Страница 107 из 160
Самому Хайдеггеру тоже пришлось выслушивать от нацистских идеологов упреки в «нигилизме». Мы уже цитировали высказывание Крика, который в 1934 году писал: «Смысл этой [хайдеггеровской] философии – откровенный атеизм и метафизический нигилизм, представленный у нас преимущественно еврейскими литераторами, то есть фермент, способствующий разложению и распаду немецкого народа». В лекциях о Ницше Хайдеггер, так сказать, повернул копье другим концом и попытался доказать, что идея «воли к власти», которую взяли на вооружение нацистские идеологи, является не преодолением, а, наоборот, завершением нигилизма, хотя адепты Ницше и не отдают себе в этом отчета. Так лекции о Ницше превратились во фронтальное наступление на деградировавшую метафизику расизма и биологизма. Хайдеггер соглашается с тем, что идеи Ницше отчасти могут быть использованы господствующей идеологией, от которой сам он отстраняется. С другой стороны, он тоже пытается опереться на Ницше, но при этом представляет собственное мышление как преодоление Ницше – на ницшеанском же пути.
Ницше хотел разрушить традиционную метафизику, исходя из вполне метафизического постулата, в шеллинговской формулировке звучавшего так: «Воление есть прабытие»[325]. Однако ницшеанское понимание воли отличалось от традиционного, просуществовавшего вплоть до Шопенгауэра. В представлении Ницше воля была не желанием, не смутным инстинктом, а способностью повелевать («Воля предполагает, что нечто повелевается»[326]), силой, позволяющей бытию расти. «Иметь… волю вообще – это то же самое, что желать стать сильнее, желать расти…»[327]
Воля – это воля к накоплению жизненной силы. По Ницше, сохранить себя можно только одним способом – следуя логике накопления. Все то, что имеет лишь силу, потребную для самосохранения, гибнет. Сохраняет себя то, что увеличивается, становится более интенсивным, расширяется. У живого нет никакой трансцендентной цели, но ему имманентно присуще ощущение правильного направления: оно стремится к наращиванию интенсивности и к успеху. И пытается интегрировать все чуждое ему в сферу своей власти, в свой образ мировосприятия (гештальт). Живое упрочивает и расширяет свою власть, подминая под себя то, над чем оно властвует. Речь идет об энергетическом процессе, который, будучи таковым, «бессмыслен», ибо не соотнесен ни с какой целью более высокого порядка. Значит ли это, что идеи Ницше нигилистичны? Сам Ницше характеризовал свое учение как преодоление нигилизма посредством его полного исчерпания.
Он хотел полностью исчерпать нигилизм, и потому раскрывал тайное присутствие нигилизма в долгой истории метафизического смыслополагания. Люди, по мнению Ницше, всегда считали «ценностями» то, что способствовало сохранению и увеличению их собственной воли к власти или могло защитить их от каких-то чужеродных сверхмощных сил. Следовательно, за каждым ценностным суждением скрывается воля к власти. Это касается и «высших ценностей» – Бога, идей, сверхчувственного. Однако воля к власти долгое время оставалась «непрозрачной» для самой себя. Она приписывала сверхъестественное происхождение тому, что на самом деле было ее созданием. Люди верили, что нашли некие самостоятельные сущности, тогда как в действительности эти сущности были их же изобретениями, порождениями их воли к власти. Люди не сознавали, что обладают энергией, способной формировать ценности. Они охотнее становились жертвами и получателями даров, нежели преступниками и дарителями – межет быть, потому, что боялись собственной свободы. Этот очень важный процесс – обесценивание заложенной в людях способности формировать ценности – еще более форсировался из-за наличия общепризнанных трансцендентных ценностей. Ибо в сравнении с последними все посюстороннее, телесное и бренное девальвировалось. Очевидно, людям не хватало мужества, чтобы смириться со своей бренностью. А в результате трансцендентные ценности, изобретенные для защиты от ничтожения и бренности, сами стали силой, направленной на нигилистическое обесценение жизни. Пребывая под «небом идей», люди в принципе не могут правильно относиться к миру. Ницше хочет окончательно разрушить «небо идей» (это и было бы полным исчерпанием нигилизма); тогда люди, наконец, научились бы тому, что значит «хранить верность земле», – и тем самым преодолели бы нигилизм.
Бог умер, но, согласно поставленному философом диагнозу, осталась закоснелость смирения, и «неслыханное», к которому призывает Ницше, должно заключаться в избавлении от этой закоснелости, в прорыве к опьяняющему, эйфорическому принятию дионисийской жизни. Главное дли Ницше – придать статус святости земному существованию. Именно в этом видит он отличие своего учения от обычного, «трезвого» нигилизма. Современный нигилизм утрачивает потусторонний мир, не обретая мира посюстороннего. Ницше же хочет показать на примере искусства, что можно приобретать, даже когда теряешь. Все виды экстаза, восторга, небесного упоения, все особо интенсивные чувства, которые ранее сопрягались исключительно с потусторонним миром, отныне должны сконцентрироваться на земной жизни. Нужно сохранить силы, потребные для трансцендирования, но перевести их в плоскость имманентного. Уметь преодолевать любые барьеры и при этом «хранить верность земле» – вот чего ожидает Ницше от своего «сверхчеловека», человека будущего. Сверхчеловек, каким он видится Ницше, свободен от религии, но не от сознания того, что он ее потерял; он как бы вобрал религию в себя. Поэтому и учение Ницше о «вечном возвращении того же самого» не отмечено печатью пессимизма, усталости от мира. Время, движущееся по кругу, не опустошает жизнь, показывая бессмысленность и тщету человеческих деяний; напротив, по Ницше, мысль о «вечном возвращении того же самого» делает земное существование еще более насыщенным; Ницше предлагает человеку свой императив: ты должен проживать каждый миг так, чтобы без боязни желать его повторения. Da capo![328]
Однако вернемся к Хайдеггеру. Он следует за Ницше, когда тот критикует идеализм и даже когда призывает «хранить верность земле». Но дальше их пути расходятся. Хайдеггер полагает, что Ницше со своей философией «воли к власти» как раз и не смог остаться верным земле. Для Хайдеггера «хранить верность земле» значит: будучи вовлеченным в сущее, не забывать о бытии. Ницше же, по мнению Хайдеггера, исходя из принципа воли к власти, собирает весь мир вокруг оценивающего этот мир человека. Бытие, с которым человек имеет дело и к которому сам принадлежит, в своей совокупности рассматривается как «ценность». Человек каждый раз ошибочно принимает бытие за нечто такое, что в данный момент имеет для него ценность. Ницше хотел, чтобы человек осмелился, наконец, быть самим собой, «распрямился». Хайдеггер говорит: человек не просто распрямился, но и «выдвинулся «поверх» себя»; произошло «выдвижение «поверх» себя» техники и масс, ибо только овладев техникой, массы смогут полностью превратиться в тех «последних людей», о которых писал Ницше; «моргая»[329], эти люди заползут в свои скорлупки, устроят свое маленькое счастье и будут крайне жестоко обороняться против всего, что сочтут угрозой для своей безопасности и собственности. «Человек, – продолжает свою мысль Хайдеггер, теперь уже имея в виду современное ему немецкое общество, – выдвигается «поверх» себя, мир становится предметом… Сама земля отныне может показываться только как предмет для захвата… Природа предстает повсюду… как объект технического освоения». По Хайдеггеру, основу для всего этого заложил уже Ницше, поскольку рассматривал бытие только с точки зрения эстетической, теоретической, этической и практической оценки, а значит, подходил к нему с неправильной установкой. В свете концепции «воли к власти» мир есть не более чем совокупность «условий, влияющих на самосохранение и увеличение [жизненной силы]».
Note 325
Шеллинг Ф. Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1989. С. 101.
Note 326
Ницше Ф. Воля к власти. С. 337.
Note 327
Там же. С. 341.
Note 328
Начни все сначала! (ит.).
Note 329
Ср.: ««Счастье найдено нами», – говорят последние люди и моргают» (Ницше Ф. Так говорил Заратустра. С. 16).