Страница 37 из 102
У детей было еще время развернуть страховочные веревки с петлями на концах и броситься туда, где сужалась железная река и где вертелся в ее волнах странный серебристый предмет.
Одна веревка оказалась коротка, запуталась и быстро расплавилась, но петля второй упала на серебристую поверхность, зацепившись за какой-то выступ, напоминавший большой палец. Одиннадцать ребят стали тянуть веревку, подбадривая себя дружным визгом. Скоро и вторая веревка расплавилась в бушевавшем огне, но удивительный предмет находился уже почти у берега, потираясь боками о полуоплавленную землю. Они загубили еще три драгоценных, с таким трудом добытых веревки и наконец вытащили желаемое из реки. Впрочем, если бы не благоприятный ветер, заставивший реку немного сменить направление, они не достали бы этот странный шар вообще никогда.
Но теперь он было в их руках и представлял собой нечто совершенно необычное.
Он оказался немногим больше, чем свернувшийся в тугой шар взрослый человек, но был очень тяжелым. Передвигать такую тяжесть оказалось делом крайне трудным, тем более что от странного предмета все еще шел нестерпимый жар. Но спустя несколько километров, поднабравшись опыта и сломав пару самодельных импровизированных саней, дети поняли, что проще всего будет просто катить его. Чем бы это новоприобретение ни было - а уж оно явно было чем-то из ряда вон выходящим! - холодная металлическая земля не оставляла на его зеркальной поверхности никаких следов.
Их обнаружили, когда они были уже на полпути к дому. Из тени деревьев добродетели выступила высокая одинокая фигура и неподвижно встала, глядя, как они подходят все ближе и ближе.
Даже на расстоянии было ясно, что это капитан и, кажется, женщина. На ней была капитанская форма, а лицо приняло совершенно осуждающее выражение; но когда все увидели, чье именно это лицо, то издали дружный вздох облегчения.
- Здравствуйте, мадам Уошен! - хором закричали несчастные беглецы.
Встреть их другой капитан, непременно начались бы неприятности, но со старой доброй Уошен этого можно было не бояться.
За ней прочно установилась репутация понимающего человека, о чем прекрасно знали все внуки, и больше того, они знали и то, что она никогда не станет применять наказание, которое напрочь убьет всякую радость.
- Ну, что, поиграли?
- Да, поиграли. А разве этого и так не видно?
- Но вы не все, - сразу же заметила старая женщина. - Я насчитала двенадцать недостающих. Где Благословенная? Она была с вами?
- Нет,- опять хором ответили дети со смешанным чувством удивления и облегчения.
- Она слишком взрослая, чтобы ходить с нами, - поспешил добавить один из мальчиков.
И только девочка, любившая реморов, вдруг поняла, что произошло.
- Благословенная сбежала, да?
Уошен кивнула.
- Наверное, к Бродягам? - Благословенная была тихой девочкой и если не годилась для ребячьих забав, то для всяких глупостей подходила вполне.
- Может быть, она просто покинула нас, - грустно и задумчиво сказала Уошен и прошла в хвост колонны.
Найденное нечто лежало прямо на тропе, яркое, несмотря на густую тень.
- Смотрите, что мы нашли!
- Где? Не вижу, - отшутилась Уошен, и ее длинные пальцы забегали по еще теплой поверхности, а темные мудрые глаза впились в собственное искаженное изображение.
- Ты знаешь, что это такое? - спросила она мальчика, мечтавшего жить у моря, но не выслушав его ответа, потрогала выступ. - Что ты об этом думаешь, а?
- Кусок старого моста. По которому вы сюда спустились, - немного подумав, гордый своей догадкой, ответил мальчик. - После того, как мост разрушился, железо проглотило этот кусок и сохранило его до наших дней - вот что я думаю.
Несколько голосов тут же выразили поддержку. Разве это не очевидно?
Но капитан, казалось, не разделяет их мнения. Она посмотрела на девочку - поклонницу реморов и своим спокойным, ровным, всегда радостным голосом спросила:
- Другие предложения?
- Это гиперфибра? - осторожно спросил кто-то.
- Иного ответа я не вижу, - призналась Уошен.
- Но ведь мост был уничтожен Событием, - заявила девочка. - В наших учебниках написано, что он стал коричневым и слабым, и каким-то образом все его части развалились начисто.
Уошен моргнула, давая девочке почувствовать ее значительность.
- И это не просто гиперфибра, - заторопилась девочка. - Ведь оно очень тяжелое, а гиперфибра была легкой. Так?
Уошен пожала плечами.
- Лучше расскажите, как вы это нашли. И где.
Девочка попыталась рассказать все как можно подробнее, стараясь при этом быть максимально честной, лишь не упоминая о том, чем они перед этим занимались. История в ее устах получилась вполне правдивой и заслуживающей всеобщего доверия.
Но тут возмутился ее случайный возлюбленный.
- Я первый это увидел! Я, а не ты.
- Отменная наблюдательность. - попыталась помирить их Уошен. - У кого бы она ни была.
И девочка быстренько прикусила свой беспечный язычок.
- Ну и на что же это похоже, по-вашему? - поинтересовалась Уошен.
- На кусок неба!
- Только это ярче.
- И бугристое какое-то.
- Это похоже на крошечный-крошечный макет Великого Корабля, - предположила девочка, тайком сглатывая солоноватую кровь. - Эти шишки - ракетные сопла, видите? Ну и пусть они маленькие. На картинах, конечно, не так, но…
- Да, сходство есть, - подтвердила Уошен и, глядя на разрушенные горы, положила руку на бедро, - Честное слово, есть. Но я не знаю, что это такое.
Глава восемнадцатая
Следующие сто восемь лет найденный артефакт пролежал в хранилище, завернутый в чистое пурпурное покрывало из шерстяной коры и запихнутый в стальной погребец, спроектированный специально для этой цели. Ааслин с ее командой долго забавлялась, разгадывая его секреты. Но в конце концов им заинтересовался один из Вице-премьеров, и еще через два цикла землетрясений вместе со взводом отобранной и преданной охраны они забрали его, на всякий случай убрав с глаз оружие, но явно подозревая что-то нехорошее.
По многим причинам эти сто лет были названы веком Процветания.
Народившихся за это время людей, зрелых, хорошо образованных и воодушевленных, наконец стало достаточно для утверждения новой новой индустриализированной нации. Между городами и крупными селениями, отстраиваемыми после каждого землетрясения, пролегли сети отличных ровных дорог. Еще большим достижением можно было считать грубые передатчики, развешанные на всех высотах, которые позволяли всем желающим сообщаться друг с другом на расстоянии в тысячу километров. Неуклюжие буравы пронизали почву, добравшись до расплавленного железа, и через эти скважины простейшие геотермальные растения поставляли необходимые материалы для множества лабораторий, заводов и стремительно богатевших жилищ. И все же жизнь на Медулле продолжала оставаться тяжелым и жестоким делом. Но если это и признавалось, то признавалось не публично. Перед внуками старательно расписывались успехи новых туалетов на биогазе, окультуривания жуков для производства высококалорийного мяса и создания легких самолетов, которые при благоприятной погоде могли ползать в нижних холодных слоях атмосферы. Капитаны вдохновляли и призывали своих потомков к мужеству, но на самом деле были едва ли не единственными, кому действительно требовалось это мужество. Ведь здешняя жизнь, хотя и не могла сравниваться со спокойным комфортом жизни на Корабле, для молодого поколения была нормой. Более того, она постоянно улучшалась и становилась все более предсказуемой. Так что, если бы они знали об отчаянной тоске капитанов, то испытали бы лишь чудовищное удивление и даже сострадание.
Век Процветания завершился созданием грубого, но сильного лазера, сконструированного Ааслин из всяких остатков и приспособленного к местным условиям. А затем и улучшенного неутомимым энтузиазмом ее команды и других помощников.