Жизненная сила

Мнение Уошен относительно их новой веры было и сложным, и переменчивым. Бывали периоды, порой длившиеся годами, когда она считала Миоцен только циничным вождем, а новую религию столь же противоречивой, как любое верование на свете. Но бывало и так, что все эти гимны и парадная пышность, а также прочие атрибуты производили на нее неожиданное и сильное впечатление.

В этой диковинной мешанине понятий заключалось неземное обаяние.

То, что Корабль был реальностью, она помнила всегда. Но объект нынешнего поклонения все более превращался в призрачную диковинную машину, загадочным образом прокладывающую свой путь через бесконечные миры. И даже после стольких лет изоляции в такие мгновения Уошен ощущала внутри себя требовательный позыв вырваться за пределы гиперфибры к холодным живым скалам.

Магистраль становилась все шире и скоро влилась в центральную улицу.

Небоскребы в сто этажей поднимались на проверенной стальной почве, их металлические скелеты, снабженные антиударными основаниями, сверкали акриловыми окнами. Административные кварталы также поражали какой-то странной гармонией. Сделанные из титана и керамики, они напоминали грибы-дождевики без окон, через которые можно было увидеть, что творится внутри; отчетливо выдавались лишь сотни всевозможных укреплений основания и армированные стены, ощетинившиеся невидимым оружием. Само понятие «враг» никогда не употреблялось на Медулле, но оружие имелось, и это не было секретом ни для кого. Параноидальным страхом Миоцен было нападение Бродяг, хотя для этого никогда не имелось ни малейшего основания. И все-таки страх был, и Уошен разделяла его, особенно в последнее время. Нет, она не смотрела на эти неприступные стены с гордостью, но они действительно давали полную иллюзию уверенности и тем самым возможность расслабиться.

За административными кварталами высились шесть куполов Великого Храма. Стоя в его центре, расположенном прямо под оставленным базовым лагерем, можно было отчетливо видеть единственный объект, ставший предметом поклонения всей нации Преданных.

Мост.

Не крупнее, чем какой-нибудь небоскреб, бледно-серый на фоне серебристого неба, он казался почти безнадежно испорченным. По стандартам Корабля его гиперфибра находилась в плачевном состоянии, но все усилия всех работающих на всех заводах и фабриках имели в виду только эту цель. Больше того, часть гиперфибры вообще была оторвана, что не только не позволяло использовать мост по назначению, но даже и просто добраться до него - вот что было главной проблемой для всех и каждого. Ааслин с ее командой и так уже сотворили чудо. Несмотря на нехватку ключевых элементов, они создали тонны гиперфибры, создали, собирая их буквально по капельке. А затем команды под руководством Уошен медленно заполняли этими серыми капельками большие литейные формы, которые с каждым днем укреплялись все ближе и ближе к мосту. В последнее время расстояние сократилось на целый метр.

«Я знаю, что прошу слишком многого,- не раз признавалась Миоцен.- Даже самый наш медленный шаг уже очень быстр, и на долю наших детей уже не выпадет столько испытаний. Но, увы, пока они видят только испытания. А не жизнь. А я хочу, чтобы наши дети увидели, что их энергия способна на великие дела, а главное, что можно действительно достичь того, к чему мы здесь все вместе вот уже столь долго и неуклонно стремимся. Это и будет настоящий прогресс».

Но то, что на первый взгляд, казалось, не должно вообще производить впечатления, было на самом деле чудом даже для старой женщины, повидавшей на своем веку немало чудес. Чудом, всегда заставлявшим ее ощущать внутреннюю дрожь и смахивать непрошенную слезу. Их создание было выше, чем близлежащие небоскребы, оно уже достигало холодной стратосферы. И если они добавляли очередной сантиметр, то сам Медулла оссиум, расширяясь, постепенно добавлял два своих, позволяя поднять новое сооружение так, что оно уже почти целовало короткий обрубок старого моста. Еще немного - и их освобождение свершится. Но за этим следовали проблемы.

На самом деле Уошен всегда сомневалась в том, что Миоцен права в своем рационализме. Д что если их народу нужна что-то более ощутимое? Хотя он и был постоянно увлечен абстрактной идеей мифического Корабля. Но что, если этот проект надо было закончить как можно быстрее, не считаясь вообще ни с какими затратами? Ведь новая структура стояла на железном острове, а остров принадлежал к постоянно волнующемуся древнему океану. Языки раскаленного добела металла то и дело лизали основание нового моста, ведя свою медленную, но постоянную разрушающую работу. Конечно, специальные команды пытались сдерживать эти языки, силой направляя их в специальные каналы, где они начинали работать во благо. Их отклонения на десять метров на север или на шестьдесят на юг считались нормой. Но впереди их еще ждали три века тектонических сдвигов, и то, что было трудным сейчас, в будущем могло стать еще более сложным. Сдерживаемый поверхностью, как покрывалом, пойманный в ловушку металл мог только расти, а в этом случае расплавленное железо со временем начнет подниматься быстрее и быстрее, и, как любая жидкость, стремящаяся найти выход, неизбежно и настойчиво будет пускаться на всяческие хитрости.

- Слишком скоро, - говорила Уошен Вице-премьеру. За последние столетия старая женщина превратилась в настоящего затворника в своем доме между заводами и мостом. Она управляла страной через послания и компьютеры. Ее собственную жизнь прочно скрывали стены из старой обшарпанной гиперфибры, и бывало так, что две старые женщины не встречались по году и больше. Миоцен появлялась только на ежегодном пиру Вице-премьеров, и там Уошен неизменно задавала ей один и тот же вопрос:

- А что, если Медулла оссиум подведет новый мост так, что связаться со старым не будет никакой возможности?

Но у Миоцен была своя отговорка.

- Во-первых, этого не случится. Разве последние тысячу лет мы не держим ситуацию в руках?

- Да, держим, как держим под замком и все возрастающий жар внизу. - А во-вторых, разве это твое дело? Нет, не твое. Ты ведь не играешь роли в принятии ключевого решения. - Миоцен встряхивала головой. - Я дала тебе роль в строительстве моста лишь потому, что ты умеешь вести за собой внуков лучше, чем кто-либо другой. И еще для того, чтобы ты принимала свои решения, не дергая меня каждый день.

Миоцен не любила, чтобы ее беспокоили.

Об ее отшельничестве ходили всякие слухи. В основном, грустные. Некоторые же, наоборот, утверждали, что Миоцен находится вовсе не в одиночестве. Что она содержит целый тайный штат молодых внуков, чьей единственной задачей является ублажать ее сексуальные и всевозможные иные амбиции. Это была нелепая история, но тем не менее она передавалась из века в век. А ведь давно известно, что если повторять ложь часто и умело, то в конце концов правде ничего не останется, как изменить свое лицо…

С большим трудом Уошен удалось втиснуться в главный гараж.

Великий Храм всегда был открыт для публики, и, начиная с подземного гаража до самой библиотеки, Уошен пробиралась, тесно окруженная толпами верующих, собравшихся со всех концов Медуллы. Случайная прислала дюжину пилигримов со специальным подарком - огромным уродливым бюстом Миоцен, изваянным из цельного куска никеля, и администратор Храма со своим неизменным страдальческим выражением лица благодарила их, одновременно пытаясь разъяснить, что все подарки должны быть обязательно зарегистрированы внизу еще до вручения. «Вы поняли? Ах, благодарю, благодарю вас. Но иначе нельзя, это место должно оставаться свободным для служб. Имея столько преданных верующих, мы не можем обойтись без строгой системы…»

К мосту вело много путей.

Большинство из них скрывались под поверхностью и являлись одновременно хранилищами оружия; практически все они всегда были закрыты.

Уошен предпочитала маленький ход через заднюю стену библиотеки. Меры безопасности здесь были весьма умеренными, но чтобы убедить посетителей в их действенности, перед дверью стояли вооруженные охранники, пожиравшие глазами всякого, кто приближался к Храму.