжала смотреть и слушать, улыбаясь и прикрывая рот широкой ладонью.
- Я поступал так, как считал нужным, - добавил Памир и внимательно осмотрелся, соображая, где может находиться еще один подглядывающий глаз. Наконец, обращаясь напрямую к Премьеру, сказал: - Я не могу просить прощения, по-настоящему просить прощения, поскольку не чувствую себя виноватым.
- Справедливо, - прошептала Премьер себе под нос.
Но офицеры оказались менее сговорчивы. Один за другим они в негодовании качали головами, и самый раздражительный из них - длиннорукий парень, наделенный обезьяньими генами и дурным нравом - пустился в нелепые угрозы.
- В таком случае мы вас арестуем. Суд, неумолимый приговор. И остаток своей бесконечной жизни вы проведете в темной клетке.
Памир совершенно равнодушно посмотрел на кричащего офицера, потом спокойно встал и заявил:
- До конца амнистии осталось всего восемь минут. У меня еще есть время уйти. Вы, кажется, забыли о своих обязательствах. Однако, если вам очень хочется, попробуйте, возьмите меня.
Половина офицеров уже склонялась к тому, чтобы действительно схватить пришедшего.
Но как бы предупреждая их намерения, Памир сделал большой шаг к выходу, потом остановился, задумался и негромко рассмеялся. И снова, глядя прямо в глаза Премьера, сказал:
- Помните этих исчезнувших капитанов? Тех, которые согласно вашей нелепой истории оставили нас по секретному заданию?
Все разом замолчали и, кажется, забыли, как дышать.
- Неделю спустя после того, как они пропали… я видел одного из них…
Весь триллион голосов смолк в ушах Премьера.
Теперь она слышала только Памира и видела только его. И прямо оттуда, со своего поста под Портом Альфа, будто забыв обо всем, закричала:
- Кого!?
Доли секунды этот вопрос гремел в полицейском управлении, и все, кроме Памира, замерли от удивления.
На мгновение Памир позволил присутствующим увидеть свою улыбку, потом присвистнул, сжал кулаки и сделал еще один шаг назад. Теперь Премьер сама отключила все каналы, кроме одного, и предстала перед ним полновесным изображением.
- Кого из моих капитанов ты видел? - голос ее не скрывал волнения.
- Уошен,- тихо и почти удивленно ответил он. Память быстро подсказала Премьеру, что Памир и
Уошен всегда были друзьями. И В эти краткие мгновения она перестала быть Премьером, триллион голосов исчез, Великий Корабль плыл через пространство неуправляемым и брошенным. Впрочем, это ничуть ему не мешало.
- Где ты видел ее?
Памир кратко, лишь соблюдая достоверность, рассказал о своей последней встрече.
- Мне нужен мой прежний ранг, - насладившись эффектом, добавил он. - Мне не надо платы и испытательного срока. Иначе в этом нет смысла.
- Но почему ты считаешь, что заслуживаешь исключения? - усмехнувшись, жестко спросила несколько удивленная Премьер.
- Потому что вам необходимы талант и опыт, - с холодной уверенностью ответил он. - И потому, что вы не знаете, что делала Уошен и куда она делась. А поскольку я знаю об исчезновении гораздо больше, чем сказал, может быть, я помогу вам найти их. Как-нибудь. Когда-нибудь. Может быть.
И тут случилось редчайшее событие: Капитан-премьер не знала, что ответить.
- Мадам, - сухо и формально закончил Памир и пожал широкими плечами, снимая с себя ответственность за все дальнейшее. Затем поклонился. - С моей стороны никакого неуважения, даже в намерениях, мадам. Но Корабль велик и, честно говоря, вы даже не подозреваете, насколько мало вы еще знаете его.
Глава двадцать восьмая
Памир родился в одном из захудалых колониальных миров. Отцу к моменту его рождения едва исполнилось тридцать, что по этим бессмертным временам считалось младенчеством. Мать же, известная пасторша и пророчица, была на целую тысячу лет старше своего повелителя. Она обладала живой красотой и удивительным здоровьем, и, обладая такими дарами, могла выбрать себе любого из местных мужчин. Это позволяло ей, к тому же, с пренебрежением смотреть на всех местных женщин вместе взятых. Но она была странным человеком и по каким-то таинственным причинам решила вскружить голову именно невинному мальчику, а потом и выйти за него замуж. И, несмотря на все столь явные различия, эти двое создали стабильную, даже счастливую семью.
У матери была большая склонность к божкам чужих. Кроме того, она свято верила, что универсум создан тремя Великими Духами - Смертью, Женщиной и Мужчиной.
Поэтому в детстве Памиру постоянно напоминали, что он есть воплощение Мужчины, а Женщина есть лишь его надежный партнер и союзник. Для Смерти как будто бы не оставалось и места. Будучи заодно, два божества временно подавляли третье, делая его слабым и беспомощным.
Однако никогда не следует забывать, что эта стабильность - иллюзия. Смерть притаилась в засаде и ждет, учила его мать. И когда-нибудь однажды каким-нибудь мудреным и невероятным образом она подомнет под себя и мужчину, и женщину - и баланс сил снова восстановится. Что, в общем-то, естественно и справедливо. Мать не уставала повторять, что каждое божество по-своему красиво и каждому отведено для торжества свое время… иначе мир рухнет под грузом великой несправедливости.
Многие годы Памир просыпался среди ночи, гадая, не придет ли Смерть к его постели сегодня, после того как он уснет? И не она ли нашептывает ему сладкие сны? И хватит ли у него сил, чтобы: сопротивляться ее ужасным чарам?
В конце концов, совсем измучившись, Памир рассказал о своих страхах отцу.
Тот, сам еще похожий на мальчика, расхохотался, взял сына под руку и предупредил:
- Не верь ничему, что говорит твоя мать. У нее больное воображение. Оно и у всех у нас, конечно, не совсем того… Но у нее особенно.
- Я не верю тебе, - пробормотал мальчик и попытался стряхнуть отцовскую руку. - Кто же здесь может быть здоровее мамы?
- Ты имеешь в виду, что у нее мозги безотказны, как модем? - Отец был большим, некрасивым человеком; где-то в его генах затаилась кавказская или ацтекская кровь. - Но ведь дело не в этом. Вся правда состоит в том, что мамка твоя настолько стара, что свою нормальную жизнь давно уже позабыла. А жила она тогда, когда еще не додумались до всего этого бессмертия, когда еще даже не представляли, что бессмертие так легко устроить. Она жила на древней Земле, и когда появились настоящие врачи, ей было уже около ста лет. Она стала одной из первых в этом начинании. Именно поэтому она и восприняла новую технологию несколько странно. Даже когда ее мозг заменили биокерамикой, кое-что из старых предрассудков просочилось туда. Память, конечно, пропала, но кой-какие ошибочки вползли. И мелкие, и большие. Но не вздумай повторить все это кому-нибудь еще. Ничего я тебе не говорил. А иначе я всем объявлю, что ты просто сумасшедший, и верить тебе нельзя.